Страница 49 из 68
— Интересно ты понимаешь свой долг, Лимлин! — ядовито заметил Мелет. — Он заключается в защите эльфа, который уже дважды оскорбил наши святыни? Может, тебе стоит уточнить, в чем ДЕЙСТВИТЕЛЬНО заключается твой долг?
Сообразив, что при мне разворачивается такая сцена, которую чужаки никогда не увидят, эксклюзив, прям-таки, я аж застыл от предвкушения. Люблю скандалы в благородном семействе, грешен! А вот гномы, напротив, не любят выносить сор из избы. Меня легко вздернули на ноги, какой-то гном подхватил меня под живот толстым предплечьем и вынес под мышкой, словно я рулон обоев.
Снова камера. И костыль в кабинете короля остался. Забыли… А нож в голенище сапога не заметили! А может, заметили, но не посчитали нужным отбирать: я не узник, а просто, не надо мне быть свидетелем гномских внутриклановых разборок. Да? Так уверен в своем статусе?
Сидение в камере действует на психику угнетающе. Вроде бы ничего не делал, а устал страшно. Кое-что, правда, сработал. Нацарапал ножом на стенке несколько грубых эльфийских ругательств и подписался: "Здесь был Петя!" Все какое-то развлечение… Нужно было только следить, чтобы острие ножа не сломалась. А ножик и вправду занятный мне от Колдуна достался — намотал на себя Волос Кобольда, и тот как будто вплавился в металл лезвия. Неплохо! И что мне это дает? Ничего не дает! Я постучал лезвием о стенку камеру, бездумно проведя лезвием по грубому камню, вроде как выправляя заточку. Показалось или нет, что тени в камере сгустились?
А нечего глупостями заниматься, кое-какие мыслишки причесать надо!..
Зеркала! Отражения! И Черная Цитадель! Мне, кстати, недавно как раз Темная башня и снилась!
Да… Бред. Но Виталя писал ведь этот бред и шифровал еще… Мне кажется, я понял, о чем писал Виталя. Он пытался разрешить задачку… Такую, чисто теоретическую… На практике, то есть, неразрешимую. В чем погибель лича, всего-то.
Понятное дело, смерть лича в яйце… А яйцо в гусе. А гусь в зайце. А рыба? Там же еще была рыба! И сундук! С пивом! Как же рыба без пива? Не бывает такого! Сундук-то понятно где: на море-окиане на острове Буяне лежит бел-горюч камень. Под камнем сундук. Или нет, сундук спрятан в корнях дуба. На острове дуб растет. "Природа жаждущих степей Его в день гнева породила И зелень мертвую ветвей И корни ядом напоила". Как-то так сказал поэт. В общем-то совершенно бесперспективная тема… Ну, лич. И что? Даже если предположить, что лич где-то в уютной лаборатории варит на медленном огне в алюминиевой кастрюльке "Крем", самолично завешивает его, расфасовывает по золотым коробочкам и отправляет по городам и весям Великоречья, мне-то что?
Тут пришлось долго кашлять: подавился смехом, оттого что представилось, будто лич, такой, каким его изображают на старинных гравюрах, — с расплывчатым пятном вместо лица, на котором выделяются алыми огоньками злые треугольные глаза, в черной мантии, с черепами чудовищ на поясе и волшебным жезлом, сделанным из позвоночника великана, — еще и разбодяживает "Крем" вазелином, воровато оглядываясь по сторонам.
Прокашлялся, наконец… Итак, лич. Ну, какой мне интерес знать, что убить лича почти невозможно. Что лич в отличие от вампиров, к зеркалам относится спокойно, примерно как оборотень. Или лучше. Зеркало… Можно красоваться перед зеркалом, чистить похожие на иглы зубки ароматным, пахнущим мятой, зубным порошком. Но что будешь делать, когда зеркало с размаху наденут тебе на шею, как кружевной воротник? А что будешь делать, когда осколком зеркала взрежут сонную артерию? Всегда есть шанс, что кто-то найдет для известного и простого предмета новое предназначение. Это открытие.
Это еще не называется прогрессом. О прогрессе зайдет речь тогда, когда поймут, как вывернуть к всеобщей пользе и собственной выгоде новое предназначение старинной вещи. Чтобы ветер надувал паруса. Чтобы крутил лопасти мельницы. Чтобы пар, вырывающийся из-под крышки кастрюли, двигал по рельсам вагоны, груженные всякой полезной хренью. Чтобы зеркала… А что зеркала? Чтобы движущиеся зеркала давали некий эффект, как писал Виталя… Какой эффект?
