Страница 53 из 71
— Вообще-то это офигенно, — с благоговением произнес Трак, который находился слишком близко ко мне для моего спокойствия. — Вы с Дженнингсом действительно сбежали с базы. Класс!
Я почти рассмеялась. Он выбрал то обвинение, которое было истинным.
— Полагаю, вам немного помогло Три?.. — спросил он. Я выдавила улыбку, и ему этого хватило. У Чейза дернулась челюсть.
— Этот человечек, который разузнает о нашей подруге, — сказала я. — Он сможет разведать еще кое о ком?
Трак пожал плечами.
— Почему бы и нет.
— Его зовут Билли. Или... Уильям, — добавила я, внезапно почувствовав неуверенность. Я поняла, что даже не знаю его фамилии. — Он исчез вчера в Гринвилле с промежуточного пункта примерно в то время, когда там застрелили девчонку. — На последней фразе я замялась.
Трак провел рукой по своим стриженым волосам соломенного цвета.
— Я ничего не слышал о нападении на промежуточный пункт. Но я поспрашиваю.
Мышцы моей шеи немного расслабились. Возможно, Марко и Поло увезли Билли куда-то. Возможно, он в безопасности.
— Спасибо.
— Для Три — что угодно, — сказал он и подмигнул. Чейз кашлянул в ладонь.
— Ого, — прервал нас Шон. — Посмотрите.
Это был самолет — по крайней мере то, что от него осталось. Огромный реактивный лайнер стоял, опасно наклонившись на одно сломанное крыло, в то время как другое тянулось в небо, подобно руке умирающего человека. Хвостовой части не было вовсе, но корпус в основном сохранился в целости. Его гладкий серебристый металл был покрыт черными опалинами. Я одновременно почувствовала благоговение и что-то вроде грустной ностальгии. Так мало осталось от былых времен.
— Странно, что здесь только один, — сказал Чейз.
Я оглядела заваленное обломками поле, но он был прав. Самолет был один. Если на аэропорт напали во время Войны, определенно, свое последнее пристанище здесь должны были найти больше лайнеров.
Я не стала больше об этом думать. В этот момент мы повернулись к похожей на вход в усыпальницу дыре, зияющей в особенно большой куче обломков. Возле нее затаились три вооруженных охранника. Судя по их спокойствию, они нас ожидали.
— Добро пожаловать в Чикаго, — сказал Джек. Шон двинулся, чтобы пройти мимо него, но Джек с силой хлопнул его по солнечному сплетению. — Удумаете смыться и настучать на нас — из-под земли достанем. — Он угрожающе оскалился.
— Приму к сведению, — проворчал Шон.
Джек отодвинул в сторону большой лист металла — бортовой люк самолета — и спустился по лестнице, приделанной к стене. Мы и все остальные последовали за ним.
Когда последний человек закрыл люк, стало темно, как в пещере. Мы спускались все ниже в колодец, со ступеньки на ступеньку, передвигаясь на ощупь, и мои внутренности охватил страх. Ладони стали скользкими от пота, металлические балки стонали под нашим общим весом. Когда мои руки начали дрожать, я ощутила под ногами твердую землю. Я прислушивалась к Такеру, опасаясь его больше, чем всех этих незнакомцев вместе с их мрачными туннелями. Раздалось какое-то стрекотание, а затем уверенно загорелся фонарь с ручным приводом. Такер все еще вслепую спускался по лестнице.
— Как я погляжу, вы тут не опасаетесь теплового удара. — Голос Шона эхом пронесся под низким сводчатым потолком. Он был прав. Моя кожа покрылась пупырышками. Здесь вполне могло быть градусов на пятнадцать прохладнее, чем на поверхности.
— Что это за место? — спросила я. — Канализация или что?
Я обхватила себя руками. Темнота казалась материальной: оттуда, куда не доставал свет, будто тянулись ко мне ледяные щупальца и прикасались к коже.
— Туннели, — поправил меня Джек. Он посветил своим фонарем в длинный коридор, который уходил во тьму. Я наткнулась ногой на металлическую рельсу и, взглянув вниз, увидела две параллельные полоски стали.
— Я думал, метро взорвали, — произнес Чейз.
— Взорвали, — подтвердил Джек, — и, должно быть, кое-что встряхнули, потому что так Мэгз и нашла это место. Бюро не додумалось проверить, вдруг под метро есть что-то еще.
