Страница 26 из 71
— Слушайте! — крикнул один из них. Делая шаг назад, я с кем-то столкнулась. Сейчас я была частью толпы, но это продлится недолго. Я уставилась в спину Чейза, мысленно приказывая ему вернуться.
Женщина отступила в сторону, и из-за ее спины показался мальчик приблизительно пяти лет. На его щеках виднелись красные полосы, но не от недавнего ненастья, а от частого плача. Пальцами одной руки он терзал свои грязные волосы до плеч. Кисть второй руки у мальчика отсутствовала.
Женщина подошла к нему и расстегнула его рубашку. Кожа ребенка была покрыта шрамами от ожогов и рубцами, покрасневшими от воспаления. Женщина подняла его вверх, показывая всем.
— О Боже, — не сдержавшись, произнесла я. Подошел Чейз, его глаза не выдавали ни капли изумления.
— Держи. — Он подал мне хирургическую маску, такую же, какие носили Сестры. Я торопливо зацепила эластичные петли за уши и почувствовала, как мое дыхание стало согревать часть лица, прикрытую тканью. Это поможет мне остаться неузнанной еще какое-то время.
— Могло... — Голос женщины дрожал. Ее глаза бегали по толпе зрителей.
— Громче, — приказал солдат.
— Могло быть и хуже! — выкрикнула женщина. — Вы думаете, что плохо живете, но вы ничего об этом не знаете. Если у вас есть информация, касающаяся снайпера, если вы видели преступников с плакатов, сейчас же сообщите об этом военным!
Вокруг раздался грозный шепот.
Солдат расстегнул кобуру с пистолетом, висящую у него на поясе. Он взъерошил волосы мальчика, как мог бы это сделать отец, если бы не угроза, явно обозначенная его оружием. По его пустому лицу я поняла, что он без колебаний причинит вред ребенку, чтобы получить желаемое. Я попыталась отступить назад, но люди за моей спиной стояли плотной стеной.
— Думаешь, это сделали солдаты? — прошептала я Чейзу.
Его лицо по-прежнему ничего не выражало. Лишь в глазах полыхала ярость. Он не ответил.
— Итак, у кого есть для меня информация? — спросил солдат.
— Кто-то должен остановить это, — прошептал мужчина позади меня. Он был прав. Моя кровь снова вскипела.
— Я слышала, что вчера после атаки девчонку Миллер видели в палаточном городке, — призналась женщина справа от меня.
Я стала абсолютно неподвижной. Не смела даже дышать. Плечи Чейза приподнялись. Он качнул головой, будто говоря: "Не двигайся".
— Пройдите с нами. Мы должны задать вам несколько вопросов, — сказал второй солдат. Мать сейчас прижимала мальчика к груди, хоть, казалось, была слишком напугана, чтобы шевельнуться.
— Я больше ничего не знаю, — произнесла говорившая женщина. Ее голос сорвался. — Клянусь, я больше ничего не знаю.
— Пройдите с нами, — повторил солдат. — Иначе вас обвинят в сокрытии информации.
— Я рассказала все, что мне известно! — кричала женщина, пока один из солдат тащил ее прочь.
Мой рот открылся от ужаса. В пределах слышимости были сотни людей. Сотни, которые могли бы расправиться с двумя солдатами, но никто не двинулся с места. Я хотела остановить военных сама, хотела крикнуть: "Я та, кого вы ищите", — но не могла. Меня убьют на месте.
— Во всем этом виноват снайпер! — Мать наконец поставила своего сына на землю недалеко от нас. Вокруг нее образовался пустой круг. Она горько плакала. — Все было хорошо, пока он не объявился здесь! — Люди согласно забормотали.
Я хотела встряхнуть ее. Убеждала себя, что она напугана, поэтому говорит все эти вещи. Раньше опасность была не меньшей. Но женщина из палаточного городка сказала мне, что не все увидят добро в действиях сопротивления, и она оказалась права.
Второй солдат поднял свою дубинку, и перед ним образовался проход обратно к медпункту. Я проследовала глазами за взглядом Чейза: мальчик тихо рыдал и пытался застегнуть рубашку своей единственной рукой, в то время как мать вела его прочь.
— Что это было? — прошептала я. Я чувствовала себя так, будто меня выставили всем напоказ. От каждого брошенного на меня взгляда по коже пробегали мурашки.
