Мелкий бес

…Он камер-лакеем был. — В декабре 1833 года Николай I пожаловал Пушкину придворное звание камер-юнкера, которое поэт счел «неприличным его летам» и унизительным: звание вынуждало носить мундир и бывать при дворе, что противоречило его независимой позиции. Реплика содержит отклик на обвинение Пушкина и поэтов его круга в «литературном аристократизме» (намерении писать «для немногих»), выдвинутое в 1830-е годы Ф. Булгариным и поддержанное Н. А. Полевым, вызвавшее полемику, в которой против Пушкина были использованы «третьесословные» лозунги (см.: Вацуро В. Э. «К вельможе» // Вацуро В. Э. Пушкинская пора. СПб., 2000. С.179–216). Представление о Пушкине — барине и поэте «чистого искусства» стало клише массового сознания разночинной интеллигенции («Базаровых»), отчасти благодаря статье Д. И. Писарева «Пушкин и Белинский» (1865). Об этом в год столетнего пушкинского юбилея писал Д. С. Мережковский: «Грубо-утилитарная точка зрения Писарева, в которой чувствуется смелость и раздражение дикаря перед созданьями непонятной ему культуры, теперь анахронизм: эта точка зрения заменилась более умеренной — либерально-народнической, с которой Пушкина, пожалуй, можно оправдать в недостатке политической выдержки и прямоты. Тем не менее Писарев, как привычное тяготение и склонность ума, все еще таится в бессознательной глубине многих современных критических суждений о Пушкине»; по мнению Мережковского, дух Булгарина и дух Писарева — «родственнее друг другу, чем обыкновенно думают» (Мережковский Д. С. Вечные спутники. Портреты из всемирной литературы. СПб., 1899. С. 447, 449).

Босые ежеденком дома ходите… Вовсе не от бедности… это для здоровья очень полезно, закаляет здоровье и приятно летом. — «Босые ноги» — один из центральных и наиболее характерных мотивов лирики и прозы Сологуба, проходит через все его творчество, имеет автобиографический подтекст: «Из боязни наследственного заболевания мать укрепляла здоровье мальчика простыми и суровыми средствами. Отчасти поэтому, отчасти по бедности ему приходилось с ранней весны до поздней осени ходить босиком, даже в училище и в церковь.

Всякий знает, как любят героини его романов ходить босиком и сколько прелести в описаниях их легкой походки, бега и танцев. Но не всякий знает, как любил Ф(едор) К(узьмич) сам ходить босиком (…) В позднейшие годы ((19)22— (19)23), когда Ф(едор) К(узьмич) после смерти жены жил с нами на Ждановке, уже больной и усталый, он иногда уходил в ночные часы и бродил босиком по раскаленным плитам тротуара» (Черносвитова О. Н. Материалы к биографии Ф. Сологуба / Вступ. статья, публ. и коммент. М. М. Павловой II Неизданный Федор Сологуб. М.: Новое литературное обозрение, 1997. С. 231).

Этот мотив в творчестве Сологуба осмыслен в разных аспектах: как символ духовного странничества; как добродетель, которую следует прививать с детства; как залог нравственного совершенства, ср.: «И с тех пор, как босые ноги Христа попирали землю, бедность перестала быть постыдною сама по себе. Ибо плоть не может ничтоже, — и вся сила, жизнь и свет в Духе» (Сологуб Федор. О телесных наказаниях / Публ. М. Павловой // De visu. 1993. № 9 [10]. С. 52).

Сапог не накупишься. — Далее в черновом автографе и ранней редакции романа следует описание наказания Влади розгами. См. с. 429–432 наст. изд.

Ему казалось теперь опасным не бывать часто в церкви, — еще донесут, пожалуй. — Автобиографический мотив. Сологуб неоднократно жаловался В. А. Латышеву на предъявляемые к нему претензии со стороны школьной администрации в связи с якобы непосещением им церкви; например, в письме из Крестцов от 26 апреля 1885 года он, в частности, сообщал: «…мне пришлось иметь жестокую баталию с учителем-инспектором по поводу того, что, выбирая на педагогическом совете книги для награждения учеников, я не только сам указал на книги слишком светского направления, но даже высказывался против духовно-нравственных) книг. На самом-то деле, я говорил, что давать учен(икам) в награду Ев(ангелие) несоответственно, ибо сия книга должна быть у каждого ученика. На совете мне не возражали; Бальзаминов, как он выразился, только пожимал внутренне плечами. Но зато на другое утро последовала вспышка; припомнил и многое другое: и то, что я мало в церковь хожу, и что однажды допустил, что ученики прочли молитву без меня, и что вообще я иду вразрез с мнением и желанием начальства (…) Сочли нужным довести до сведения дир(ектора) народных) уч(илищ), что я в церковь редко хожу (…) Он, разговаривая со мною (…) между прочим, высказал, что в городе говорят о редком посещении мною церкви. Потому его решение было очевидно, что ему уже внушена полная уверенность в моем безбожии, так что и оправдываться было бесполезно» (ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 2. № 30. Л. 68).

Раздевоня (диалект.) — изнеженный мальчик (Даль. 4: 29).

…при царе Михаиле. — Великие Луки (место службы Сологуба в 1885–1889 годах и прототипическое место событий, описанных в «Мелком бесе») начали восстанавливать по указу Михаила Федоровича Романова (1596–1645; правил с 1613) в 1619 году, после захвата и разрушения города в 1580 году войсками Стефана Батория.

…учительница… в красной рубашке ходит. — Красная (кумачовая) рубашка, популярная среди русских крестьян, воспринималась Передоновым как символ опрощения, а стало быть, и как повод для доносительства. Согласно «Описанию и правилам ношения форменной одежды для гражданских чинов ведомства Министерства народного просвещения», учителя-мужчины обязаны были носить рубашки из белого полотна без полосок. Передонов распространяет это правило на женщину, притом учительницу женской начальной школы.

Еретица — здесь: борода (вероятно, непослушная, стоящая торчком); царский указ 1743 года о бритье бород раскольникам противоречил старообрядческим правилам: раскольники продолжали носить бороды, несмотря на налагаемые на них за неисполнение указа штрафы.

Пристав — становой пристав — полицейская должность, на которую избирало дворянство с последующим утверждением у губернского начальства.

Досадовал, что нет ордена. У других есть… Чины идут, этого директор не может отнять… — Возможно, автобиографический мотив: в 1888 году в период службы в Великолукском городском училище (1885–1889) Сологуб был произведен за выслугу лет в чин коллежского секретаря; в 1889 году в период службы в Вытегорской учительской семинарии (1889–1892) — в чин титулярного советника, в 1890 году — в чин коллежского асессора. Ср. его шутливое стихотворение (впервые: Федор Сологуб. Неизданное и несобранное / Под ред. Г. Пауэр // Slavistische Beiträge. Bd. 245. Мюнхен, 1989. С. 31–32):

По прошествии 14 лет учительской службы Сологуб был награжден в 1896 году орденом Св. Станислава 3-й степени, в 1901 году ему был пожалован орден Св. Анны 3-й степени (см.: Сологуб Федор. Материалы, относящиеся к его педагогической деятельности 1892–1907 // ИРЛИ. Ф. 289. Оп. 6. № 21).