Партизанская хроника

План разгрома долгиновского гарнизона мы с Луньковым, Морозкиным, Тимчуком и Воронянским разрабатывали несколько дней. Нам было ясно, что удержать Долгиново мы не в силах, поэтому ставили только две задачи — разгромить гарнизон и уничтожить маслобойный и кожевенный заводы. Я вызвал Жардецкого:

— В Долгиново не мог бы проникнуть?

— Это обязательно? — ответил своим обычным вопросом на вопрос Юлиан.

— Необходимо разведать, в каких домах расположены немцы и полицаи.

— Выходит, не обязательно, — улыбнулся Жардецкий. — Я это и так знаю.

С помощью Жардецкого мы составили план налета на Долгиново. Руководство операцией поручили начальнику штаба отряда «Мститель» Петру Серегину. На командира первой роты Антона Кирдуна возлагалась задача разбить гарнизон и полицейский участок. В помощь ему были выделены рота Чумакова и взвод Пичугина.

Серегин с помощниками разработал детали плана. Под вечер восемьдесят партизан выступили в поход. Путь был далек, около тридцати километров. Перед рассветом подошли к Долгинову. При переходе отряда через мост в местечке раздался одиночный выстрел.

— Неужто обнаружили? — заволновался Чумаков.

— Все равно возьмем, — успокоил его Серегин.

Партизаны Чумакова обрезали провода на телеграфных столбах и залегли. Кирдун подозвал командиров взводов своей роты.

— Командиру первого взвода Морозову приказываю окружить здание полицейского участка и уничтожить. После выполнения приказа прибыть ко мне на подкрепление.

Сам же Кирдун с одним взводом пошел к занятому гитлеровцами зданию.

Под покровом ночи партизаны бесшумно двигались к намеченным объектам. Подошли к казарме, огороженной тремя рядами колючей проволоки. Прислушались. Тишина.

Кирдун приказал:

— Первому отделению зайти справа к воротам, отрезать фашистам выход, второму отделению подойти к дверям. — Когда отделения собрались уходить, Кирдун добавил: — Дайте несколько очередей из автоматов по казарме с расчетом, чтобы немцы выскочили сюда, на нас, а мы тут их и положим…

Партизаны разошлись. Кирдун и командир взвода Копалев с третьим отделением подошли к забору. Кирдун приказал забросать окна гранатами.

Вдруг тишину разорвала пулеметная очередь: партизан обнаружили. Одиночный выстрел до этого был случайным.

— Ложись! — крикнул Кирдун.

Партизаны залегли. В это время посланные в обход отделения открыли с флангов сильный огонь. Враги растерялись, выбегали со двора и падали, скошенные партизанскими пулями. Партизаны плотным кольцом сжимали засевших в домах фашистов. Над головами свистели вражеские пули и мины, но они пока не причиняли партизанам вреда.

Бой затянулся. Связные докладывали: кончаются патроны.

Тогда Кирдун приказал:

— Гранаты к бою!

Силы фашистов ослабевали: раздавались только редкие одиночные выстрелы. Стены домов были испещрены осколками гранат и пулями. Оставшиеся в живых гитлеровцы, прикрываясь трупами, стреляли, не прицеливаясь.

— Эх, еще немного патронов — и покончили бы с гадами, — процедил сквозь зубы Кирдун, снял фуражку, вытер большой с глубокими залысинами лоб.

В это время к нему подполз связной и передал приказание Серегина: «Сниматься!» Стал слышен гул машин — это немцы спешили на выручку блокированному гарнизону.

Было уже четыре часа утра. Во всех домах поселка окна и двери раскрыты настежь, перепуганное население попряталось.

После длительной трескотни пулеметов и грохота разрывов вновь наступила тишина.

Подбежал Морозов, командир первого взвода, и отрапортовал.

— Товарищ командир, приказание выполнено — полицейский участок разбит, взяты трофеи: подводы с кожей, маслом, мукой.

— Потери? — спросил Антон Кирдун и бросился к подъехавшим подводам. В этой операции партизаны потеряли двух человек.

На горизонте голубоватого небосклона показалась красная кайма зари. В просыпавшемся лесу, еще погруженном в белесый туман, робко посвистывали птицы.

