Страница 53 из 58
15
Найсмит видел сон. Часть его сознания знала, что его тело висит скрутившись калачиком в воздухе в небольшой комнатке с зелеными стенами; другая часть блуждала среди навеянных сном видений, воспоминаний, искаженных и таящих опасность: бледный зуг, еще более ужасный, чем в жизни, с клыками и сверкающими глазами, стремительно надвигался на него, в то время как он не мог дотянуться до пистолета…
Найсмит застонал, пытаясь проснуться. Видение померкло. Теперь он блуждал по пустым коридорам Старого Города, каким-то образом смешавшись и с такими же пятнами, как коридоры космического корабля. В поле зрения оказались зеленоватые лица Лолл и Чурана; их потухшие глаза закатились вверх.
И третья часть сознания, отдельная от двух, с зачарованным ужасом наблюдала за дрожащей под ударами дверью, которая вот-вот должна была открыться.
Трещина расширялась. Что-то в темноте шевелилось, готовое появиться на свет…
Найсмит проснулся от собственного хриплого крика, эхом отозвавшегося в его ушах.
Одежда была мокрой от пота, голова раскалывалась от боли, и он весь дрожал. Где-то вдали вне комнаты слышались крики. На какой-то момент ему показалось, что он еще находится во сне, затем крик повторился снова. Это был крик тревоги или страха. Ему вторили другие голоса; затем накатилась грохочущая лавина звука — взрыв!
Найсмит окончательно очнулся, метнулся к двери и выглянул. Мужчина из касты Развлекателей, вооруженный и в шлеме, шел по коридору с сосредоточенным лицом.
— Что происходит? — обратился к нему Найсмит, но человек молча исчез.
По пути к помещению общественных встреч он миновал две группы спешащих огневых установок: их линзы сверкали красным; вторую сопровождал робот, который не ответил на его вопрос. Где-то очень далеко прозвучал грохот еще одного взрыва.
Огромный шарообразный зал был полон движения. Люди носились во всех направлениях, мешая друг другу и часто сталкиваясь. Роботы и автоматические установки находились повсюду. Было и несколько зеленокожих слуг: у них вокруг шеи находились металлические воротники и у всех были ошеломленные лица. Мимо него как раз перемещался один зеленокожий мужского пола, который не то умолял дородного мужчину в белом, не то спорил с ним. Мужчина, несший просмотровый экран, на котором можно было увидеть крошечное изображение, смещался на несколько ярдов от слуги, не смотря на него, а тот следовал за ним, продолжая говорить. Так, рывками, они перемещались по залу. Найсмит поплыл за ними и прислушался.
— …убить меня подобным образом, — говорил зеленокожий хриплым бубнящим голосом. — Скажите им не делать этого, пожалуйста, скажите им…
— Оставь меня в покое, — пробормотал мужчина, не отрывая взгляда от экрана.
Он снова отодвинулся дальше. И снова слуга последовал за ним.
— Не позволяйте им убить меня, это все о чем я прошу, — заплетающимся языком проговорил он. — Я все буду делать, я буду хорошим, я больше никогда не буду медлить, когда вы позовете меня… только, пожалуйста, скажите им.
Не говоря ни слова и даже не поднимая глаз, мужчина двинулся прочь. Слуга замолчал и посмотрел ему вслед. Его тяжелое лицо утратило всякое выражение. Затем он вздрогнул, лицо потемнело, а грязно-коричневые глаза вылезли из орбит. С нечленораздельным звуком, вытянув вперед руки, он сорвался с места.
Но он так и не достиг мужчины в белом. На полпути его голова вдруг упала на грудь, тело обмякло. Медленно вращаясь, он проплыл мимо мужчины в белом, который даже не поднял глаз. С задней стороны металлического воротника вокруг шеи мертвого зеленокожего показалась тоненькая струйка крови.
Найсмит отвернулся и продолжил свой путь. Повсюду в огромном пространстве он увидел плавающие тела и других зеленокожих. Некоторые подбирались роботами-саркофагами, на остальных не обращали внимания.
Он так же заметил, что мужчина в белом был не единственный обладатель экрана. Такой же экран был почти у каждого члена правящей касты; кроме того, он обнаружил, что везде, где наблюдалось скопление людей, в воздухе висели более крупные экраны, и люди наблюдали за происходящим.
Найсмит двинулся дальше. Вокруг него продолжалось движение, раздавались возбужденные голоса. Один раз он видел Развлекателя с окровавленным лицом, которого нес робот. Но все это происходило как во сне, далеко от него.
Что с ним происходило? Найсмит почувствовал в себе напряжение, которое медленно, но постоянно росло. У него было впечатление, что оно возводилось непрерывно все это время, начиная с первого дня в аудиториях для множественного обучения в Лос-Анжелесе. С каждым шагом от смерти Ремсделла, заточения в тюрьме, потом с убийством Веллса… с путешествием во времени с двумя чужаками, в похороненном космическом корабле, на всем этом пути к Городу… напряжение беспощадно росло внутри него. Он почувствовал себя так, словно его тело физически раздувается, и он обязательно взорвется, если не сможет снять напряжение. На его лбу выступил пот, руки дрожали. Что-то внутри него… скрытая тайна, нечто, что вырвалось тогда в кабинете психиатра и потом, в лаборатории Прелла… черный секрет его естества…
Найсмит ощущал, что дверь внутри его сознания вот-вот откроется, и это уничтожит его.
— Шефт, что с тобой?
Он поднял глаза. Это был толстый низенький мужчина в одежде из коричневых и зеленых полос, который с озабоченным видом разглядывал его. Визгливый голос звучал снова.
— Разве ты не знаешь, что Высокорожденная спрашивала о тебе? Где ты был? Идем быстро!
Найсмит последовал к центру зала, где размещалось наибольшее скопление людей. Когда они медленно проталкивались сквозь плотно сгрудившиеся двигающиеся тела, коротышка пыхтел ему в спину:
— Быстрее, быстрее. Она хочет тебя видеть, прежде чем это произойдет!
— Что произойдет? — спросил вяло Найсмит. Давление внутри него было настолько большим, что он едва мог дышать. Его голова раскалывалась от боли, руки похолодели.
— Барьер! — проверещал коротышка. — Они собираются поставить Барьер с минуты на минуту! Быстрее!
Протиснувшись сквозь внутреннее кольцо, Найсмит оказался перед толстой женщиной и ее свитой, собиравшихся вокруг ряда больших круглых экранов. На одном из них было изображение рабочего помещения лаборатории времени с гномом на переднем плане — Пенделлом или другим, очень похожим. Толстуха истерически взвизгнула.