Точка преломления (ЛП)

Но она казалась здоровой. Шея не сломана. Никаких питательных трубок. Если не считать прическу, она выглядела точно так же, как когда мы виделись в последний раз. Во мне поднялась волна прохладного облегчения.

— Уходим отсюда, — сказала я, снова сосредоточившись.

Ее голова резко поднялась, и прекрасные голубые глаза округлились от изумления. Стали видны горчичные следы синяков на ее подбородке и челюсти. Я ощутила острый приступ вины.

— Эмбер?

Она держала цветы на коленях.

— Мы забираем тебя отсюда, — прошептала я.

— Что? Вы... подожди... нет.

Должно быть, удивление отразилось у меня на лице.

— Что значит "нет"? Нам нужно спешить. Шон...

— Только не Шон, — твердо сказала она, но ее голос был на грани срыва. — Эмбер, ты должна уходить.

— Что?

Она злилась на меня, и это было единственным объяснением, почему она вела себя подобным образом. У нее были на то причины, но я пришла, чтобы забрать ее отсюда. Она не могла этого не видеть.

Я поняла, что она, вероятно, боится, но это показалось мне безумием. Она с голыми руками бросилась на Брок и охранников за то, что они сделали с Шоном, а теперь она слишком запугана, чтобы уйти из больницы?

— Ты никуда меня не забираешь. Ты уходишь. Сейчас же.

Ее голос надорвался. Если она продолжит это, Сестры услышат ее.

Мой разум не мог с этим справиться.

— Ты не хочешь уходить?

— Нет. Я хочу остаться, — решительно сказала она.

— Мы не можем говорить об этом сейчас. У нас нет времени.

Я оглянулась через плечо. Там никого не было. Пока. Я схватила горшок, который стоял у нее на коленях.

— Нет! Ты не понимаешь! — Ее голос надломился. — Он не должен увидеть меня такой!

Ее совершенные щечки покрылись красными пятнами, которые резко контрастировали с желтым костюмом.

— Какой? С короткими волосами? Ребекка, ему будет все равно.

— Я не об этом!

Шон ворвался в комнату как раз в тот момент, когда я рывком поставила Ребекку на ноги.

Только она не устояла. Она упала лицом вперед.

— Что...

Я опустилась на колени, чтобы поднять ее.

— Я говорила тебе!

Она плакала.

Время замедлилось, и все стало предельно ясно.

Никого не беспокоило, что Ребекка убежит, потому что она не могла бежать. Это объясняло ограниченное присутствие военных. Поэтому здесь заправляли Сестры.

Я закрыла глаза и увидела в точности, как это произошло в школе реформации. Ребекка в серой форме бросается на мисс Брок, директора. Охранники пытаются остановить ее. Удар! В спину Ребекки врезается дубинка. Резкий вскрик боли. Нас разделяют. Я так и не узнаю о тяжести повреждений Ребекки.

— Шон! — резко бросила я. — Мне нужна твоя помощь!

Я попыталась поднять Ребекку, но она не могла держаться сама. Ее ноги ниже коленей не двигались, а безвольно лежали. Парализована. Я услышала в мозгу это слово, но оно было неправильным. Так не могло быть. Она могла идти, просто не пыталась.

Ребекка тихо застонала. По этому пугающему, опустошающему звуку я поняла, что она могла пытаться сколько угодно; она никогда не будет снова ходить.

В этот момент включилась пожарная тревога.

— Бекки? — в замешательстве спросил Шон и опустился возле нее на колени.

— Н-найди коляску. Где она, Ребекка?

Кровь отлила от моего лица и конечностей, и я ощутила ужасный холод. Звуки сирены впивались в мои барабанные перепонки, а над дверью начала мигать яркая лампочка. Меня наполнил новый ужас. Мне на всю жизнь хватило горящих зданий.

— Ей не нужна коляска, — сказал Шон. — Вставай, Бекки.

Ребекка не встала. Она тихо рыдала, закрыв лицо ладонями. Шон потянулся к ее руке, но так и не прикоснулся к ней. Будто не мог. Будто между ними стояла невидимая стена.

Я оглядела комнату, остановившись взглядом на паре костылей и ножных фиксаторов, который стояли прислоненными к шкафчику в противоположном конце помещения. Тот, кто привел сюда Ребекку, оставил их вне зоны ее досягаемости. Ярость поднялась во мне так резко, что я едва не закричала.

