Страница 4 из 68
Целитель оказался смуглым человечком из пришлых, похожим на харазца. Ростом он был даже ниже меня, зато в толщину!.. Гномы бы обзавидовались! Он осмотрел мне голову, приподнимая волосы на висках и затылке, будто искал вшей. Точно! Именно это он и делал. Бэтэры?
— Ну как там бэтэры? — спросил я, — бегают?
— Нэту… — с непонятным огорчением констатировал целитель. — Жалабы иэст?
— Есть! — с готовностью откликнулся я, — на жизнь жалуюсь! И на недостаток информации!
— Жызн у всэх тыжолый! — философски заметил коротышка, вздыхая, — У мына тожэ тыжолый, очэн! Пашол нах!
Такой вот любезный человек оказался. Ладно, посмотрим, что там с «колдуном»… Выяснив у курившего на крылечке медчасти белого от бинтов и зеленого от слабости солдатика, где второй блок, я отправился туда, прикинув по пути, что слышал об армейских порядках. Во-первых, Салахетдинов не так уж и плох. Он мог заставить меня бросить где-нибудь вещи, а потом уж идти к целителю. Вернулся бы я — а вместо новенького комплекта постельного белья — рваная обоссанная простыня. Или еще какой сюрприз… Во-вторых, если во втором взводе, по словам кладовщика, допускаются какие-то послабления в форме одежды, то… Да совершенно непонятно, что это может значить. Посмотрим…
Второй блок, где располагался второй же взвод, был совершенно типовым зданием. Казарма с маленькими окошками, с лавочкой перед входом и рассохшимся крылечком, на которое я с опаской взобрался, выглядывая из-за горы полученных шмоток. Странно, по пути в казарму я не встретил ни одного «военного». Как вымерли все.
— Пришел? — первый, кто попался мне на пути, когда я открыл дверь и ввалился в казарму, даже не в казарму, а в довольно просторный тамбур, был все тот же Салахетдинов, — быстро ты… Глядишь, …, и получится из тебя нормальный солдат… — когда унтер не командовал, а вроде как рассуждал, матерные слова из него сыпались, как зимой снег с неба, — Колдун!
Последнее слово унтер проорал так, что я бы с удовольствием закрыл уши руками, если бы они были свободны. Вот вопрос, кстати, почему унтер ждал меня попозже? Вероятно, учитывая, сколько со мной провозились на КПП, визит к доктору мог бы и затянуться…
На крик Салахетдинова не выбежал, а спокойно вышел пожилой уже мужичок из пришлых с восковым лицом и некоторой вальяжностью в манерах.
— Принимай пополнение, Колдун! В свою группу возьмешь!
— Так нас двое в группе, — глухо напомнил Колдун унтеру, и лицо его стало еще больше похоже на лицо мертвеца, даже нос заострился.
— Было двое, стало двое с эльфом! — Салахетдинов и от Колдуна прятал глаза, хотя для командира это странно.
— Формально, значит, трое будет… — Колдун, наоборот, так и норовил заглянуть унтеру в душу, если, конечно, глаза — зеркало души.
— Значит, трое! — унтер набрался смелости и посмотрел на своего подчиненного с некоторым вызовом. Да что здесь происходит? Двое, трое, какая разница? И почему, всюду, где я ни появлюсь, сразу проблемы возникают? Типа, без Петра Корнеева все зашибись было, а как он появился — полная жопа!
— Трое — это «выход», — угрюмо и безнадежно сказал Колдун, — неужели никак нельзя было?..
— Да куда его денешь?!! — взорвался Салахетдинов. — Если он в ополчение Сеславинское записан?!!
Так! Значит, один пункт мы прояснили! Точно, ополченец все-таки. Радоваться этому или не стоит? И что там с «выходом»?
Из любого безнадежного положения есть выход. Если выхода нет, значит, есть запасной выход. Так меня учил один приятель из Академии, работавший там по линии «физо». Ножи он очень уважал. И в другом холодном оружии неплохо разбирался. Все думал от меня чему-нибудь «эльфийскому» научиться, а получилось так, что я от него всякого нахватался. Зайка скок-поскок, через лесок, схватил кленовый листок, тем и сыт… «Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь…» — другими словам, если поэтически.
— За мной, — скомандовал мне Колдун, уяснив, что его возражения бессмысленны. А на что он рассчитывал в штрафной-то роте?
