Страница 18 из 61
Возвратившись к себе, он собрал в одной комнате свою лучшую наложницу, любимую сестру и пороховую бочку - весьма непривычное сочетание - препоручил их заботам слывшего храбрецом пажа Джаспара. В последующие два дня ничто как будто не желало оправдывать сей меры предосторожности. Однако ночью 31 декабря 1845 года, когда все уже спали, Омар Али согласился подать сигнал к резне. Нападение произвели единовременно.
С каналов донесся громкий шум, крики и бряцанье оружия, вспыхнули отблески фонарей и отсветы пламени, послышались мушкетные залпы и скрип выламываемых дверей. Вместе с несколькими слугами Бедруддин защищал свое жилище от множества нападающих с огнестрельным оружием. За пару минут его изрешетили пулями. Одна рука искромсана, все слуги - ранены либо убиты, но он сумел добраться до внутренних покоев и забаррикадировался. У него остался только Джаспар. Обе онемевшие под черными покровами Длинных волос женщины сидели рядом с пенгираном Бедруддином на циновке, куда Джаспар высыпал из бочонка порох.
— Отнеси Белому радже этот подаренный им перстень и скажи, что последние мои мысли были о нем - моем верном друге Бруке.
Бедруддин насилу сорвал кольцо с окровавленной фаланги своей размозженной руки.
— Беги быстрее!
Когда послышались шаги бегающих по дому врагов, Джаспар поднял одну половицу, скользнул вдоль сваи в воду и поплыл к маленькой лодке. Как только он взялся за весла, воздух содрогнулся от страшного взрыва, в небо взмыл сноп пламени, и в ночной реке отразились его большие оранжево-розовые конусы.
В тот же час атаковали Хассима, и, тяжело раненый, он сумел бежать на противоположный берег, где рассчитывал найти помощь. Султан укрылся в садовой беседке, вскоре был окружен и тщетно пытался вступить в переговоры, чтобы спасти себе жизнь: время, когда он мог ставить условия, безвозвратно ушло. Тогда он, подобно Бедруддину, решил, что лучше взорвать самого себя, нежели угодить в лапы врага, но как законченный неудачник жестоко просчитался. Черный от пороха и крови, наполовину взорванный, он еще нашел в себе силы застрелиться из пистолета - единственный решительный поступок этого нерешительного человека, - и в искрящемся апофеозе на него обрушилась вспыхнувшая беседка. Из четырнадцати братьев в резне уцелели лишь двое. Один остался калекой, другой сошел с ума. Шекспировские страсти на Борнео...
Кучинг отмечал Новый год регатами и скромной иллюминацией. В час ужина к Резиденции прибыло около шестидесяти вооруженных сарибасцев, а потом за головой Белого раджи приплыл размахивавший корзинкой кривоногий старик Линггир. Поблизости не было ни единого фортмена - все они обсуждали на берегу результаты регаты. К счастью, перед каждым своим действием Линггир подробно его описывал и объяснял, так что Джеймс успел послать за дату Бандаром[49] и дату Теманггонгом[50]. В Азии события обычно разворачиваются неторопливо, к тому же прибытия Линггира никто не ожидал. Для Джеймса и его спутников время тянулось медленно, пока старик жестикулировал, то и дело обрубая саблей верхушки банановых деревьев, пел и горланил перед своими воинами, топавшими ногами от нетерпения, и размахивал корзиной, словно ритмично отбивающий дробь барабанщик. Тем временем мало-помалу продвигавшийся вперед Линггир оказался внизу веранды. От раджи его отделяли всего несколько шагов. «Возможно, стрелки завершили полный оборот на циферблате, - подумал Джеймс. - Быть может, прежде чем я найду пистолет и полностью осознаю этот последний миг, пробьет мой смертный час. В таких случаях события развиваются либо слишком замедленно, либо слишком быстро. Мне бы хотелось подвести итог, хотелось бы...»
— Белый раджа, сейчас ты умрешь! Хватит мешкать! - крикнул Линггир, поставив на ступеньку желто-коричневую ногу.
Его резко прервал звук трубы: прибыли два дату с сотней человек. Как ни странно, старик смутился и, растратив весь свой воинственный пыл, пробурчал приказ об отступлении. Джеймс был еще более скован: эпизод завершился внезапно, и радже показалось, будто он только что проснулся. Спустившись к реке и сев с сообщниками в лодку, Линггир выкрикнул еще пару угроз и помахал своей нелепой корзинкой.
