Страница 2 из 104
Высокий стройный мужчина лежал на койке и, хотя его лицо было изнуренным, он не спал и даже не отдыхал. Он просто вытянулся во все свои шесть футов и три дюйма и молча наблюдал за стеклянным глазом камеры наблюдения, елозящей из стороны в сторону. Кто-то, скорее всего это был Роберт Льюис, внимательно следил за ним. Да, наверняка это был Боб.
Самому Роберту, конечно же, не нравилось, когда его подопечные обращались к нему так панибратски. Никогда прежде он не терпел такого и не позволял, чтобы кто-то из наблюдаемых приближался слишком близко к нему. Но это был другой, особенный случай, и оба знали об этом слишком хорошо, чтобы церемониться.
Мужчина лежал и смотрел, как на мгновение линза объектива уставилась на него в упор, прямо в глаза, после чего поползла дальше. Он вытянул руку, и камера тут же метнулась за ней следом, дабы отследить движение и удостоверится, что заключенный не собирается сделать какую-нибудь глупость. А он и не собирался. Было забавно наблюдать, как рьяно Роберт охраняет его персону, несмотря на то, что он отбывал свое пожизненное заключение в полном одиночестве. Специально для него в тюрьме был построен отдельный блок, который охранялся вдвое тщательнее, чем весь комплекс вместе взятый. Ему это льстило, хотя порой и было ужасно скучно.
Он не знал, почему находился один. Не знал, почему проходит медицинский осмотр дважды в неделю, в то время как все остальные заключенные, в общем блоке, наблюдались два раза в месяц. Не знал, почему его принуждали делать психологические тесты, а томографию головы делали чаще, чем отец фотографирует любимых дочерей на пикнике. Он ничего подобного не знал, но думал об этом каждый день своего заключения, которое началось тридцать пять лет назад - в день его рождения.
- Что с вами, мистер Голдмен? – Из динамика прозвучал металлический холодный голос, до неузнаваемости искаженный декодером.
- Ничего, - ответил он спокойно. Карие глаза уставились на камеру с вызовом. – А что со мной вообще может быть?
- Ничего, - подтвердил голос.
- Верно.
- Как вы себя чувствуете сегодня?
Иззи Голдмен спустил ноги с кровати, потянулся и зевнул.
- Прекрасно. А ты, Боб?
- Эм… - говоривший замялся, - аналогично.
- Не скучно?
- Вовсе нет, - ответил Льюис. Его голос был сегодня чуть напряженнее обычного. Иззи же, напротив, стал особенно разговорчивым, и Роберт не имел ни малейшего представления, к чему это приведет.
Иззи посмотрел на дальнюю стену. Огромное видео-панно показывало белоснежный город с множеством окон, отражающих неожиданно глубокое для этого времени года синее небо. Неподалеку деревья наливались зеленью, а из молодой листвы вылетали стайки мелких птиц.
- Скажи, Боб, во внешнем мире сейчас именно такая погода, как я вижу?
- Да.
- Конец весны?
- Двадцать седьмое мая.
Иззи поднялся с места и сделал несколько шагов в сторону экрана. Вслед за ним зажужжал рой дополнительных камер. Он остановился прямо у экрана и приложил к нему руку. От того веяло теплом, словно то было настоящее оконное стекло, нагретое ярким солнцем.
- Весна... Боб, почему ты сидишь здесь, со мной, вместо того, чтобы наслаждаться этой красотой?
- Потому что, это моя работа, мистер Голдмен.
Роберт отвечал честно. Иззи научился отлично читать его интонацию, и даже сквозь декодер ему удалось уловить правду в словах доктора.
- И ты любишь свою работу?
- Я нахожу ее весьма занимательной.
Иззи обернулся и посмотрел в подъехавшую камеру.
- Занимательной?
- Верно.
- То есть ты находишь занимательным наблюдение за одиноким заключенным? Наблюдать за мной, изучать мое поведение? Любишь подглядывать? За парнями, или я исключение?
Последовала пауза. Роберт старался очень тщательно подбирать слова.
- Что? Нет… Это..
- Ладно, Боб. Не волнуйся так.
- Серьезно?
- Да. Это шутка.
Из динамика послышался тяжелый выдох облегчения.
- Ты в последнее время стал каким-то нервным, Боб. Проблемы?
- Это не важно.
- Это касается твоей работы?
- Да… Нет... Боже…
- Видимо, меня это не касается, верно?
- Верно, – нервно выдохнул Роберт
Иззи усмехнулся и отвел взгляд. Ему гораздо приятнее было смотреть в глаза человеку, с которым он беседовал, нежели в черный, как вороний глаз, объектив камеры, в котором он отражался перевернутым. Ему всякий раз становилось не по себе от этого, но он, все же, никогда этого не показывал.
Другое дело – разговор с глазу на глаз. В такие моменты восприятие и внимание Иззи почему-то усиливались в несколько раз, и он буквально мог читать поведение человека. Он замечал, как выступает легкая испарина на лбу, когда человек нервничает, как бегает взгляд при откровенной лжи, и как подергиваются пальцы при раздражении. Все это он прекрасно знал и успел понять благодаря своему доктору, Роберту Льюису. Тот был для него словно огромный неисчерпаемый полигон по изучению человеческих эмоций. Роберт думал, что наблюдал за Иззи. На деле же они наблюдали друг за другом, и неизвестно, кто из них больше почерпнул из этого общения.