Неуловимые

Аскер осторожно листал страницы, с острым любопытством рассматривая непонятные и казавшиеся загадочными буквы, странные картинки — на них были изображены волшебники, феи, драконы…

Однажды в его руках оказался том сказок братьев Гримм, огромный, тяжёлый, в толстом переплёте с металлическими уголками и застёжками. Марта Львовна разрешила ему взять книгу к себе. Почти всю ночь рассматривал её Аскер, а на утро с сожалением вернул — читать-то он не мог по-немецки!

— Так научись, — сказала вдова. — Хочешь, буду учить?

Аскер с радостью согласился.

Все это произошло, когда ему было одиннадцать лет. Началась учёба. Аскер оказался не без способностей, и дело быстро пошло вперёд. Вдова упрекала себя за то, что не догадалась заниматься с таим раньше.

Года через полтора Аскер уже читал вслух братьев Гримм, а потом и более трудные тексты. Теперь соседка разговаривала с ним только по-немецки; это оказалось самой лучшей школой освоения языка.

Шли годы. Ему было семнадцать лет, когда скончалась. Марта Львовна. Перед смерти старушка распорядилась, чтобы кабинет и библиотека были переданы молодому соседу. Аскер стал владельцем почти двух тысяч книг на русском и немецком языках. К тому времени он владел языком немногим хуже своей наставницы, продолжал изучать культуру и литературу немцев.

Также страстно увлекался Аскер спортом, футболом. Правый полузащитник и капитан ведущей молодёжной команды города, он был широко популярен. Бакинские мальчишки, прозвавшие его за золотистый цвет волос «сары[1] Аскером», ходили за футболистом по пятам.

В 1938 году он окончил среднюю школу. Дальнейший путь был определён давно — Аскер поступит в индустриальный институт, чтобы стать химиком, будет продолжать совершенствоваться в немецком языке, начнёт изучать и английский.

Однако все сложилось по-другому. В конце лета, перед самыми экзаменами в вуз, вернувшись домой со стадиона, он обнаружил на своём письменном столе повестку. Его вызывали в военкомат.

Утром он явился по вызову. В кабинете военкома сидел молодой подполковник — Аскеру запомнились волнистые чёрные волосы, контрастирующие с ними большие голубые глаза, высокий чистый лоб.

— Садитесь, — сказал подполковник низким звучным голосом, — садитесь и давайте поговорим… Вы что намерены делать?

Аскер не понял вопроса, недоуменно посмотрел на собеседника.

— Ну вот, окончили вы школу, аттестат получили, — продолжал подполковник. — А что дальше? Куда вас, так сказать, влечёт неведомая сила?.. Расскажите о своих замыслах, планах…

Пока Керимов говорил, подполковник сидел, уставясь в стол и чертя по бумаге обгорелым концом спички.

Аскер умолк. Тогда собеседник, без видимой связи с тем, о чем только что говорилось, вдруг опросил: правильно ли поступает футболист, нападая на вратаря и стремясь затолкать его с мячом в ворота?

Аскер вспомнил, что именно такой грех случился с ним вчера во время матча. В азарте игры он применил непозволительный приём, вдобавок — нагрубил судье.

— Вы… были на стадионе? — спросил он, покраснев.

— Был. — Подполковник усмехнулся и хитро посмотрел на Аскера. — Я, знаете, очень люблю футбол.

Долго продолжалась беседа. Говорили о школе и спорте, о вузах, литературе и библиотеке Керимова, разобрали новый кинофильм и премьеру в опере, затронули многие другие темы.

Подполковник внимательно слушал молодого человека и лишь изредка короткими замечаниями направлял беседу.

Аскер, не лишённый наблюдательности, чувствовал это. Вскоре он с удивлением обнаружил, что офицер многое о нем знает, как если бы специально изучал его. Он насторожился, помрачнел, умолк.

— Продолжайте, — сказал собеседник.

— Но, товарищ военком…

— Я не военком. — Подполковник улыбнулся. — Я представитель Народного комиссариата внутренних дел. И специально пригласил вас, чтобы, так сказать, познакомиться с вами лично.

Аскер беспокойно шевельнулся, кашлянул. Помолчали.

— Товарищ Керимов, — сказал подполковник после паузы, — как вы смотрите на то, чтобы поступить в одно из наших специальных училищ? Есть у вас такое желание, хотели бы стать чекистом?

— Мне… и вдруг — чекистом? — проговорил ошеломлённый Аскер.

— А вы думаете, что чекисты — это люди какой-то особой породы? Родятся, думаете, готовые чекисты?

— Да, но я никогда… Языки я люблю, химию, спорт…

— Уверен, что и у нас вы сумеете применить свои наклонности. — Офицер подошёл к Керимову, взял за плечо. — Ведь ваш отец дрался за советскую власть в Азербайджане, не так ли?

Аскер кивнул.

— Так кому же охранять сейчас эту власть, как не его сыну?.. Что ж… Идите-ка домой, да подумайте. А завтра в это же время я жду вас здесь.

Весну 1941 года Аскер Керимов встретил лейтенантом. На всю жизнь запомнил он яркое, солнечное утро 22 июня. Было воскресенье. Он работал накануне до поздней ночи, вдобавок плохо спал и встал позже обычного. Когда Аскер брился, в комнату вбежала Окюма-ханум. Она молча включила радио, застыла у стены.

Говорил Молотов.

Аскер слушал в каком-то оцепенении. Он пытался привести в порядок мысли и не мог. Нет, никак не укладывалось в голове, что сейчас, в эти секунды, где-то на западе переходят границу его страны полчища врагов, фашистские самолёты сбрасывают бомбы на советские города, пылают дома, лежат растерзанные люди, корчатся раненые…

Через час он был на работе. Там уже собрались почти все сотрудники. Аскер протиснулся к секретарю партийного комитета и передал заявление с просьбой отправить в действующую армию.

Вернулся он домой поздно ночью. На кровати лежал приготовленный с утра чемоданчик с бутсами и спортивной одеждой: сегодня должен был состояться очередной матч на первенство города.

Вошла мать. Она выглядела совсем больной. В руках у неё было письмо. Старшая дочь Лятифа, жившая в Киеве, сообщала, что она, муж и ребёнок здоровы, собираются в отпуск в Баку.

— Вот видишь, — сказал Аскер, гладя волосы старой Окюмы-ханум, — все они живы, здоровы…

— Письмо отправлено четыре дня тому назад! — воскликнула старушка и разрыдалась. Утром Аскер написал новый рапорт и передал начальству. Через неделю подал другой, затем — ещё один. Его вызвали, предложили оставить мысли о фронте, лучше работать, заниматься своим делом — сейчас у чекистов достаточно работы и в тылу.

1

Сары — рыжий. (Азерб.).