— Будем надеяться, что ужина не придется долго ждать, - сказал Джеймс, подмигнув хирургу, которого повергала в отчаяние любая пропущенная трапеза.
— Даже если мы скверно поужинаем, вероятно, Линггир поужинает еще хуже, - заверил Кримбл, а раджа послал за шампанским из своих запасов.
Но не все вылазки были столь же смехотворными, и начало года омрачилось набегами скрангских пиратов на прибрежные деревни. Джеймс злился и терял уверенность.
В апреле фрегат «Риск» совершал разведывательное плавание к Брунею. Севшее на мель судно ждало прилива, как вдруг наблюдатель сообщил о туземной лодке с зовущим на помощь человеком. Капитан Эджертон увидел в подзорную трубу юношу, который, управляя лодкой с изображением глаза на носу, явно пытался подплыть к фрегату. То был Джаспар. Когда его подняли на борт, он бросился к ногам Эджертона, умоляя повернуть назад: Белого раджу предали! Нужно немедленно вернуться в Кучинг. Пока снявшийся с мели фрегат шел к Сараваку, Джаспар рассказал все, что знал. В офицерской кают-компании, под качавшейся со скрипом лампой, он живописал перед ошеломленными англичанами ужасы резни и показал снятое Бедруддином со своей окровавленной руки кольцо.
Весть о государственном перевороте потрясла Джеймса до глубины души. Он корил себя за то, что не предотвратил драму, твердил, что ничто не предвещало измены Омара Али, и обвинял руководство Сетлментса, вопреки его совету, не оставившее наблюдательного судна. Джеймс настойчиво просил малаккское правительство прислать корабль, способный поддерживать порядок на побережье в ожидании решения сэра Томаса Кокрейна - командовавшего Дальневосточным флотом адмирала. Открытое нападение Брунея на Са-равак теоретически было возможно, и все знали, что султан отправил своих эмиссаров выведать, как ликвидировать Белого раджу. Эта новость, конечно, лила воду на его мельницу и оправдывала превентивное нападение, однако, согласно международному праву и брунейским условиям его применения, уничтожение Хассима и его сторонников являлось внутренним делом независимой страны. Такое положение вещей исключало всякое иностранное вмешательство - по крайней мере, по мнению сэра Томаса Кокрейна, человека весьма рассудительного. Со своей стороны, Джеймс настаивал, что мятежников следует проучить. В конце концов, стремившийся ничего не упустить и в то же время не торопиться Кокрейн согласился патрулировать берега Саравака. Сам он командовал флагманским судном «Аженкур» в сопровождении флота, к которому присоединился и «Роялист» раджи.
— Этой демонстрацией силы мы намерены прежде всего воспрепятствовать пропаганде Омара Али и потрясти умы, - пояснил адмирал и поднес к губам рюмку виски, из-за своей страшной близорукости не заметив утонувшего в ней таракана.
— У в... - начал было Джеймс, скромно показав на рюмку.
— Ваши агенты, мистер Брук, сообщили, что султан мобилизует союзников, но уверены ли вы...
— Простите, сэр, у вас...
— ...что их наблюдения обоснованны?
В ожидании ответа сэр Томас Кокрейн сделал еще один небольшой глоток, и, наткнувшись губами на инородное тело, схватил его пальцами, поднес к глазам и выбросил, а затем велел принести новую рюмку. Подумаешь, невидаль.
— Кроме того, - продолжал Джеймс, - Омар Али приказал своим подданным возвести серьезные укрепления. Мы также знаем, что артиллерия состоит из множества батарей - знаменитые брунейские пушки - и что на службе в армии сейчас числится более пяти тысяч человек.
Адмирал поднял рюмку к глазам, дабы убедиться, что туда не попал какой-нибудь мусор.
— Мы нанесем простой контрольный визит в устье реки Бруней.
«Если уж он почуял запах пороха, то на полпути не остановится», - подумал Джеймс. Он знал о бурном прошлом старого шотландца, который, уйдя из флота после какого-то скандала, сражался за независимость Бразилии и Греции. Вернувшись в британские военно-морские силы, он стал автором секретного военного плана по уничтожению вражеских флотов и береговой защите.
49
Первоначально командующий Портом, дату Бандар стал впоследствии одним из трех главных местных администраторов. - Прим. авт.
50
Главнокомандующий вооруженных сил. Также один из трех основных руководителей саравакской администрации. - Прим. авт.