Страница 224 из 243
Первая тетрадь черновой рукописи открывается списком действующих лиц героев романа — Л. 1–3 об. — Так выглядит этот список.
1. Передонов Ардальон Борисыч, учитель гимназии, статский советник, кандидат.
2. Малошина Варвара Дмитриевна, мещанка, любовница Передонова, выдаваемая им за двоюродную сестру.
3. Володин Павел Иванович, мастер, учитель столярного ремесла в городском училище.
4. Вершина Наталья Афанасьевна, дворянка, вдова, землевладелица.
5. Нартанович Марта Станиславовна, дворянка, молодая девица.
6. Нартанович Владислав, ее брат, гимназист.
7. Нартанович Станислав Антонович, их отец, арендатор.
8. Рутилов Ларион Платонович, домовладелец, дворянин, чиновник.
9. Гребенкина Лариса, его сестра, жена учителя гимназии.
10. Рутилова Дарья, вторая сестра, девица.
11. — Людмила, третья сестра.
12. — Валерия, младшая сестра.
13. Преполовенская Софья Ефимовна, теща лесничего.
14. Преполовенский Константин Петрович, ее муж.
15. Скороспелова Геня, ее сестра.
16. Грушина Марья Осиповна, вдова, домовладелица.
17. Пыльников Саша, гимназист.
18. Пыльникова Екатерина Ивановна, его тетка, дворянка, землевладелица.
19. Коковкина Ольга Васильевна, вдова чиновника, хозяйка гимназической квартиры.
20. Наталья, одна прислуга у Передонова.
21. Клавдия, тоже.
22. Фаластов Василий Яковлевич, учитель городского училища.
23. Ершова Ирина Степановна, жена сапожника, домовладелица.
24. Хрипач Николай Власьевич, директор гимназии.
25. Варвара Николаевна, его жена.
26. Гудаевский Николай Михайлович, нотариус.
27. Юлия Петровна, его жена.
28. Антоша, их сын.
29. Адаменко Надежда Васильевна, девица, землевладелица, дворянка.
30. [Саша] Миша, ее брат, гимназист.
31. Степанов (Сергей Тургенев), писатель.
32. Скворцов (Шарик), писатель.
33. Верига Александр Михайлович, уездный предводитель дворянства.
34. Авиновицкий Александр Алексеевич, прокурор.
35. Владимир, его сын, гимназист.
36. Богданов Сергей Потапович, инспектор народных училищ.
37. Скучаев Яков Аникиевич, городской голова, купец.
38. Кириллов Степан Иванович, председатель земской управы, дворянин, землевладелец.
38-а. Его жена.
39. Миньчуков Семен Григорьевич, исправник.
40. Рубовский Николай Вадимович, жандармский подполковник.
41. Мурин Владимир Иванович, землевладелец.
[41-а. Ваня, его сын, гимназист.]
42. Виткевич Казимир, гимназист.
43. Мачигин, сельский учитель.
44. Скобочкина, сельская учительница.
45. Черепнин Александр Иванович, писец из мещан.
46. Творожков, купец, Алексей Михайлович.
47.48. Вася, Володя — его сыновья, гимназисты.
49. Вторников, купец.
50. Вася, его сын, гимназист.
51. Суровцев Евгений Иванович, врач при гимназии.
52.53.54.55.Крамаренко Иосиф, Бультяков Владимир, Купряков Евдоким, Кудрявцев Михаил — гимназисты
56. Авдеев, слесарь.
57.58. Нил, Илья — его сыновья.
59. Трепетов Георгий Семенович, земский врач.
60. Тишков, купец.
61. Карл Иванович, поручик, учитель гимнастики.
Начальный фрагмент главы первой по раннему списку чернового автографа «Мелкого беса» — Л. 4–8 об. — воспроизводится далее в полном объеме.
[В праздничный день в начале августа из городского собора после обедни расходились прихожане. Некоторые останавливались [на городской соборной площади и] в церковной ограде, под старыми липами и кленами, и разговаривали.
— Сама [баронесса] обещала Варе, [уж] она всё может наладить, — говорил учитель Передонов, стоя в группе слушавших его молодых людей, и угрюмо посматривая на них своими маленькими, заплывшими глазками. — Уж мы с Варей и золотые кольца купили в Питере, по 20 р(ублей) за кольцо.
— [Баронесса] может, — задумчиво сказал молоденький, розовый и завистливый немец, сослуживец Передонова, — она теща самому Щепкину, это не шутка.