Казарма была довольно просторной, деревянные полы так и сверкали, а вот потолок давно была пора побелить. Кровати были двухъярусными, и стояли они по обеим сторонам от широкого центрального прохода, хотя места хватало, чтобы все поместились в один ярус. Подумаешь, не было бы абсолютно пустого пространства между входной дверью и «спальными местами». Зачем оно? По двадцать четыре кровати всего с каждой стороны. И расположены странно: группками по две штуки. Считая верхний ярус, по четыре кроватки в группке. Еще странность: спинки кроватей не упирались в стены, покрашенные какой-то болотной краской. Такие островки получались из двух двойных. Причем из этих четырех мест занято везде было только три. Четвертое койко-место светило голыми досками или панцирной сеткой, да собранным в валик матрасом в изножье. Кое-какие «острова» были заняты — там спали люди, другие были не населены, но аккуратно заправлены. Интересно, «начальнички» где робинзонят?
Колдун провел меня к противоположной от входа стенке, кивнул на левую сторону. Там, на таком же островке из двух двухъярусных кроватей, заняты были два нижних места. У изголовья кровати стояли две узкие тумбочки, за спинками кроватей, выдаваясь в проход, по два деревянных табурета. На правой стороне было то же, и оттуда, злобно щерясь, на нас смотрел валяющийся на одеяле здоровенный полуорк. Его-то как в штрафной отряд загребли? Не на нас он смотрел, на меня.
— Твоя кровать, — Колдун похлопал рукой по верхнему ярусу дальней от стены кровати, — второе купе, раскладывайся…
Не заставляя себя упрашивать, я быстро расшерудил валик нестарого еще матраса, внутри и подушка с шерстяным одеялом оказались, заправил простынь, нахлобучил наволочку на подушку, а вот что делать со второй простыней — решительно не знал. Хотя… Присмотревшись к ровному ряду кроваток, я сложил простыню, сверху положил синее одеяло, так, чтобы две белые продольные полосы шли точно по центру, заправил его, водрузил подушку. Не слишком ровно, но терпимо, на мой взгляд.
— Да… Полуэльф… И этим все сказано… — хотелось мне ответить Колдуну, что унтерские замашки ему не к лицу, пожилой ведь уже человек, и не первой свежести молодец… Но не успел.
— Я за него подписываться не буду! — этот рык мог принадлежать только полуорку. Не удержался он, влез. — И против псов не выйду!
Я обернулся, чтобы предложить гаду высказаться конкретнее, но не успел. Колдун тенью скользнул к орку, в руке его сверкнуло широкое лезвие короткого ножа, оказавшегося рядом с глазницей мерзавца.
— Выйдешь… — вздохнул Колдун, — еще как выйдешь… ты же не хочешь стать одноглазым, Крошка? Да и зачем тебе глаза, если у тебя яиц не будет?
Странная какая-то логика… А вот нож, это ж мой нож, только Колдун об этом пока не знает…
— Ладно, ладно, Колдун, чего ты? — полуорк струхнул и пошел на попятную, — я как все…
— Знакомься, — Колдун убрал нож в карман, — я Колдун, это Крошка, с ребятами из пятого и шестого купе потом познакомишься… Командира нашего ты видел. Учти, он такой же осУжденный, как мы. Только он из армии, а мы… Ну, сам знаешь…
— Нет, не знаю… Я Петр Корне…
— Молчи, молчи! — в глазах Колдуна вспыхнул страх, он схватил меня за свитер и заорал в лицо, — Ты что ж творишь, полудурок? Нельзя по именам! По именам оттуда! — тут этот странный товарищ махнул рукой куда-то в неопределенную даль, едва ли не в небо. — А ты вообще без имени! Имя тебе только тогда дадут, когда ты «собака» перебьешь!..
— Никогда он с «собаком» не справится! — орк поспешил высказать свое веское мнение. — Давай я по-бырому к ним сбегаю, скажу, что прислали эльфа со сладкой попкой, но нам западло, и мы его сами отдаем, добровольно!
Пока полуорк болтал, а Колдун думал, или делал вид, что думает, я подшагнул к нему еще ближе, перехватил его кисть, фиксируя ее на захвате, и толкнул левым плечом его локоть — на болевой. Пальцы моей левой руки при этом скользнули в правый карман галифе пришлого, где я ухватил рукоятку ножа.