Черные волшебники

Несмотря на то, что Разфалло непрерывно атаковал Даруса, тот ловко парировал его удары. Клинки двух заклятых врагов звенели, сталкиваясь друг с другом. Калишит и наемный убийца вновь и вновь пытались одержать победу в этом яростном поединке.

Полдо снопа схватил свой меч, и ненависть исказила и без того омерзительные черты Разфалло. Он плюнул в лицо Дарусу и, рыча, отскочил назад.

– Мы еще встретимся, калишит, – его голос перешел в злобный, нечеловеческий визг и он, повернувшись, исчез в темноте.

– Я догоню эту гориллу… – многообещающе проворчал карлик и, воинственно размахивая мечом, бросился вслед за полуорком. Дарус едва успел схватить его за воротник, чтоб удержать на месте.

– Я восхищаюсь твоей храбростью, – искренне сказал калишит. – Но он убьет тебя… или меня! Ночь и темнота – его стихия, он сам хочет, чтобы мы последовали за ним! Кроме того, Тристан нуждается в нашей помощи.

Последнее, что увидел Тристан, – двоих своих друзей, направившихся в его сторону.

– Иди сюда, малыш, ты же знаешь, я не обижу тебя.

Если бы кто-нибудь посторонний услышал Генну, ему показалось бы, что она издает какие-то непонятные свистящие и щелкающие звуки. Но Робин без труда поняла все, что сказала ее наставница.

Впрочем, так же, как и маленькая рыженькая белочка, которая, соскочив с ветки, уселась на ладонь Верховной Друиды, а потом, взобравшись по руке, оказалась у нее на плече и стала с интересом обнюхивать пожилую женщину, которая с улыбкой повернулась к Робин.

– Знаешь, я больше всего люблю грызунов, они такие забавные, – сказала она. – Они чем-то похожи на нас и могут вести себя очень дружелюбно, стоит им только захотеть.

– Еда? – просвистела белочка.

– Ах ты, попрошайка, – вздохнула Генна и, засунув руку в карман своего широкого платья, достала желудь.

Вдруг Робин посмотрела вверх, случайно заметив, что ветка у плеча Генны слегка прогнулась.

– Ньют, не смей!

Дракончик рассердился и стал видимым. Усевшись на ветке над белочкой, он как раз собирался ущипнуть ее за хвост, – несчастная, испугавшись до смерти, с визгом взлетела бы на самую вершину дерева.

– Ну, как тебе не стыдно, – стала выговаривать Генна Ньюту.

– Я ничего не могу с собой поделать, – заскулил дракончик, печально сложив крылышки и опустив хвост. – Мне так скучно! Вам никогда не хватает времени на удовольствие и развлечение. Вечно у вас то уроки, то задания, то еще какая-нибудь скучная ерунда!

– И в добавок, вы все время меня ругаете, – заявил он с обидой. – «Ньют, где ты?» или «Не делай этого, Ньют!», или «Прекрати есть, Ньют!», или еще что-нибудь в таком же роде.

– Мы хорошо поработали, – сказала Генна, взглянув на Робин. – Почему бы нам не перекусить у пруда? Мы могли бы выпить бутылочку вина и поболтать о пустяках.

– Да! Да! Да! Да! Да! – взвизгнул Ньют, от удовольствия став невидимым. Правда, через мгновение он, радостно жужжа, появился снова.

– Сегодня я собиралась представить тебя летучим мышам, – сказала Генна молодой друиде по дороге в домик.

– Но это может подождать, тем более, что они становятся разговорчивее ночью.

Робин шла о чем-то задумавшись; впервые после появления незнакомца в роще, она чувствовала себя спокойно. Когда Ньют унес в лес черный камень, похожий на сердце, ей показалось, что все неприятности остались позади. Но девушку тревожило еще кое-что, и теперь она уже могла заговорить об этом с Генной.

– Наставница, меня беспокоит сон, который приходил ко мне несколько раз в последнее время. Я уверена, что он навеян самой богиней. – Генна вопросительно посмотрела на нее.

– Он о моем… отце, короле. И о Тристане. Боюсь, что-то случилось и они нуждаются во мне.

– Ты хочешь прекратить учение? – мягко спросила Генна.

– Нет! Но я должна узнать, что произошло, я должна навестить их. Ты простишь меня, если я ненадолго вернусь в Корвелл?

Генна грустно улыбнулась.

– Тебе не за что просить прощения. Ты способная и прилежная ученица и вполне в состоянии принимать решения. Если ты должна уехать на время – ну, что же, значит так тому и быть. Я очень надеюсь, что ты вернешься.

