Страница 4 из 14
Вечером того же памятного дня… Планетная обсерватория.
Градов почти бегом проходит мимо грандиозной антенны радиотелескопа и стройной башни главного инструмента обсерватории… В саду, где причудливо смешались представители скудной растительности Крайнего Севера, высокогорных областей Памира и безводных пустынь Средней Азии, Градов встречается с врачом профессора Бахарева. Старая женщина воинственно настроена.
- Предупреждаю вас, молодой человек! - еще издали начинает она. - Я запретила профессору Бахареву волноваться. Я запретила ему заниматься даже его депутатскими делами!
Она решительно загораживает инженеру путь к профессорскому особняку.
И очень может быть, что женщина так и не пустила бы Градова к профессору, но… у особняка слышится грохот и старческий голос…
Взъерошенный профессор Бахарев в полосатой пижаме, размахивая большим молотком, приколачивает что-то к двери и кричит между ударами:
- Уговаривать меня приехали?.. Ну идите! Идите сюда!.. Да не слушайте вы эскулапа! Эта старая женщина понимает в сердцах, но ничего не смыслит в людях!
Дарья Матвеевна обиженно поджимает тонкие губы и, ни слова больше не говоря, идет вон из сада… Дорога к профессорскому дому открыта.
Бахарев уже приколотил к двери табличку, на которой написано:
«Я ВСЕГДА И ДЛЯ ВСЕХ ДОМА!»
В кабинете он влезает на стул и вешает над своим рабочим столом другую табличку, на которой значится:
«ПРОШУ САДИТЬСЯ БЕЗ ПРИГЛАШЕНИЯ!»
- Мои избиратели еще не отзывали меня! - говорит старик и, спрыгнув со стула, усаживается на диван.
- Ну-с, голубчик Иван Митрофаныч, вы приехали уговаривать меня? Начинайте, - Бахарев складывает руки на груди и приготавливается слушать терпеливо и долго. Но… не успел Градов и рта раскрыть, старик, встрепенувшись, добавляет; - Только предупреждаю: никакие уговоры не заставят меня отказаться от результатов пятнадцатилетних трудов. Я никогда не соглашусь с проектом Забродина. Никогда! Не для того народ избрал меня своим депутатом, чтобы я помогал без всякого смысла выбрасывать миллиарды народных рублей на ветер… на небо!
- Алексей Павлович, ради бога, разрешите и мне высказаться?
- Ну-ну, чего вы там кипятитесь? - ворчит Бахарев, в гневе которого много усмешки и озорства.
- Разговор не о проектах! Случилось невероятное, и если можете, вам надо немедленно поехать в Академию наук, - говорит, наконец, Градов, полный радостного нетерпения.
- Зачем?
- Не могу… пока не имею права объяснить, но поехать надо. Алексей Павлович, вы потом поймете, поверьте мне!..
Крутятся бобины. Тянется лента. Мы вновь слышим голос Бахарева:
- Невероятное уже случилось. А люди еще не знали, и все на Земле шло своим чередом…
К зданию президиума Академии наук мчатся автомашины.
Летят вертолеты.
Солидные люди медленно поднимаются по парадной лестнице. Всех встречает секретарь президиума - представительная, сдержанная молодая женщина.
- Почему меня оторвали от дела? Что случилось? - спрашивает у нее академик Забродин.
Она только загадочно улыбается:
- Чрезвычайное происшествие, Федор Платоныч.
Из очередной машины выскакивает расторопный Алимкулов.
- Рада видеть вас, - идет ему навстречу женщина, - но журналисты не приглашены на совещание…
- Настоящие журналисты не ждут приглашения, - восклицает Алимкулов, целуя руку женщины, - настоящие журналисты угадывают сами, где им надо быть!
И, прицеливаясь на ходу объективом фотоаппарата, он устремляется навстречу Градову и Бахареву, которые выходят из машины.
- О-о, вас подняли с постели, Алексей Павлович! Что за чрезвычайное происшествие?
- Если даже вы не знаете, голубчик, откуда знать мне? - хмуро отзывается старик.
По лестнице спускается академик Забродин.
- Очень рад видеть вас, уважаемый Алексей Павлович, - говорит он, протягивая руку Бахареву. - Как ваше здоровье?
