Партизанская хроника

Вдруг, как по команде, на мгновение все стихло. От непривычной тишины зазвенело в ушах. Но это лишь на миг. Гитлеровцы поднялись в атаку.

Ко мне подбежал вспотевший, с темным от дыма лицом руководивший боем Воронянский.

— Проучим еще! — крикнул он и залег.

Ни на секунду не прекращая огня, каратели приближались. Их искаженные злобой лица были видны невооруженным глазом. Наша оборона молчала. Уже не более сорока шагов отделяло нас от немцев.

— Приготовить гранаты! — сквозь стрельбу раздался голос Воронянского.

Вдруг я заметил, как позади карателей выскочили украинцы. Они, прикрываясь толстыми соснами, открыли прицельный огонь с близкой дистанции. «Молодцы ребята!» — обрадовался я, и мне стало стыдно за недавние подозрения.

Неожиданный удар с тыла ошеломил карателей. Они, беспорядочно отстреливаясь, поползли назад.

Чаще захлопали разрывы наших гранат. Вновь поднялась туча порохового дыма. Справа донесся голос Воронянского:

— За Родину! Вперед!

Партизаны бросились в контратаку. Укрываясь за пнями и деревьями, они поливали огнем и забрасывали гранатами гитлеровцев.

Фашисты не выдержали контрудара, начали отступать; отбежав, они залегли за бугры и снова открыли огонь; но в атаку больше не поднимались. В течение полуторачасового боя противник беспрерывно пускал в воздух серии красных ракет.

— Помощи просят, — сказал я Воронянскому.

— Вероятно, придется отойти. Как ты думаешь? — отозвался он.

К нам подошел Долганов, его одежда была перепачкана землей.

— У вас раненые есть? — спросил он, с трудом шевеля пересохшими губами.

Мы с Воронянским отрицательно покачали головой.

— Черт побери, а у меня четверо ранены.

Посоветовавшись, мы приняли решение отойти.

Думая подкрепиться после боя, партизаны собрались возле кухни. Повара Володи нигде не было видно; под котлами чуть тлели угли. Партизаны бродили в кустах, разыскивая свои котелки. Вдруг мы увидели трех убитых карателей. Кровавый след уходил в кусты. Вскинув автоматы, партизаны пошли по следу. Он привел к месту, где лежал четвертый немец в форме ефрейтора.

— Это работа Володи. Но где же он сам? — забеспокоился Воронянский.

Володя пропал.

Лаврик перевязал раненых. К счастью, раны у всех были легкие, все могли двигаться. Надо было уходить с этого места. Но куда? Впереди залегли эсэсовцы, сзади речка Илия с вязкими берегами, покрытыми высокой, в рост человека, крапивой.

— Через нее и проползем, — сказал я Воронянскому и Тимчуку, рассматривая карту, — другого выхода нет.

Они согласились.

Около половины партизан отсутствовало. Они еще до боя ушли на диверсии и не могли знать о нападении немцев на лагерь. Для подобных случаев мы имели «контрольный пункт» — тайник, где оставляли знаки, предупреждающие об опасности, если она нависала над лагерем. Партизаны ходили на операции по строго намеченным маршрутам, и, возвращаясь, они, прежде чем идти в лагерь, заглядывали на «контрольный пункт».

Сейчас необходимо было дать сигнал опасности, чтобы партизаны при возвращении не попали в лапы к немцам. На один из «контрольных пунктов» я послал бойцов нашего отряда, на другие вышли партизаны отряда «Мститель».

Выполнив задание, они, не возвращаясь в лагерь, должны были ждать отряд в лесу около деревни Рудня.

Когда мы после боя отошли за реку Илия, я перед строем партизан всех трех отрядов объявил благодарность группе украинцев за мужество и находчивость в трудном бою.

Вечерело. Красные лучи солнца освещали вершины высоких стройных сосен, стеной поднимавшихся по границам приемочной площадки. Вокруг стояла тишина. В эти минуты трудно было представить, что недавно здесь гремел бой и бушевала смерть. Мы понимали, что эта тишина обманчива. Дождавшись подкрепления, противник опять пойдет в наступление.

— Сними своих наблюдателей и вышли их к деревне Кременец, — приказал Воронянский.

Романов ушел.