Я бросилась туда, схватила черные пластиковые фиксаторы и модифицированные костыли и вернулась к Ребекке.

— Как их надеть? — резко спросила я.

— Бекки, посмотри на меня, — попросил Шон.

В дверях показалась Сестра примерно моего возраста.

— О боже! — воскликнула она. — Как же она упала?

— Назад! — рыкнула я на нее. Она остановилась.

— Сработала пожарная тревога, — осторожно произнесла она, как будто я не слышала сирен.

— Нужно вывести наружу всех, кого возможно.

Я содроганием подумала о людях, которые нельзя было перемещать.

— Как надеть эти фиксаторы? — спросила я у Сестры.

Шон не стал ждать объяснений, а поднял Ребекку с пола и вынес из комнаты.

— Ее переводят в другой центр, — сквозь зубы сказала я. Губы Сестры образовали небольшую букву "о".

В коридоре вой сирены был громче. Я зажала костыли Ребекки под мышкой и закрыла ладонями уши. Из комнаты в комнату носились девушки и кричали друг другу указания. Я огляделась во всем этом хаосе, убежденная, что это какая-то уловка, целью которой было схватить нас.

Такера я нигде поблизости не увидела.

— Лестница там! — крикнул врач поверх шума. — Когда срабатывает тревога, лифт отключается!

Он катил к аварийному выходу мужчину в инвалидном кресле. Тот кричал от боли, закрывая руками уши.

Я дышала часто, воздух обжигал горло. Мы поспешили к аварийному выходу и присоединились к толпе Сестер, которые помогали спускаться по лестнице людям с ампутированными конечностями и пациентам в колясках. Две девушки забыли о своих сестринских манерах и ругались, пытаясь решить, как вытащить из щели между перилами чьи-то застрявшие ходунки. Я молилась, чтобы это оказалось просто учебной тревогой; позади осталось слишком много человек.

— Смешайся с толпой, — зачем-то сказала я Шону. У меня может это получиться, но у него — нет. Он был единственным солдатом в поле зрения.

В любом случае я говорила напрасно. Он не слушал.

Ребекка не отрывала рук от лица, будто защищаясь ими от пустого взгляда Шона. Ее ноги безвольно висели. Я не могла сглотнуть.

В моей голове раз за разом повторялось то, что сказал Трак перед взрывом: "Что нам делать с ним после? Здесь мы не в состоянии обеспечивать необходимый уход".

"Ничего, — сказала я себе. — Мы доставим ее в безопасное место. Мы будем заботиться о ней. С ней все будет в порядке".

Пожалуйста, пусть с ней все будет в порядке.

Мы добрались до площадки третьего этажа, когда я увидела солдата. Он бежал по лестнице вверх, проталкиваясь через толпу Сестер на второй этаж.

Мое сердце замерло.

Чейз.

Мы слишком задержались. Он пришел за мной. Возможно, это он включил сирену. И теперь он не знал, где искать, и двигался не туда. Я открыла рот, чтобы окликнуть его, но он уже исчез за тяжелой серебристой дверью.

— Встретимся в машине, — прокричала я на ухо Шону, бросая Ребекке фиксаторы и костыли. Не говоря больше ни слова, я метнулась по последнему пролету ступеней на второй этаж.

Мое сердце бешено стучало, когда я толкнула тяжелую дверь. В холле не было ни Сестер, ни врачей. Я услышала слабый крик пациента, оставленного в палате, но запретила себе идти на его голос.

— Эй! — крикнула я, перекрывая вой сирены. Я не хотела произносить имя Чейза без необходимости. Между взрывами сирены играла зловещая церковная музыка. Моя кровь кипела от досады. Как он услышит меня во всем этом шуме? Как я сама услышу его?

— Эй! — снова крикнула я, пробегая мимо поста дежурной медсестры. Я поскользнулась на линолеуме и для опоры схватилась за стойку, от чего в воздух взлетели листы бумаги.

Мы увидели друг друга одновременно. Он не колебался, а сразу же бросился бежать ко мне с другого конца коридора. Когда он приблизился, я увидела исказивший его лицо страх. Мы столкнулись. Он схватил меня за руку и потянул за собой.