Возвратившись в отряд, Серегин и Кирдун немедленно доложили о проведенной операции.

— Передай, Антон, от имени командования всем бойцам и командирам благодарность за отличное выполнение операции, — сказал я.

Как позже выяснил Жардецкий, в Долгинове было убито девятнадцать эсэсовцев и двадцать два полицейских, около двадцати человек ранено.

Теперь мы в течение нескольких дней опять могли принимать самолеты на старой площадке, хотя стало ясно, что оккупанты не оставят нас в покое. Придется уходить из этого района.

В тот же день я сообщил в Москву о проведенной операции и дал координаты временной приемочной площадки, которую мы выбрали недалеко от лагеря. Москва обещала выслать самолеты.

Три или четыре ночи подряд на площадке зажигали костры и принимали груз.

Утром мы делили присланное так, чтобы в случае опасности партизаны могли все унести с собой, ничего не оставляя врагу.

Вечерело. Мы готовились к приему четвертого самолета. Ко мне подошел комиссар и, широко улыбаясь, сказал:

— Возвратился Мацкевич и знаешь кого привел?.. Меньшикова с разведчиками и делегатов от десяти партизанских отрядов.

— Наконец-то! — обрадованно воскликнул я.

Вместе с Тимчуком и Морозкиным я ушел в лагерь.

Пришедшие товарищи стояли в кругу партизан. Я подошел к Меньшикову. Его небритое, исхудавшее лицо было таким же строгим, так же колюче смотрели глубоко сидящие глаза.

Мы обнялись, затем я поздоровался с остальными.

— Рассказывай же! — подвел я его к поваленной сосне.

Сели, и из его рассказа я узнал…

Во время перехода железной дороги Минск — Москва у станции Жодино Меньшиков со своими разведчиками отошел к кладбищу, находившемуся по другую сторону железнодорожного полотна, и стал ждать отряд. Тут вспыхнула сильная перестрелка, и, зная конечные пункты маршрута, он решил не подвергать группу опасности, уйти.

Идти было трудно: местность болотистая. Переночевав в маленьком леске, группа двинулась дальше и к вечеру вышла к деревне Заручье. Здесь они достали продукты, наметили маршрут. Немного отдохнули и пошли опять. Меньшиков хотел быстрей дойти до деревни Островы Борисовского района: там он надеялся встретиться со мной. Однако, пройдя деревни Святое и Островы, разведчики никого из нас не встретили и остановились в лесу около Заболотья.

В деревне Стриево Меньшиков узнал от лесника, что в этом районе находится партизанский отряд. Начались поиски. Взяв проводника, разведчики побывали у озера Песочное, но, обшарив все вокруг, никого не нашли.

В деревне Маконь Меньшиков услышал о каком-то якобы действующем здесь партизанском отряде. Что-либо более определенное узнать не удалось. В деревне Слобода встретились с осевшим в деревне раненым красноармейцем, который имел связь с партизанами. Он сначала отнесся к Меньшикову с подозрением, затем, убедившись, что это действительно свои, пообещал привести партизан. Место встречи назначили в лесу.

Неожиданно со всех сторон группу Меньшикова окружили вооруженные люди. Звездочек на головных уборах у них не было.

— К оружию! — крикнул Меньшиков.

Разведчики мгновенно приготовились к обороне.

— Не стреляйте! — крикнул неизвестным Меньшиков. — Кто вы такие?

— Партизаны отряда Сацункевича.

— Ну, и мы партизаны, — ответил Меньшиков.

Группы осторожно сблизились. Познакомились.

Отряд Сацункевича был создан недавно и насчитывал всего двадцать человек. Партизаны, поначалу недоверчиво поглядывавшие на висевшие у разведчиков немецкие маузеры, вскоре с увлечением слушали рассказы о Москве, о фронте, о жизни в тылу. А утром отряд Сацункевича совместно с группой Меньшикова разгромил полицейский участок и маслозавод в Клейниках.

Находясь в отряде Сацункевича, Меньшиков с помощью его партизан искал нас и почти в каждом районе находил мелкие группы.

17 мая разведчики Сацункевича натолкнулись на партизан Николая Дербана и рассказали им о десантниках из Москвы. Эта радостная весть пронеслась по лесам. Многие патриоты и группы стремились встретиться с москвичами.