Страница 25 из 82
«ИМЯ УБИЙЦЫ — БЕАТРИС ТЕЙЛОР…»
Ее глаза закрылись.
Неожиданно вздрогнув, она очнулась. Она посмотрела на свой блокнот. С сердитым восклицанием она увидела неровно нацарапанные буквы последнего предложения и произнесла низким голосом:
— Это я написала? Я? Должно быть, я схожу с ума…
Шторм усиливался с каждой минутой. Ветер выл вокруг дома.
Все собрались в гостиной. Сидели, сбившись в кучку, вялые и апатичные. И тайком наблюдали друг за другом.
Когда Роджерс внес поднос, все подпрыгнули. Он сказал:
— Я задерну занавески? Так в комнате будет веселей.
Получив согласие, он претворил свои слова в дело и включил свет. Комната действительно повеселела. Тень угрозы поблекла. Конечно, завтра настанет утро. Шторм закончится, и кто-то придет… прибудет катер…
Вера Клэйторн сказала:
— Вы будете разливать чай, мисс Брент?
Старая дама ответила:
— Нет, лучше это сделать вам. Чайник такой тяжелый. И я потеряла два мотка своей серой шерсти. Так досадно.
Вера шагнула к столу. Раздались веселые стук и звон фарфора.
Вернулось ощущение обыденности.
Чай! Благословенный обычный, повседневный чай! Филип Ломбард сделал веселое замечание. Блор ответил. Доктор Армстронг рассказал шутливую историю. Господин судья Уогрейв, который обычно чай ненавидел, с одобрением прихлебывал сей напиток.
И когда напряжение, наконец, спало, в комнату вошел Роджерс.
И Роджерс был расстроен. Он нервозно, не обращаясь ни к кому в особенности, произнес:
— Простите, сэр, но кто-нибудь знает, что произошло с занавеской из ванной?
Ломбард резко вскинул голову.
— Занавеска из ванной? Какого дьявола вы имеете в виду, Роджерс?
— Она пропала, сэр, исчезла. Я задергивал все занавески — и одной, в ванне с туалетом, не оказалось на месте.
Господин судья Уогрейв спросил:
— Сегодня утром она там была?
— О, да, сэр.
Блор осведомился:
— Что это была за занавеска?
— Алая, разновидность клеенки, сэр. Она подходила к алой плитке.
Ломбард спросил:
— И она пропала?
— Пропала, сэр.
Они уставились друг на друга.
Блор хрипло произнес:
— Что ж… в конце концов… что тут такого? Это безумие… но как и все остальное. Во всяком случае значения это не имеет. Невозможно убить кого-то занавеской из клеенки. Забудем об этом.
Роджерс сказал:
— Да, сэр, благодарю вас, — и он вышел, закрыв за собой дверь.
А на комнату вновь пало покрывало страха.
И снова тайком они наблюдали друг за другом.
Наступило время обеда, все поели, посуда была убрана. Простая еда, большей частью состоящая из консервов.
Потом все собрались в гостиной. Но напряжение было слишком велико.
В 9 часов Эмили Брент встала и сказала:
— Я иду спать.
Вера заявила:
— Я тоже.
Обе женщины поднялись наверх, и с ними пошли Ломбард и Блор. Стоя на верхней площадке, мужчины смотрели, как женщины вошли в свои комнаты и закрыли двери. Они услышали шум двух задвижек и звук поворачивающихся ключей.
Блор с ухмылкой заметил:
— Нет надобности говорить им, что нужно запирать двери!
Ломбард сказал;
— Что ж, во всяком случае, они на ночь в безопасности!
Он снова спустился вниз, и Блор последовал за ним.
Четверо мужчин отправились спать через час.
Они поднялись вместе. Роджерс, готовивший стол для завтрака в столовой, увидел, как они поднимались. Он услышал, как они остановились на верхней лестничной площадке. Потом заговорил судья.
— Едва ли мне нужно советовать вам, джентльмены, запереть свои двери.
Блор добавил:
— Больше того, надо поставить стул под ручку. Есть множество способов отпереть замок снаружи.
Ломбард прошептал:
— Мой дорогой Блор, ваша беда в том, что вы знаете слишком много!
Судья сурово сказал:
— Спокойной ночи, джентльмены. Может быть, утром мы все встретимся живыми и здоровыми!
