Страница 84 из 123
— А остальные сестры?
— Все живы, и ни у кого нет серьезных ранений.
— Ффолки хорошо сражались, — заметил менестрель. — Но потери были очень тяжелыми… как будто до этого их было недостаточно!
— Мы не можем завтра продолжать битву, — сказала Робин. — У нас осталось слишком мало воинов!
— Ты права, — отозвался принц. Он посмотрел на лес, куда скрылись северяне, а потом повернулся к Корвелльской дороге — поток беженцев по ней почти прекратился, большинство уже успело уйти дальше. — Однако, сегодня победа была на нашей стороне, не так ли?
На поверхности темной жирной воды время от времени появлялись пузыри. Обычно белоснежная, шерсть на коленях Камеринна от слякоти на берегу источника, стала черной и грязной до неузнаваемости. Единорог осторожно переступил высокую дамбу, поддерживавшую уровень воды в Темном Источнике.
Дамба была небольшой, в половину роста Камеринна, но бревна, из которых она была сделана, оказались очень толстыми, около фута, или даже больше, шириной. Фирболги сложили несколько дюжин поваленных деревьев, перекрыв ручей, который нес свои воды из Лунного Источника, а затем с обеих сторон укрепили дамбу земляной плотиной.
Камеринн внимательно рассматривал бревна, пока не нашел место, где они прилегали друг к другу не очень плотно. Он отвернулся и ударил гнилое дерево задним копытом; затем еще, и еще раз, — пока ему, наконец, не удалось его расколоть. Часть бревна отвалилась, и Камеринн отбросил ее в сторону. Выбрав в плотине следующее слабое место, он высадил еще один здоровенный кусок дерева, и принялся крушить другие бревна.
Дамба начала обваливаться. Огромные стволы, высвобождаясь, падали во все убыстряющийся поток. Остальные бревна резко сдвинулись со своих мест, и вдруг передние ноги единорога заскользили, потеряв опору, и он полетел в воду вместе с падающими бревнами. Затрещали кости громадного существа, когда тонны поваленных деревьев сломали мощные ноги Камеринна.
Черная, оскверненная вода залила единорогу морду, и он стал задыхаться. Вода жгла, как огонь, ослепив его, а невыносимая боль сводила Камеринна с ума.
Тяжелые бревна не давали ему вынырнуть и скоро единорога окутала всепоглощающая тьма.