– Генна, я обязательно вернусь! – горячо заговорила Робин. – Спасибо тебе! – Девушку охватило головокружительное ощущение облегчения и радостного предчувствия. Она как можно скорее отправится в Корвелл. Генна и Робин уже почти дошли до дома, когда вдалеке раздалось горестное блеянье. Они остановились и услышали его снова. Звук доносился с юга, с границы рощи и, казалось, приближался к ним.

– Похоже, что-то случилось, – нахмурилась Генна и побежала туда, откуда доносились стоны. Робин побежала вслед за ней, но очень скоро перегнала свою наставницу. Она промчалась через сад и, вбежав под сень древних дубов, с размаху налетела на перепуганную лань.

Она обхватила лань за шею, чтоб удержать ее, и стала что-то нашептывать ей в ухо, стараясь успокоить ее. Робин почувствовала, что животное стало меньше дрожать, но все-таки до конца не успокоилось. И тут к ним подбежала Генна.

– Что случилось, кареглазка? – прошептала она так тихо, что Робин с трудом различила слова.

Лань снова застонала, и хотя Робин не смогла разобрать, что именно хочет сказать испуганное животное, то, что оно пребывает в полнейшем ужасе, сомнения не вызывало. Мех на боках лани свалялся, а ноги были покрыты многочисленными мелкими царапинами.

Генна посмотрела на свою ученицу и вздохнула. Она несколько раз погладила лань, и постепенно та успокоилась. Однако, только когда несчастное животное начало пощипывать сладкую траву, старая друида поднялась с земли.

– Я не поняла, что так испугало ее, – сказала она, – по я никогда не видела такого, так долго не проходящего страха. Видно, что она без остановки пробежала много миль.

– Что мы будем делать? – спросила Робин. Ужас лани возбудил в ней гнев. Она хотела наказать того, кто так напугал несчастное животное.

– Я должна пойти посмотреть, – сказала друида.

– Разреши мне пойти с тобой! – попросила Робин.

– Нет, тебе пока еще нельзя. Мне придется обратиться к силам, тебе пока что незнакомым, хотя твое обучение и продвигается очень быстро, – Генна улыбнулась и ободряюще похлопала девушку по плечу. – Пока меня не будет, я хочу, чтобы ты оставалась в роще. Сюда за помощью могут прийти и другие животные.

Едва она замолчала, над рощей появилась огромная стая черных Дроздов. Тысячи маленьких птичек мчались к друидам, и только когда оказались в пределах священной рощи, птицы опустились вниз и расселись на самых высоких ветках вековых дубов.

Робин и Генна заметили, что стая тоже появилась с юга.

Холодные пальцы смерти уже коснулись принца Корвелла. Однако, Тристан почти не ощущал ее леденящего присутствия: все его чувства окутывал серый туман.

Мерный цокот копыт лишь смутно проникал в его сознание, не чувствовал он и руки Даруса, поддерживавшей его в седле. Боль от раны уже давно прошла. Только дышать ему было тяжело: клинок невидимого убийцы задел легкое.

Принц уже готов был сдаться темному всаднику, что скакал рядом с ним. Он слишком устал бороться за каждый вздох. Благословенное облегчение обещали ему широко раскрытые объятия смерти.

– Тристан! Взгляни на меня, мой принц!

В первую секунду он никак не отреагировал на далекий голос. Когда же он попытался, все его тело словно покрылось толстой жесткой коркой – он не мог заставить себя открыть глаза или даже пошевелиться. Лишь после колоссальных усилий ему это, наконец, удалось.

Вокруг клубился густой туман, заглушая цокот конских копыт. Поступь лошадей стала уверенней и легче. Тристан понял, что они скачут по равнине, укрытой туманом. Вдруг туман разошелся, и их глазам предстало широкое гладкое озеро. Ему казалось, что они скачут вдоль берега, хотя земли не было видно. По правде говоря, он и не смотрел вниз.

– Тристан!

Завораживающий голос снова возник у него в мозгу, и принц стал оглядываться, пытаясь понять, кто же зовет его. Тут он, наконец, заметил белую фигуру, спокойно стоявшую прямо среди вод озера. Ее тонкие руки манили принца к себе. Тристан узнал королеву Аллисинн. Казалось, она где-то очень далеко, однако он видел слезы, собравшиеся в уголках ее глаз, и слышал ее голос, хотя королева говорила едва различимым шепотом.