Страница 58 из 89
Он напился чаю на кухне, долго бродил по комнатам, осматривал работы Сергея, постоял у занавешенной картины, но тряпку поднять не решился: за окнами по кронам сосен скакало, набирая скорость, настоящее солнце.
Двор дачи, запущенный и дикий, был просторным, добрый кусище леса, огражденный ветхим забором. У забора росла малина, густо замешанная крапивой, она обожгла Волкову руки, он чертыхнулся, выбрался из кустов и набрел на черничное поле.
Весь день капитана не оставляло ощущение изначальности окружавшего мира. Казалось, его создали вот таким неизменным и поместили в очищенную среду уставшее от путаницы жизни существо.
Незаметно приблизился вечер, и тогда приехала Лена. Волков сидел на крыльце и перелистывал томик стихов Фета. Ему захотелось вдруг повернуться, и капитан увидел Лену на дорожке, ведущей к дому.
Тогда он понял, что в последний час он стал уставать от одиночества и ждал, когда хозяева придут.
Лена спросила, не приехал ли Сергей, заохала, узнав, что Волков еще не обедал, а в холодильнике для него оставлены щи, захлопотала на кухне, отвергла предложенную капитаном помощь, и тот сказал, что пойдет на станцию, встретит Сергея.
Волков увидел его выходящим из магазина и на ходу укладывающим бутылку в портфель.
По дороге домой капитан убедил Сергея не пить сегодня.
— Понимаешь, — сказал он, — уж очень хорошо здесь. Посидим просто так… Хочу увезти побольше с собой.
Вечер был тихим и спокойным. После ужина пили чай, говорили о разном и поздно собрались спать.
Утром началась суббота.
Капитан поднялся раньше других и осторожно прошел через большую комнату, где спали Сергей и Лена. Он захватил на кухне ведро, наносил воды из колодца в жестяной бачок, наполнил умывальник, стараясь не шуметь, умылся и стал бродить между сосен, любуясь игрою солнечных бликов на влажной траве и морщинистых стволах…
Ее голос заставил Волкова вздрогнуть. Лена стояла там, откуда светило солнце, и капитан видел ее, не различая деталей, неясные контуры тела, и смутное беспокойство, неосознанный страх перед надвигающейся бедой, неизвестной и непонятной, наполнил его существо.
— Доброе утро, — сказала Лена, и беда отодвинулась, помаячила на горизонте, плеснулась в каком-то краешке сердца, исчезла. — Нравится у нас? — спросила Лена.
— Да, — сказал капитан. — Знаете, мне не доводилось вот так… — Игорь не договорил и повел рукою вокруг.
— Я очень рада, — сказала Лена, — оставайтесь у нас на все лето.
Волков усмехнулся.
— Зачем? — сказал он. — Лишний человек в доме всегда в тягость…
— Вы обижаете и меня, и Сергея. Ведь вы его друг детства, и если не возражаете, мой тоже…
— Не возражаю, — сказал капитан. — А вот и мой детский друг.
К ним направлялся Сергей с кошелкой в руках.
— Иду на рынок, здорово, старик, у нас гости сегодня, за жратвой надо смотаться, а ты с Ленкой завтрак сваргань…
Сергей ушел. Они вернулись в дом, и капитан молча следил, как хлопочет она на кухне.
— Сергей пишет солнце, мне суждено пропадать неделями в море, а чем занимаетесь вы, Лена? — спросил он наконец.
— Разве Сережа не рассказывал вам?
— Нет. Я не спрашивал, он не говорил ничего.
— Моя профессия психология…
— Это, наверное, интересно. Вы должны хорошо разбираться в людях, заранее знать, что можно ждать от конкретного человека…
— К сожалению, практически это выглядит довольно не просто, — сказала Лена. — Например, я гадаю, что вы за человек, а понять не могу.
— Не надо, Лена, — сказал капитан. — Не стою этих усилий. К вам идут гости.
— Так рано?! — ужаснулась Лена. — Чего это они…
Она выбежала на крыльцо, а Волков остался на кухне.
Гостей было четверо. Двое мужчин, женщина и мальчик. Из окна Волков видел, как Лена сбежала с крыльца, обняла женщину и поцеловала ее в щеку, потом поздоровалась с мужчинами и мальчиком, и все стали подниматься в дом.
