Страница 7 из 68
К ночи казарма блестела. Все постели были заправлены, одеяла отбиты табуретками, взвод выстроился с гораздо большим тщанием, чем перед комбатом. Матрасы погибших были скатаны, рядом с ними застыл в прорезиненных костюмах и противогазах, вытащенных из каптерки, «почетный караул» с отработанными баллонами из-под огнесмеси наперевес. Я, Крошка и Дуст стояли босиком, с голым торсом. Форма номер два, кажется. Я подумал-подумал, да и надел свои «гражданские» штаны, отбросив искалеченное галифе. По крайней мере, не запутаюсь в штанах во время драки. А уверенность в себе часто зависит от того, насколько удобны твои портки. Под мышкой у недовольно косящегося на мои ноги Колдуна были напольные весы, очевидно, похищенные из санчасти. В полпервого ночи дверь распахнулась и вошли «собаки». Девятеро. Это был торжественный вход, куда торжественнее, чем вход командира батальона, номинального владельца наших тушек. «Собаки» шли вразвалочку, нарочито лениво, по-хозяйски. Хорошие собаки, волкодавы… К ним немедленно подскочил Сахатединов и начал рапорт. Отодвинув унтера в сторону, «собаки» пошли вдоль строя, придирчиво поглядывая по сторонам. Один из них подошел к тумбочке одиннадцатого купе, распахнул дверку и одним движением кисти высыпал хранившееся на полке барахло. Видимо, ничего запретного в тумбочке не было, поэтому «собак», подкинув в воздух новенькие портянки носком ботинка, пошел дальше. Дойдя до «девятого» и противоположного «десятого», старший «собак» неожиданно подал команду «Смирно», и все они, мгновенно выстроившись в колонну по два, стали тянуть носок и печатать шаг. Типа, уважение оказали… А то, что «почетный караул» из оставшихся в живых бойцов задыхается в резиновых защитных костюмах и противогазах, это ничего… Ненавижу лицемеров… Ненавижу! Единственно хорошо, что этот их «печатный» шаг пронес их мимо седьмого-восьмого и пятого-шестого купе.
«Собаки» дошли до нас, раздавая лещи и пробивая душу тем, кто, с их точки зрения, недотягивал до идеального образа бойца батальона «О». Унтер и его приятели остановились напротив меня, и я понял две вещи. Во-первых, передо мной были машины для убийства, абсолютно уверенные в своей правоте и силе. Таких не собьешь с мысли, потому что у них нет мыслей. А с другой стороны, это были дети. Их программа поведения была жесткой, бескомпромиссной, но детишек я за свою педагогическую карьеру разных повидал… Да и взрослые мне разные встречались… Тот же Бонс, уверен, съел этих «собаков» и не поморщился бы…
— Эльф! — расплываясь в улыбке, проговорил старший «собак». — Я думал, пиздеж! А почему в гражданке? Это пролет!
— На складе размера не было! — отрапортовал Колдун, и тут же получил в ухо от того «собака», который стоял справа.
— Молчать! Совсем распустились, …! Ну-ка, толкнули все землю тридцать раз!
Все вокруг меня, включая Салахетдинова, упали на пол, как будто из-под них выдернули ковер, и начали отжиматься на счет «Раз-И-и-Два-И-и…», который начал озвучивать «левый» товарищ «Старшого». Даже «почетные караульщики»… На счет нужно было согнуть руки в локтях, а на «И-и» нужно было толкнуть тело вверх. Я стоял и улыбался, глядя в глаза этому «злому кабелю».
— А ты чего? — непритворно удивился тот, и правый его подручный, размахнувшись, нанес мне боковой.
— Я не все! — проговорил я, отклоняясь, и ощущая на роже ветер от пролетевшего кулака, — у меня даже имени нет!
С последней фразой мне пришлось запрыгнуть на второй ярус кроватей, спасаясь от шагнувшего мне навстречу «правого собака». Того очень раздосадовало то, что я не принял его удар на собственную рожу.
— Не, ты глянь, какой обезьян! — «старшого» трясло от смеха, но он был довольно толковым парнем, и сразу сообразил, что его приятель с бочкообразным туловищем и весом под восемь пудов в прыганье по кроватям мне не конкурент. Поэтому он схватил своего приятеля за рукав пятнистого комбеза, останавливая его. Давать команду на отлов «своим» было бы глупо, а весь второй взвод усердно пыхтел на полу, дожидаясь команды «И-и», которую забыл отдать залюбовавшийся зрелищем «левый» собак. -
Вот это прол-е-ет! — мечтательно протянул «старшой».