— Да как же ты на ней женишься, — нахально спросил краснощекий [Фадеев], — ведь она же твоя сестра?
Все захохотали, и в смехе их было что-то грубое и неуважительное. Румяное, обыкновенно апатичное лицо Передонова, похожее на пшеничную, слегка поджаренную булку, сделалось свирепым.
— Троюродная, — буркнул он, — сердито глядя поверх своих собеседников, — на таких можно.
Но смех не унимался.
— Знаем мы, какая это троюродная, — нахально визгливым голосом кричал [Фадеев], хлопая Передонова по плечу, — небось, директорша, к ней не ходит.
— Ну, пожалуйста, — угрюмо отстранял его Передонов, — терпеть я не могу таких шуток.
[— Да и что за охота баронессе хлопотать, — вмешался щеголевато-одетый бледный и высокий Рутилов, — за всякую швейку тоже…
— Ну, да, швейку, — сердито бормотал Пугаев.]
— Да тебе самому, что ли, [баронесса] обещала, — допрашивал Рутилов.
— Не мне, а Варе. Как только, говорит, выйдете за него замуж, так я ему сейчас же и выхлопочу место инспектора.
— Ну вот, а ты веришь, — оживленно заговорил Рутилов, наклоняясь к П[угаеву] своим [высоким и] хрупким станом. — Сболтнуть-то всё можно. А ты сам отчего к ней не явился? Пошел бы, да и справился обо всем досконально.
— Пойми, что мы пошли с Варей, да не застали ее, всего на 5 минут опоздали, — она в деревню уехала, вернется через 2 недели, а мне никак нельзя было ждать, необходимо было сюда ехать.
— Сомнительно, брат, что-то, — говорил Рутилов, и смеялся, показывая гниловатые зубы.
П[угаев] задумался. Молодые люди разошлись. Остался с П[угаевым] один Рутилов.
— Конечно, — сказал П[угаев], — я на всякой могу, на какой захочу. Мне ведь не одна Варвара осталась, слава Богу.
— Само собою, за тебя, Ардальон Борисович, всякая пойдет, — подтвердил Рутилов.
Они вышли из ограды и медленно пошли по площади, немощёной и пыльной.
— Видел ты, как Марта сегодня таяла, да в меня глазенками стреляла, — спросил П[угаев], немного оживляясь. — Ведь она для меня в православную церковь притрепалась, а то бы ни за какие коврижки, они — полячишки эти заядлые.
Угрюмый восторг светился в тупых и тусклых глазах Пугаева, но он не улыбнулся.
— Что Марта, — с неудовольствием возразил Рутилов, — нашел тоже, на кого смотреть. Рябая кукушка.
— Нет, она хорошенькая. И не рябая — это веснушки у нее.
— Да дура она. Я тебе и почище барышень покажу, что тебе Марта.
— А [баронесса] как же? Как разозлится на меня.
— Ну, что ж [баронесса]. Тебе с ней не котят крестить. Пусть бы княгиня тебе место сначала оборудовала, а потом ты и окрутишься. А то как же, так зря, ничего не видя. А так-то вернее будет, как дело-то будет в шляпе.
— Это верно, — раздумчиво согласился П[угаев], и его маленькие глаза, начинающие заплывать жиром, приняли привычное им полусонное выражение.
— Ты так ей и выскажи, — уговаривал Рутилов, — постепенно выпуская свои слова, — сперва место, а то, мол, я так не очень-то верю. Скажи ей: верю я верю всякому зверю, волку и ежу, а тебе с княгиней погожу, — а как место будет, так, мол, и под венец. Место заграбастаешь, а там и венчайся, с кем вздумаешь, уж места назад не отымут.
Рутилов хохотал и убедительно смотрел в глаза П[угаеву]. П[угаев] молчал и соображал что-то, а, может быть, и ничего в эту минуту не соображал, а просто занимался слушанием речей Рутилова. А тот продолжал:
— Вот ты лучше из моих сестер возьми, — три, любую выбирай. Барышни они у меня образованные, умные, без лести сказать, — не чета твоей Варваре. Она им в подметки не годится.
— Верно, что твоя Варвара? Вот, понюхай.
Рутилов наклонился к земле, захватил и оторвал шерстистый стебель белены, скомкал его в кулаке вместе с листьями и грязно-белыми цветами, и, растирая всё это пальцами, поднес к носу П[угаева]. Тот поморщился от неприятного тяжелого запаха.