Роджерс вышел, из столовой и украдкой поднялся до середины лестницы. Он увидел, как четыре фигуры скрылись за четырьмя дверьми, услышал, как повернулись четыре ключа в четырех замках и задвинулись четыре задвижки.
Он кивнул и пробормотал:
— Полный порядок.
Он вернулся в столовую. Да, для утра все было готово. Его взгляд задержался на центральном зеркале и семи маленьких фарфоровых фигурках.
Неожиданно на его лице появилась ухмылка. Он прошептал:
— Во всяком случае, я позабочусь, чтобы сегодня ночью никто трюков не сыграл.
Он пересек комнату, запер дверь в буфетную. Потом, вернувшись в холл через другую комнату, закрыл дверь, запер ее и положил ключ в карман. После чего, выключив свет, он заторопился вверх по лестнице в свою новую спальню.
Спрятаться там можно было только в одном месте — в высоком гардеробе. И он немедленно в него заглянул. Потом, заперев дверь на замок и задвижку, он приготовился ко сну.
Он сказал сам себе:
— Сегодня ночью никаких трюков с негритятами не будет. Я об этом позаботился…
Глава одиннадцатая
Филип Ломбард обычно просыпался на рассвете.
Так он пробудился и этим утром. Он приподнялся на локте и прислушался. Ветер немного поутих, но дул по-прежнему. Шума дождя не доносилось.
В восемь утра ветер задул сильнее, но Ломбард его не услышал. Он снова спал.
В девять тридцать он сидел на краю кровати, глядя на свои часы. Он приложил их к уху. Потом его губы раздвинулись в той самой странной волчьей ухмылке, которая была для него характерна.
Он очень тихо произнес:
— По-моему, пришло время что-то предпринять.
Без двадцати десять он стучал в закрытую дверь комнаты Блора. Тот осторожно ее приоткрыл. Его волосы стояли дыбом, а глаза все еще были тусклые ото сна.
Филип Ломбард любезно заметил:
— Всю ночь напролет спали? Что ж, значит, совесть у вас чиста.
Блор коротко спросил:
— В чем дело?
Ломбард ответил:
— Кто-нибудь вас будил… или чай приносил? Вы знаете, сколько сейчас времени?
Блор взглянул через плечо на маленькие походные часы, которые стояли возле его кровати, и сказал:
— Без двадцати пяти десять. Просто не верится, что я смог столько проспать. Где Роджерс?
Филип Ломбард заметил:
— Это тот случай, когда эхо отвечает «Где?»[29].
— Что вы имеете в виду? — резко спросил экс-инспектор.
Ломбард пояснил:
— Я имею в виду, что Роджерс исчез. Его нет ни в его комнате, нигде вообще. И чайник не поставлен, и плита на кухне не растоплена.
Блор тихо выругался и сказал:
— Где же, черт возьми, он может быть? Где-то на острове? Подождите, пока я кое-что накину. Посмотрите, не знает ли кто чего.
Филип Ломбард кивнул и зашагал вдоль линии закрытых дверей.
Он обнаружил, что Армстронг уже проснулся и аккуратно оделся. Господина судью Уогрейва, как и Блора, пришлось разбудить. Вера Клэйторн была одета. Комната Эмили Брент пуста.
Маленькая группка двинулась по дому. Комната Роджерса, как Филип Ломбард уже удостоверился, была необитаема. В кровати спали; бритва, губка и мыло Роджерса были влажные.
Ломбард заметил:
— Он встал, это точно.
Вера спросила низким голосом, пытаясь заставить его прозвучать твердо и уверенно:
— Вы не думаете, что он… где-то прячется… поджидает нас?
Ломбард ответил:
— Моя дорогая девочка, я готов думать, что угодно, о ком угодно! Мой совет — держаться всем вместе, пока его не найдем.
Армстронг заявил:
— Должно быть, он где-то на острове.
Блор, который присоединился к ним, одетый, но еще небритый, сказал:
— Куда делась мисс Брент — вот вам другая тайна?
Но когда они спустились в холл, появилась Эмили Брент.
29
Ссылка на строки из «Абидосской невесты» Дж. Г. Байрона «…выслушай вопрос торопливый, отчаянья полный: «Где мой ребенок?». И эхо ответствует: «Где?»