Партизаны начали собираться в путь. В поисках Володи они безрезультатно обшарили ближайшие кусты. Наступило время выхода. Партизаны, каждый с увесистым грузом, тихо двинулись на запад по вязкому берегу Илии. Ноги засасывала болотная грязь, одежда намокла и стала тяжелой, лица и руки обжигала высокая крапива. Впереди шел отряд Долганова, наш отряд за ним. Сильная группа, которой руководил Луньков, была сосредоточена около рации. Вместе с нашим отрядом двигались раненые… Замыкали колонну партизаны отряда «Мститель».

Рядом со мной шел согнувшийся под грузом Карл Антонович, он глубже всех проваливался в грязь.

— Черт возьми, как руки жжет, — тихо ругался рослый партизан из отряда Воронянского.

— Мне вот лицо жжет, — откликнулся на его ругань Алексей Михайловский, — тебе хорошо — ты ведь большой!

— Говорят, крапива ревматизм вылечивает, — улыбнулся Добрицгофер, — а вы на нее жалуетесь.

— Всех лучше тебе, Карл Антонович, тебе-то она лишь по сапогам хлещет.

Вошли в сырой лес. Прислушались. Тишина. Только в болоте, захлебываясь, квакали лягушки, а в кустах мелькали светлячки. Здесь решили перейти речку Илию. Первым, раздвинув заросли, вошел в воду командир отряда «Борьба» Долганов. За ним пошли партизаны. Держа над головами оружие и вещевые мешки, они осторожно продвигались вперед. Радисты и охранявшие их бойцы бережно несли радиостанцию. Переправившись через речку, мы, не останавливаясь, двинулись дальше. Хлюпала вода в сапогах, мокрая одежда противно прилипала к телу. Лишь через час, выйдя на сухое место, сделали привал.

— Быстрее свяжитесь с Москвой, — сказал я Лысенко. И он тотчас же вместе с Глушковым начал настраивать рацию.

Партизаны помогли радистам натянуть антенну. Я залез под плащ-палатку и при свете карманного фонарика коротко написал:

«Сегодня самолет принять не можем. На приемочной площадке вели бой с карательным отрядом. Потерь нет. Имеются легкораненые. Нас преследуют каратели и полицейские. Ждите сигнал».

Когда радиограмма была написана, под плащ-палатку залез Лысенко. Он включил аппаратуру, заработал ключом. Затем сосредоточенно принялся записывать ответ, и вскоре расшифрованная радиограмма была у меня в руках.

Текст радиограммы я зачитал партизанам:

«Поздравляем с удачным боем. Берегите личный состав. Отойдите в наиболее безопасное место. До получения ваших сигналов самолетов посылать не будем».

И вот, тяжело переставляя ноги, мы опять шагаем через болотистый лес. Впереди луг, перешли его, приблизились к деревне Кременец, обогнули большак и снова углубились в лес. Здесь уже не было постылого болота, кругом — высокие сосны. Пройдя километра четыре, пересекли неглубокую, но вязкую речушку Слижовка. Начало светать. Все устали, раненые еле волочили ноги. В северной части леса нашли подходящее для стоянки место, сделали привал. Во все стороны были высланы сильные разведывательные группы. Хотели точно узнать, что готовят против нас оккупанты.

Леоненко с группой партизан отправился в деревню Валентиново. Оставшиеся партизаны заняли круговую оборону. К вечеру возвратились разведчики и доложили, что подразделения эсэсовцев разместились в окружающих населенных пунктах Батраки, Путилово, Трубачи, Янушковичи, Барсуки, Стайки и Кременец. Поздно ночью прибыли люди, посланные на «контрольный пункт», и группа Леоненко. Они принесли раненого повара Володю Стасина и сообщили, что гитлеровцы собирают в районе приемочной площадки и в прилегающих лесах убитых и раненых и на грузовых автомашинах увозят их, что в Валентиново стоит около тысячи карателей.

— Выходит, немцы окружили нас, — резюмировал Морозкин.

— Это не кольцо, а гнилая веревка, — резко возразил ему Тимчук, — но пока суд да дело, мы и здесь продержимся.

На совещании командиров мы единодушно решили до получения точных данных о противнике оставаться на месте.

Костров не разжигали. В наскоро сооруженном из сосновых веток шалаше Лаврик перевязывал раненого повара, которому разрывной пулей сильно повредило плечо. Обычно румяное лицо Володи теперь было желтым, как воск. Он потерял много крови.