Палаццо Форли

— А вашей Динах вы предоставляете право выйти за ее дорогого Лоренцо?

Дель-Гуадо приподнял плечи в знак недоверчивости.

— Так он и женится на ней, еврейке! — сказал он насмешливо.

— Да, это мы посмотрим! — прибавил командор язвительно.

— Посмотрим… — равнодушно и самоуверенно отвечала Джудитта все тем же ровным и спокойным голосом. — Еврейка может принять крещение, а маркиз должен будет жениться на своей благодетельнице — на женщине, которая настолько ему предана и привязана к нему, чтоб пожертвовать для него даже своим семейством! Когда она избавит Лоренцо от гибели и разорения, тогда благодарность довершит то, что начато любовью: он захочет соединить навек свою участь с ее участью!

И слезы глубокого умиления повисли, как жемчужины, на длинных ресницах девушки.

— А она, верно, обладает каким-нибудь талисманом, чтоб, как волшебница, спасти своего рыцаря и умчать его за облака на крыльях грифа? — спросил командор почти презрительно.

— Она знала, с кем имеет дело, и заранее взяла свои предосторожности! — отвечала Джудитта. — У Динах кое-что в руках, чем можно в один миг переменить весь ход обстоятельств и помешать ограбить порядочного человека!.. Когда в Венеции, в ее комнате, у Леоне-Бианко, кончилась сделка между участвующими в разорении маркиза, и Сан-Квирико за обещанную ему в подарок знаменитую картину палаццо Форли согласился служить посредником и подставным лицом; когда маркиз дал векселя на имя старого менялы за деньги, взятые у вас, и вы, в обеспечение свое, получили от Сан-Квирико тайную собственноручную расписку, с обязательством в пятьдесят тысяч флоринов, — я предчувствовала, что этот лоскуток бумажки будет иметь большой вес в решении участи Динах, и потому позволила себе подменить его…

— Как? возможно ли, быть не может?.. — воскликнули вдруг все трое мужчин.

— Так возможно, — продолжала Джудитта, — что у Ионафана расписка моего произведения, которую он не отличил от настоящей, потому что я имела целый час на искусное подражание! Но чтоб подлинное обязательство венецианца могло пригодиться Лоренцо, за чью невинность я, по желанию Динах, решительно вступаюсь, я прибавила на нем Вашим почерком, что оно передается маркизу Лоренцо Форли с правом получить следующие по нему купцу Ионафану дель-Гуадо от купца Сан-Квирико пятьдесят тысяч флоринов, или сто двадцать пять тысяч франков. Для полного соблюдения форм я приложила к этому документу большую печать вашего торгового дома!

— Где она, где эта расписка? — крикнул Ионафан.

— В безопасности, в верном месте!.. Но, если с Динах что-нибудь приключится, если она умрет, или занеможет, или исчезнет, или уедет из Флоренции, — через два часа после одного из поименованных мною случаев расписка эта будет отдана в руки маркиза! Я люблю порядок и исправность в денежных делах.

Молчание было ответом. Ионафан не знал — верить ли ему, или нет. Он отправился в комнату, где хранилась его касса, достал расписку Сан-Квирико, принес ее и с отчаянием показал командору, признаваясь, что он слишком редко видел прежде почерк Сан-Квирико, чтоб узнать подлог, о котором говорила подруга Динах. Все приметы на обеих расписках и на самой бумаге были одни и те же… Он недоумевал.

Командор принялся уверять, что Джудитта нагло и бесстыдно хвастает и что она никогда не посмела бы совершить такую дерзость. Девушка смеялась ему под нос и поздравляла его с этою сладкою уверенностью. Леви, напротив, объявил, что он твердо убежден в истине рассказа. — Она хотела обеспечить свою подругу, — прибавил он, — можно ли ее упрекать?

И улыбка, значительнее прежних, пробежала снова по губам Леви.

— Но на кой черт ей это обязательство? — вскричал Ионафан, вырывая клочки волос из своей седой бороды. — Что она сделает из лоскутка бумаги, который, кроме меня, никому не может служить, потому что я отопрусь от приписки в пользу маркиза, которой никогда не думал и не помышлял выдавать в ущерб себе?

— Вы так думаете? — спросила с усмешкою Джудитта. — Леви, друг мой, потрудитесь дать мне чернильницу и перо… Спасибо!.. взгляните, синьор, и вы тоже, господа! Можно ли Ионафану отпереться от обещания, или акта, написанного вот таким образом?

Она показала им две строки, набросанные ею на краю описи дома Форли — все трое остолбенели: так удивительно были похожи почерки и подписи Ионафана, Леви и самого командора.