- Прихварываю помаленьку, но в мои годы это неизбежно, - отвечает профессор.
Они жмут друг другу руки, потом отступают на один шаг и церемонно раскланиваются - корректность противников.
- Вы не могли бы уделить мне двух минут? - спрашивает Забродин, поддерживая Бахарева за локоть.
- С удовольствием, уважаемый Федор Платоныч! - расшаркивается Бахарев.
Они сходят по лестнице вниз и направляются в одну из пустынных аллей парка. В тени акаций останавливаются, и Забродин сразу, без обиняков, начинает:
- Время идет, а дело ни с места. Мы упустим выгодное взаимное расположение Земли и Венеры. И тогда экспедицию снова придется отложить…
- Экспедиция имеет смысл только в одном случае: если она посвящена ИЗУЧЕНИЮ ЖИЗНИ НА ВЕНЕРЕ! - отчеканивает Бахарев. - А изучать жизнь планеты, не опускаясь на нее, как предлагаете вы, изучать жизнь сквозь НЕПРОНИЦАЕМЫЙ ОБЛАЧНЫЙ СЛОЙ - НЕВОЗМОЖНО!
- И все же нам с вами необходимо прийти к единому мнению. Договориться, наконец! - терпеливо настаивает Забродин.
- Нам? Договориться?! - изумляется Бахарев. - О чем? О том, что на Венере нет жизни? И вы думаете, она исчезнет, жизнь на Венере, если мы с вами договоримся?.. Да если все человечество «договорится» до такой нелепости, на Венере ничто не переменится.
- Нелепая, трагикомическая ситуация, - с удивлением качает головой Забродин. - Вы всю жизнь отдали подготовке межпланетных перелетов. И теперь, когда время первого вылета в космос пришло, вы, именно вы, Алексей Павлович, оказались главной преградой в этом деле.
- Почему я? Я в меньшинстве. Голосуйте, и ваш проект будет принят.
- Пока мы с вами не придем к единому мнению и не подпишем заключения комиссии… правительство не утвердит никакого проекта! - в сердцах кричит Забродин, потеряв всякую выдержку.
И, может быть, только для того, чтобы досадить ему, Бахарев спокойно, тихо и внятно заключает разговор:
- Ракета должна лететь не ВОКРУГ Венеры, а НА Венеру! Старый профессор поворачивается и быстро уходит.
Большой металлический ящик. Он стоит на красном бархате стола президиума. За столом, кроме президента, только двое - Мажид и Лешка.
Когда последние из прибывших на совещание - Забродин и Бахарев - усаживаются в противоположных концах зала, президент поднимается. Он явно взволнован и даже смущен. Он хочет что-то сказать, но раздумывает или не находит нужных слов. Потом молча открывает ящик и вынимает из него сначала… пук грязной ваты… потом глыбу каменного угля.
Участники совещания недоуменно переглядываются.
Президент разъединяет куски угля, из которых сложена глыба, и вынимает… шар - загадочную находку шахтеров. Нервно посмеиваясь, говорит:
- Прошу… поглядеть на этот шарик и… пощупать его руками.
Покрытый черными крапинками шар тускло поблескивает при свете люминесцентных ламп.
Шар передают из рук в руки.
Те, к кому он попадает, выражают на лицах вежливую заинтересованность. С подчеркнутой добросовестностью осматривают шар, гладят его, царапают ногтем, стучат костяшками пальцев и передают дальше. И снова все начинается сначала. Лишь иногда слышится бормотание:
- Шар как шар… Тяжелый… Цельнолитой, вроде ядра…
Когда шар попадает в руки Бахарева, старик «взвешивает» его и недовольно спрашивает:
- Для того нас и вызвали сюда, чтобы шариком играть? Во всяком случае, зачем здесь понадобились астрономы?
Градов переглядывается с президентом, предвкушая эффект, который вызовет разъяснение. Однако президент не спешит удивить аудиторию. Он только говорит:
- Я затрудняюсь сказать заранее, кто окажется здесь нужнее - астрономы, палеонтологи, геологи или представители любой другой науки. Я не знаю, кого больше всех заденет это событие.