Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 20 из 23



Цепко сжав подлокотники кресла и подавшись вперёд, Алюа впился взглядом в экран телевизора. Он видел, как, нажимая на различные кнопки, Ия окружила операционный стол десятками приборов. Они свешивались с потолка, толпились у изголовья, сверкающие красными и синими глазками лампочек, готовые вступить в борьбу за жизнь человека. Послушные мысли Ии, переданные через генератор биотоков, исследовали каждую клетку тела Ожегова, сердце, лёгкие, мозг…

Вот они отключили сердце, изолировали его от кровеносной системы и подали в него сильную струю свежей крови. Они продули лёгкие и наполнили их живительным кислородом, которого так не хватало ему восемьдесят семь минут назад. Они бомбардировали кору головного мозга омега-лучами, чтобы вызвать к жизни деятельность нервных клеток…

Но стрелки всех приборов продолжали оставаться на нуле.

Алюа на экране телевизора видел, как мелкие капельки пота покрыли лоб Ии. Мягким прикосновением манипуляторы стёрли пот, но она, казалось, не замечала этого. Губы её беззвучно шевелились, казалось, девушка решала в уме какую-то трудную задачу.

Алюа никогда раньше не видел этого человека, распростёртого на операционном столе. Но во всей Вселенной не было сейчас ничего, чего бы он, командир звездолёта, не отдал, чтобы Ожегов очнулся от своего страшного сна. Алюа любил его, как сына, и даже больше, потому что это был человек, о встрече с которым он мечтал всю жизнь.

Алюа взглянул на хронометр - операция уже длилась два с половиной часа. Сколько ещё сможет продержаться Ия?

И вдруг стрелка на приборе, контролировавшем сердечную деятельность Ожегова, чуть заметно дрогнула. В то же мгновение Алюа услышал ликующий крик Ии. Ожегов был спасён!

За дальнейшим ходом операции Алюа наблюдать не стал. Он мгновенно связался с аварийной бригадой.

Икар вместе с Нором укреплял на «Малахите» второй двигатель, когда услышал взволнованный голос Алюа:

- Возвращайся на корабль, Икар! Твой отец спасён!

«Ар» летел к внепланетной космической станции Сирасколии. В чёрной бездне космоса растворилась планета Трит, и только красную звезду её можно было ещё некоторое время рассмотреть в мощные телескопы. Ожегов сидел в Зале Мудрости, держа в своих руках руку Икара, и глуховатым от волнения голосом рассказывал сирасколийцам о своих приключениях у дикарей племени нгхара.

- После двухдневного пути мы прибыли на родовую стоянку. Оказывается, дикари наблюдали за посадкой «Малахита» и выслали отряд, чтобы пригласить «посланцев неба» к себе. Племя нгхаро вело непримиримую вражду с пигмеями, а я как раз попал в их владения.

Нгхаро знакомы с огнём, живут не в пещерах, а в хижинах, кроме каменных, у них есть орудия из серебристого, очень лёгкого и прочного металла. Это - племя охотников, исключительно мужественных и добрых людей.

Меня окружили всеобщим поклонением. Мой скафандр, оружие, прожектор внушали им суеверный ужас. В селении мне отвели самую большую хижину. Возвращаясь с охоты, воины оставляли у неё лучшие куски мяса, съедобные коренья и плоды.

Три баллона кислорода позволяли мне без отлучек на корабль пробыть среди дикарей 16 с лишним суток. Двадцать часов нужно было на обратный путь - я мог передвигаться по планете значительно быстрее дикарей, сказывалась разница в силе притяжения Трита и Земли.



Через несколько дней я смог уже довольно сносно объясняться с дикарями. Язык у них несложный, основная масса слов обозначает названия предметов и действия. Я рассчитывал, что пробуду на Трите около тридцати лет, от знания языка племени зависели все мои дальнейшие планы.

Андрей Дмитриевич рассказывал, как он ходил на охоту вместе с дикарями, как помогал им уничтожать грозных хищников, которыми кишит планета. Во время коротких вылазок он убедился, что Трит богат железом, углём, нефтью и другими полезными ископаемыми. Разработку их Ожегов думал начать после того, как вместе с воинами племени возьмёт на корабле необходимые приборы, инструменты и двигатели и установит связь с другими племенами, населяющими планету.