— Нечего делать, — завопил купец, — надо сейчас бежать будить Сан-Квирико: — он еще во Флоренции и не хочет выехать без своей картины Фра-Бартоломео, которую берет от меня в подарок за услуги… надо ему признаться в возмутительном поступке этой мерзкой поддельщицы и просить, убедить его выдать мне другое обеспечивающее свидетельство, а прежнюю его расписку мы вместе должны заблаговременно объявить по всем судам как потерянную, похищенную, недействительную!

— Вы очень обрадуете венецианца приятным известием, что у вас из рук пропало его обязательство: он тогда уж наверное откажется от всякого платежа и выпроводит вас от себя, а сам дождется срока и подаст векселя маркиза ко взысканию, но уж в свою пользу!.. Что же тогда достанется вам?

Это очень простое возражение остановило дель-Гуадо. Он понял, как для него опасно разглашать о своей потере и какое орудие даст он против себя венецианскому скряге; он понял также, что поступок подруги Динах не так безвреден, как он полагал, и что с нею надо вступить в договор, потому что он отчасти в ее руках. Несколько раз прошелся он молча по комнате, советуясь сам с собою; возвратясь к столу, он опять спросил у Джудитты — чего она требует от него?

Голос и выражение его доказали ей, что он уже не шутит, а положительно готов заключить с ней перемирие на взаимных условиях. Она тоже переменила свой тон, и прежняя ирония ее исчезла. Она отвечала твердо и решительно:

— Я хочу только возможного, синьор! Я не враг вам и не желаю вашей гибели, но я устроиваю судьбу вашей же дочери! Мне известно ваше состояние — у вас, как в оборотах, так и налицо, около 100 тысяч франческонов, или шестьсот тысяч франков, из которых большая часть, вероятно, будет принадлежать Леви, а дочери, конечно, уделился бы лишь небольшой капиталец на приданое. Взамен ее законной доли я предлагаю уступить ей ту небольшую сумму, которую вам еще следует получить с маркиза, не ту, что значится у вас по векселям и закладным, а ту, которую вы действительно издержали для него, за исключением всего того, что уже вернулось к вам чрез Айнах!.. Это сущая безделица, тысяч с десяток флоринов, истраченных им для Динах в Венеции, и две тысячи вчерашних франческонов: мы говорим, стало быть, тридцать семь тысяч франков всего! Подарите их ей, то есть уничтожьте векселя маркиза и уступите ей ваши права на заложенное его имущество, на палаццо, картины, бумаги, фермы и прочее. Освободив таким образом Лоренцо, она предстанет ему как гений-хранитель, она возвратит ему все, что он истратил для нее, и счастье его и Динах будет устроено! Вот чего я добиваюсь для подруги моей, — сказала Джудитта.

— То есть Динах сделается маркизою Форли? не так ли? — спросил Леви дрожащим голосом.

— Почему же нет?

— Недурно! Очень недурно!.. — продолжал Леви. — План составлен умно и веден с утонченною, осторожною хитростью!.. Поздравляю вас с вашей маркизой! У вас большие способности… Уж не преподавали ли вам в пансионе полный курс науки Макиавелли?

— Это излишне, Леви! У нас, евреев, и дома можно научиться этой науке; оно не так мудрено, особенно с хорошими примерами пред глазами! Все искусство состоит в трех главных и важных условиях — вот они: хитрить, рассчитывать и приносить все прочее в жертву своей выгоде и своему себялюбию!

— А если падроне не согласится на ваши условия?

— Да!.. Если я не соглашусь и если по моему настоянию Сан-Квирико предъявит к взысканию векселя маркиза?

— Тогда уж не сердитесь на меня за последствия… Если в понедельник, на заре, векселя маркиза не будут доставлены Динах разорванные и вы не дадите ей письменного позволения от Сан-Квирико и от себя — делать с ними, что она заблагорассудит, я ровно в полдень отправляюсь к Лоренцо, рассказываю ему все козни, против него издавна заготовляемые, оправдаю хитрости, к которым была приневолена дочь ваша, открою ему ее происхождение, предостерегу его, а между тем, обязательство венецианца, украшенною вашею передачею на имя маркиза Форли, будет уже в руках правительства, и тогда маркизу останется только переменяться с Сан-Квирико взаимными обязательствами… Но маркиз не оставит без отмщения такую злобу и такие замыслы против себя!.. И меняла тоже будет против вас, взбешенный неисполнением обещанной сделки. О, если вы вздумаете отпираться от своей подписи и печати, если вы объявите кому-либо о подделывании расписки Сан-Квирико, я уговорю Динах отдаться под покровительство инквизиции, а у вас тогда трибунал спросит — по какому праву вы носите имя еврея, когда вы мавр?..