Чейз выругался с явным возмущением.
— Демонстрации. Ничто так не ставит людей на место, как угроза боли. Я видел такое в Чикаго. Это отвратительно.
Я подумала, что это немногим отличалось от плана Уоллиса, по которому меня должны были увидеть в палаточном городке. Вот только предполагалось, что мое послание пробудит в людях надежду, а не страх.
Мир сходил с ума. Я чувствовала это: огромная давящая тяжесть навалилась мне на грудь и гнула к земле. Меня связали с серийным убийцей, мое имя оклеветали на всю страну. Убийца моей мамы проник в сопротивление. Девочек вроде Сары избивали их бойфренды из МН и оставляли умирать. Матери использовали своих детей, чтобы распространять тиранические послания ФБР. Я снова потеряла Ребекку, я не знала, что происходит дома с Бет, а бедная Роза, превратившаяся в зомби, вероятно, все еще находилась в исправительном центре. Если и существовало время, чтобы дать сдачи, то оно наступило, но как?
— Имя?
Мои глаза обратились к женщине передо мной. Сестра. Узел ее голубого платка был выполнен безукоризненно. Половину лица скрывала хирургическая маска, подобная моей.
Я ощутила волну паники и выпалила:
— Лори Уиттмен.
— Лори Уиттмен. — Женщина перечитывала список на своей планшетке. — Вы были здесь хоть раз за последние два дня, мисс Уиттмен? — Она не вглядывалась в мое лицо.
— Миссис, — поправил Чейз, отходя от другой Сестры в бумажной маске и становясь возле меня. — Моя жена плохо себя чувствует, — сказал он. — Ей нужно отдохнуть.
Я кашлянула для пущего эффекта, поправляя маску, чтобы она закрывала как можно большую часть моего лица.
— Если они женаты... — начала та, что спросила мое имя. Ее остановило озадаченное выражение лица второй.
— Мы женаты, — подтвердила я, поднимая левую руку и радуясь украденному обручальному кольцу.
— Хорошо, — выдохнула первая, все еще не убежденная. — Помните, что вы получите повестку, если ФБР обнаружит обратное.
Я почувствовала, как моя спина напряглась. Я надеялась, что МН не нагрянет к нам с расспросами. К счастью, в палатке не было видно никого в синей форме.
Неубежденная Сестра провела нас через шаткую цепочную ограду направо, где мы прошли мимо контейнера с контрабандной продукцией и многочисленных коек со спящими людьми. Чуть поодаль стояли три пустые кровати; они были больше других.
От запаха человеческого пота кружилась голова. Справа кто-то сильно закашлялся. Мы выбрали койку возле другой, на которой расположилась семья из четырех человек. Все ее члены занимали место меньшее, чем двуспальная кровать. Я подумала о женщине снаружи и ее сыне и пожалела, что они не могут прийти сюда и отдохнуть, вместо того чтобы продолжать свою пропагандистскую кампанию.
Я опустилась на грязную койку, покрытую грубым полотном, стараясь избегать темного пятна, которое все еще выглядело влажным. Гостиница "Веланд" показалась сейчас роскошью.
Я вздохнула, не желая стянуть маску на подбородок. Меня не узнали, но я не чувствовала особенного облегчения. Чейз сел рядом со мной и поставил рюкзак на землю возле своих ног, избегая лужицы застоявшейся воды. Он медленно и глубоко втянул в себя воздух.
— Табмен должен вернуться сегодня вечером. Мы остановимся у него, пока не откроют дороги, — сказал он негромко, чтобы не разбудить спящих вокруг.
Он предлагал отправиться в убежище, бросить Ребекку и забыть все, ради чего мы пришли сюда. Хоть я не чувствовала по этому поводу гордости, но часть меня тоже хотела убежать и спрятаться.
Кого я обманываю? Шансы на то, что я сумею добраться туда, слишком малы. Любой из этих людей может сдать меня. Любой из солдат, прочесывающих город, может застрелить меня без предупреждения. Я понимала это и была напугана до смерти. Но еще больше меня ужасала вероятность того, что Такер сдаст МН все подполье Ноксвилла.
— Мы не можем уехать, — решительно сказала я. — Такер что-то затеял.
Чейз поморщился, когда услышал имя своего бывшего напарника.