- На двенадцатый день, после того, как я покинул «Малахит», - говорил Андрей Дмитриевич, - я пошёл к горному кряжу, примыкавшему к лесу, в котором располагалось племя, и богатому каким-то не известным мне металлом, тем самым серебристым металлом, которым пользовались дикари, чтобы разжигать костры. Металл горел при малом количестве кислорода в составе воздуха. Много его было у самой вершины высочайшей горы кряжа. Там он выходил обнажённым пластом.

С трудом добравшись до площадки, нависшей над пропастью, я почувствовал, что начал задыхаться. Во втором баллоне оканчивался кислород. А до выхода металла лезть ещё надо было метров шестьдесят. Тогда я отстегнул от скафандра третий баллон, чтобы поставить его на смену, но вдруг какой-то страшный удар выбил его у меня из рук. Сверкнув на солнце, баллон полетел в пропасть.

Уже теряя сознание от недостатка воздуха, я увидел гигантского ящера, напавшего на меня. Я потянулся к пистолету, однако новый удар свалил меня с ног и я покатился в пропасть. Ящер подхватил меня…

Андрей Дмитриевич побледнел, вспоминая страшные минуты на обнажённой каменной площадке, нависшей над бездной. Икар крепко сжал его руку.

На корабле незаметно летели часы и дни полёта. Всё свободное время Ожегов проводил с Алюа. И всегда рядом с ними был Икар. Не довольствуясь биокибернетическими переводчиками, Андрей Дмитриевич начал изучать язык Сирасколии, перечитывал сотни книг, рассказывающих об этой удивительной планете, рассматривал карты и чертежи. Его киноаппарат, заряженный микроплёнкой, беспрерывно работал, чтобы запечатлеть всё, чего ещё не было на Земле; диктофоны спешили записать каждую мысль, каждое открытие, которое Ожегов делал для себя на «Аре».

Икар помогал отцу и очень гордился тем, что Андрей Дмитриевич поручил ему важнейший участок работы - изучение генератора биотоков и устройство автоматических переводчиков. В царстве машин, электронных устройств, копировавших человеческий мозг и его деятельность, верным проводником Икара был Нор Инд. Отцу во всём помогала Ия.

Красная стрела на гигантской карте звёздного неба, занимавшей одиннадцатиметровую стену штурманской рубки, родившись в левом углу у планеты Трит, упорно продвигалась туда, где в туманном ореоле мерцали звёзды Сирасколии.

Едва только оправившись от болезни и изумления, вызванного необычайной встречей, Ожегов расспросил Алюа о планах экспедиции.

- Мы хотим установить связи с планетами двойной 61-й звезды в созвездии Лебедя, - ответил Алюа. - Вот уже свыше ста лет мы с Сирасколии улавливаем непонятные сигналы, которые идут с одной из этих планет. Наши учёные пока ещё сигналы расшифровать не смогли, но происхождение их не оставляет у нас сомнения - это радиосигналы, посылаемые разумными существами. Что в них - желание установить связь с другими планетами или мольба о помощи? Это и должна узнать наша экспедиция.

- А может, вы измените маршрут, и оба наши корабля пойдут на Землю? - спросил Ожегов. - Вы увидите наш мир во всём его своеобразии и величии, мы встретим вас как самых дорогих гостей.

Алюа улыбнулся и отрицательно покачал головой.

- Я думаю, что Совет Экспедиции пока (Алюа голосом выделил это слово) отклонит это приглашение. Счастливый случай, который свёл нас в космосе, позволил нам много узнать о солнечной системе и вашей планете, о людях, населяющих её. По вашим рассказам, книгам и фильмам, картинам и нотам, коллекциям и чертежам мы познакомимся с историей развития жизни на Земле, с богатством её недр, со всеми основными достижениями землян в науке и технике. Узнав вас двоих, мы увидели, что люди Земли храбры и добры, честны и талантливы, что они умеют самоотверженно любить и неутомимо трудиться. Почти два десятилетия, которые мы затратили бы на путешествие до Земли и обратно, немного прибавили бы к нашим знаниям о вас по сравнению с тем, что откроют перед нами планетные миры Лебедя.