Движущиеся зеркала? Это вопрос непростой. Та-ак! Как там по тексту: "Вечно движущиеся зеркала должны затмить отражение Демона, обретшего плоть, Повелителя не-мертвых по праву крови, разрывая полотно пространства и времени". Очень интересно лича называют… Перифраза… Сколько титулов для какого-то наркодиллера… Стиль у Витали на этом месте, помнится, какой-то нарочитый. Будто не записи вел в блокноте, а надпись на надгробье высекал… Столько пафоса… И синтаксис не вполне понятный… Эх, учил же я его, что о сложном надо писать просто… Не в коня корм. Или все так сложно, что это самый простой способ записи? Это все стоит отдельно обдумать…
Шаги в коридоре звучали достаточно громко для того, чтобы я их услышал, но это были не шаги гномов — слишком легкие. Я уж и с суеверным ужасом посмотрел на нож Колдуна — все же он не Лампа Алладина, чтобы потер ее, и сразу меня кобольды прибежали спасать, неожиданно вспомнив о верноподданнических чувствах. Как же, дождешься от них! Это были шаги маленьких гномов — гномят. Детские голоса слышались довольно отчетливо: гномята хоть и пытались соблюдать тишину, но как у всех детей, у них это плохо получалось. Любой шепот почти мгновенно становится криком: жесткой армейской дисциплины в компании гномят не было. Было только желание напакостить проклятому эльфу, напакостить по-детски, жестоко и бессмысленно. Чтобы не сказать, беспомощно. Что они могут сделать? Дверь же не будут вскрывать или выламывать, за такое им от родителей нагорит. И кучу перед дверью не наложат, в надежде, что я в нее наступлю: скорее, мои охранники туда вляпаются. Так, замочную скважину что-то перекрыло. Замазывают? Глупо… Их же батькам отмывать придется. Ух ты, что это? В камеру, через дверную скважину протискивалось что-то гибкое, черное, похожее на телефонный провод, поводя из стороны в сторону узкой и плоской чешуйчатой головой. Змея? Мелкотравчатая какая-то… Пожалуй, не стоит выяснять, ядовитая или нет. Ядовитая конечно, а что маленькая такая, так это роли не играет! Это еще спасибо, что замочные скважины у гномов, любящих все "капитальное", такого исполинского размера! Шагнув к двери, я взмахнул ножом Колдуна, и голова гадюки упала мне под ноги. Подцепил острием ножа тело и втащил в камеру, медленно-медленно, без рывков. Зачем? Да так, от скуки… И мясо, между прочим. Если кормить не будут, съем сырым… Маленькие негодяи за дверью собрались на военный совет. Они не поняли еще, что их "оружие возмездия" приказало долго жить и теперь обсуждали, стараясь перекричать друг друга, почему это я не ору как резаный. Основных версий было три: я уже умер, стоически и молча встретив свою судьбу; змея, тупое пресмыкающееся, еще не добралась до меня и, наконец, что меня вовсе нет в камере, потому что я таинственным образом сбежал.
Последнее предположение сильно переполошило моих маленьких друзей. Но на всякий случай они решили запустить в камеру еще одну змеюку, контрольный выстрел такой: гномы чрезвычайно запасливые существа, куда там хомякам! Все это я с удовольствием выслушал, а частично и подглядел через ту же замочную скважину. Жаль только, стула не было, а то бы еще и с комфортом расположился. Самое главное тут было вовремя отшатываться от двери, когда гномята приникали к замочной скважине с противоположной стороны… Так, а это что за звуки? Это, кажется, старшие гномы идут! Гномятки ничего не слышали: слишком увлечены были своей затеей. С пыхтением и сопением они вытаскивали змею из мешка с помощью каких-то рогаток, я аж заволновался, как бы она их самих не искусала! Потом с трудом засовывали башку несчастного животного в узенькую замочную скважину. Уверен, и в хвост ее подпихивали! И в гриву! А что будет, если?..
Когда несчастная змеюка высунула башку из скважины с моей стороны двери, я быстро схватил ее позади головы и всунул в раскрывшуюся пасть лезвие ножа. Надавить на зубы… Ага! Вот и яд! Довольно много натекло, глядишь, и на мой вес бы хватило… Будет теперь у меня отравленное лезвие, как в книжке про шпиЁнов… И какая же скользкая, зараза! Все руки в какой-то слизи. Еще немного подержав башку змеюки и окончательно уверившись, что получить порцию яда мне не грозит, я приложил змеиную пасть к ладони и позволил глупышке сомкнуть зубы. Было не очень больно, если честно, как иголку воткнули, но я испустил ужасный, душераздирающий вопль и упал на дверь. А куда мне падать? Если на пол, так звука моего падения никто и не услышит! Теперь главное, чтобы меня так и нашли: в одной руке задушенная змея, успевшая, — какая жалость! — цапнуть меня за вторую. Лишь бы никто не задался вопросом: с какого бодуна я полез руками к змеюкам, когда они, такие малявочки, не имели никаких шансов прокусить мои сапоги?