Лена представила капитана, оставила с мужчинами, один из них был мужем женщины, подруги Лены, и руководителем лаборатории, в которой работала хозяйка. Другой, с мальчиком, оказался дальним родственником первой пары.
Гости Волкову не показались, капитан без особого энтузиазма стал отвечать на всевозможные вопросы о море, кораблях и закордонных порядках тех мест, где ему пришлось побывать.
Мальчик по имени Ника принялся сновать по комнатам, заглядывал во все углы, трогал любую вещь, на которой останавливались его шкодливые глаза, и мучил взрослых бесконечными «что это»? и «зачем это?».
Гости объясняли, что ночевали в Кавголове, потому и прийти решились так рано, и подоспевший Сергей тихо злился, глядя, как дотошный Ника бесчинствует среди этюдов, красок и всевозможных коллекций раковин, минералов, фарфоровых безделушек, заполняющих дом.
Прошел завтрак, засобирались к озеру купаться, но Лена и подруга остались дома готовить обед. По дороге Сергей и шеф Лены затеяли спор о роли подсознания в творческом процессе, разойдясь постепенно, кричали друг на друга, поминали Павлова и Фрейда, но к согласию не пришли и закончили спор в воде, уплыв друг от друга в разные стороны.
Капитан молчал. Его тяготили гости, мудреный спор, хотя он без труда разобрался в его существе, чересчур умный Ника, вступающий в разговор взрослых с неожиданными репликами к месту, одергивающий сына, но в душе гордящийся им папа, отсутствие Лены, вынужденной в чудесный день торчать у плиты, безмятежный Сергей: Ника не трогал его вещей, и все для Сергея встало на место — эти моменты порождали смутное чувство недовольства собой, окружающими и топчущимся скучным временем.
Обед затянулся далеко за полдень. И пришел тот час, когда гости собрались уезжать. Лена хотела их проводить, но Сергей велел ей прилечь, заметив наконец, как осунулась она и побледнела.
Когда все, и Сергей, ушли, Лена сказала Волкову:
— Пойдемте в сад, мне хочется на воздух.
Они подошли к скамейке и уселись на нее.
— Тихо, — сказала Лена. — Солнце садится…
— А завтра поднимется и снова сядет, — сказал Волков. — Кружится, кружится ветер, и возвращается ветер на круги своя.
— И нет ничего нового под солнцем, — подхватила Лена. — Устала сегодня…
— Однажды я шел морским каналом из Калининграда в Балтийское море, — без предисловия стал рассказывать капитан. — Там вдоль бровки канала растут высокие деревья, будто идешь по аллее старинного парка. И вдруг на повороте я увидел маленький дом с зелеными стенками и красной черепичной крышей. Дом стоял у самой воды, и прямо к перилам крыльца была привязана лодка. Из трубы вился синий дымок. На окнах розовели занавески. Перед дверью спал рыжий кот, а из открытой двери сарая нас провожала печальными глазами бородатая коза. Больше никого не было. Перед поворотом я дал гудок, только никто не вышел на крыльцо, и кот не шевельнулся тоже. Мы повернули и пошли дальше. Вскоре красную крышу закрыли деревья. И сейчас я подумал, что хотел бы жить в таком доме, видеть, как ночью и днем по каналу идут корабли.
— Вы жили бы там один?
— Не знаю… Наверное. Мне некого взять с собой в этот домик…
— Канал и домик на берегу, — задумчиво произнесла Лена. — А цветы там будут?
— Обязательно. Красные розы. Я буду срезать их, укладывать в кораблики и пускать по течению. И где-нибудь к берегу подойдет такой кораблик, и его увидят девушки, мечтающие о любимых. Кто знает, может быть, эти розы принесут кому-нибудь счастье…
— Вы хороший, — сказала Лена.
Она поднялась со скамейки, приложила ладонь к щеке Волкова, отняла ее, отвернулась и быстро ушла в дом.
Капитан покраснел.
«Что это я? — подумал он. — Растравился, будто курсант мореходки… Воздух здесь такой, не иначе».
Ночью начался дождь. Спавший под простынью Волков проснулся от холода и поднялся, чтоб найти одеяло. За окнами шуршало, ни грома, ни молний, тянуло сыростью из открытой форточки, и в свете ночника блестели влажные стекла.
Дождь лил всю ночь, и потому они бессовестным образом спали едва не до обеда.