Над головой тянулись черные шнуры, свисая бахромой пыльных проводов из каждой трещины в бетонном потолке. Воздух был застоявшимся и сухим, будто за сотню лет здесь ни разу не повеял свежий ветерок.
— Сколько лет этому месту? — спросила я.
— Больше, чем тебе или мне, — ответил Джек.
Он и второй мужчина с винтовкой показывали путь, а Такер припоминал кровавые детали боев Чейза для любого, кто станет слушать. Я прислушивалась с нездоровым любопытством. Чейз не любил об этом говорить, и, хоть я хотела, чтобы Такер замолчал, я не могла заставить себя остановить его.
То, что я услышала, звучало жестоко. Сломанные конечности. Кровь, льющаяся из ран, разорванных кулаками и зубами. Бои, которые не были остановлены, даже если это следовало бы сделать. Мое сердце разбилось при мыслях о маленьком мальчике внутри него, который боялся домов с привидениями, который прятал в коробке под полом фотографии семьи. Я единственная знала о его существовании. Эти люди видели только бойца.
Чейз с прямой спиной шел сразу позади меня, его глаза, не останавливаясь, осматривали все вокруг. Я гадала, что происходит в его голове. Он не любил мест, откуда нельзя быстро выбраться.
— Не все эти истории — правда, — тихо сказал он мне и сглотнул.
— Как и мои, — ответила я. Его плечи опустились на дюйм.
Казалось, мы шли очень долго, прежде чем попасть на приподнятую открытую площадку. Здесь я увидела, что произошло с остальными самолетами. Багажные полки были превращены в двухъярусные нары и прибиты к стенам. Под ними на побитом плиточном полу расположились рядами, как в лагере Красного Креста, полевые кровати. Мы прошли мимо дюжины спящих людей. Среди них была по крайней мере одна девушка.
— Казармы, — произнес третий охранник, который до этого почти не открывал рот. Ржавый жестяной знак на стене над платформой сообщал: "Компания "Туннели Чикаго". Рядом с ним была металлическая дверь, на которой едва можно было разобрать надпись "Выход в котельную". Мы находились под городом. Я ощутила приступ клаустрофобии. Что над нами? Сожженные здания? База? Ребекка?
Наш туннель расширялся, по мере того как с центральной линией сливались другие пути. Небольшие фонари, прикрепленные к проводам, тянувшимся вдоль потолка, свисали достаточно низко, чтобы Трак мог их включать по мере пути. Чейзу приходилось огибать их, чтобы не врезаться головой.
Мы прошли мимо уборных — санитарных кабинок, взятых прямо с самолетов. Они были прижаты к стене туннеля, но не особенно ровно. Открытую дверь последней кабинки подпирала лопата, и, заглянув внутрь, я увидела в потемневшем алюминиевом зеркале свое искаженное отражение.
Я попыталась представить, как сопротивление разбирало самолеты весом в тысячи фунтов, кусок за куском спуская металл под землю, но задача показалась невыполнимой. Однако окружающая нас обстановка доказывала обратное.
— Когда мы получим списки из реабилитационного центра? — спросил Шон.
— Когда ты прекратишь ныть, как девчонка, — ответил Джек. Очевидно, знакомство с Три не обеспечивало нам всеобщее расположение. Шон снова зашагал рядом с нами.
Мы прошли дальше, как мне показалось, около мили. Мои глаза уже приспособились к полумраку. Я стала более четко видеть детали, даже без помощи фонариков или подвесных лампочек. Стены здесь были покрыты граффити. "Единая страна — единая семья", но встречались и другие знаки. Перечеркнутая эмблема МН — флаг и крест. Ругательства. Имена погибших и даты их смерти.
И тройная метка. Здесь побывал кто-то из Три. Я надеялась, что сейчас его здесь не было, иначе я буду разоблачена.
Мы подошли к другой станции, которую наш проводник назвал лазаретом. На путях неподвижно стояли несколько вагонов с полотенцами, марлей и медикаментами. В последней кабинке горели лампы, а на большом деревянном табурете сидел чумазый мальчик моего возраста и прижимал к себе окровавленную руку. Он взвыл, когда врач смочил ее перекисью. Врач рассмеялся. Я отпрянула и проскочила мимо башенки белых ведер, догоняя Чейза.