— Вот ЭТО пролет! — звонко крикнул я, легко спрыгивая в проход между купе, уклоняясь от выброшенного в мою сторону кулака, одновременно с перекатиком через кровать. — Почетный караул! — и ткнул пальцем в сторону отжимающихся «слоников». Лицо старшего «собака» омрачилось.
— Отставить! — заорал он, и весь мой взвод, вздохнув, поднялся с колен.
— Устава не знаешь? — сверкая глазами, «собак» подошел к Салахетдинову. — Тебя эльф уже Уставу учит?!
Отвернувшись от взмокшего взводника, получившего вдобавок в челюсть, «собак» прошелся вдоль строя до вновь взявших наперевес баллоны «почетных караульщиков», которым под противогазами было «очень стыдно». Встал напротив них и начал огорченно качать головой. Кого он из себя изображал? Батяню-комбата? Генерала? Папочку? Ребенок, сущий ребенок… Вдоволь накачавшись башкой, он прошептал горестное «Как же вы так, а?», подразумевая, что «караульщики» оскорбили память своих погибших товарищей… А затем «пес» повернулся к Салахетдинову, который, кажется, стал даже ниже ростом.
— Тебя, сука, надо было расстрелять, а не разжаловать, — сказал «собак» с угрозой, и взводник аж затрясся, — будешь Уставы наизусть учить и рассказывать… стоя на табуретке, как стишок в детстве. Но на шеяку мы тебе петельку набросим. Ошибешься, и привет, табуреточка!
Сомневаюсь, что положения про такой «почетный караул» есть в уставах, но «собак» молодец — быстро нашел виновного. Салахетдинов мне теперь не забудет.
— Сегодня мы провожаем бойцов, искупивших кровью свою вину перед Родиной, и принимаем в ряды второго взвода штрафной роты спецбатальона «О» Отдельной бригады эМ-Ха-Бэ-Зэ Вооруженных сил Ярославского княжества нового бойца! — провозгласил «собак» командирским голосом, встав посреди «взлетки». Точно, генерала из себя строит… — Вопросы?
— Пусть скажет, за что осУжден, — хрипло предложил один из «собаков». Вот «собак», так «собак», широкий, коренастый, да и голос на лай похож, норлинги, что ли, в предках затесались?
Я молчал, а «старшой», хитро улыбнувшись, сказал:
— Есть сведения, что отправкой в штрафную роту ему заменили расстрел.
Народ заволновался. Расстрел, в основном, за убийство дают. Око за око, так сказать. Основа правосудной системы Новых княжеств. Да и не только их. Я постарался улыбаться как можно застенчивее. «Старшой» явно наслаждался эффектом. Обращаясь, скорее, не к своим приятелям, а ко всему взводу, он продолжил:
— С виду маленький, а опасный! И прыгает как, прыгает!
Понятно, надо же ему как-то «оправдать» избиение, которое он норовит устроить.
— Взвешиванье! — скомандовал «старшой», и Колдун поставил на пол весы.
— Сорок пять! — а где два кило? Не понял! Я раньше сорок семь весил!
— Хочешь? — «старшой» указал на меня глазами тому приятелю, кто так и не сумел достать меня своими размашистыми ударами, и тот, багровея, кивнул головой. А затем взгромоздился на весы. Вот и определились с противником.
— Сто восемнадцать! — нехило весит паренек. Но не восемь пудов, это я о нем слишком хорошего мнения был.
— На поле! — скомандовал «собак», и все, вперемешку, пошли к свободному месту в казарме, не занятому кроватями.
Пока мы шли, я все думал, знает ли узкогубый особист о «посвящении», которое проводится в расположении второго взвода, да и не только второго, наверняка. Знает. И начштаба знает, и штабс-капитан, ворона-в-кустах, страус-в-землю-головой, тоже знает… Вот сволочи! А знаю ли я, каковы уставы штрафных подразделений ярославской армии? Нет, доподлинно не знаю. Не интересовался как-то… Вот на этом можно пролететь… Нас со «стовосемнадцатым» поставили друг против друга, основные «собаки» уселись на крайние кровати перед пустым пространством, за ними сгрудились бойцы второго взвода, и я почему-то вспомнил поединок с норлингом… как его? Сваарсон? Сваарсон — это дядя был. А племянник… тоже Сваарсон? Что-то меня в сторону уносит…