Манчестерская тусовка

— Вы думаете, я из-за этого согласился поехать с вами в Манчестер? — спросил Джейк. — Испугался, как бы вы не копнули поглубже и не отрыли чего нового, чтобы крепче в меня вцепиться?

— Я просто проверял факты, наводил справки о твоем прошлом.

— О том, что я — опасный психопат?

— Ну, тебя и в самом деле лучше не злить.

Грин откинулся в кресле, чрезвычайно довольный собой. Пусть купит себе медаль. Ему бы ни за что не удалось взять Джейка на пушку и заманить в это путешествие. Потерять халтуру в казино — не такая большая беда, как он думает. И дело вовсе не в том, что Джейк по натуре не был игроком (как раз за это его больше всего ценили работодатели). Самое неприятное в его работе было то, что Джейку не нравились посетители казино. Их нервозность, суеверия и приметы, вещи, которые их заводят… Из ночи в ночь ему казалось, что он окружен людьми, от которых его тошнит. Представьте себе кришнаита, который таскается повсюду со своими колокольчиками, весь при этом вымазался вазелином и умоляет, чтобы ему вкололи дозу. Вот такими виделись Джейку игроки: подсевшими на иглу зомби-извращенцами. К тому же давно пора перестать изображать из себя то мученика, то третьесортного борца за справедливость. Съездив в Манчестер, он либо окончательно изведет себя самобичеванием, либо пойдет на поправку. Увидится кое с кем из плохих парней, искупит вину перед мертвыми мальчиками… ну и все такое.

— А я тут все думал: как вы опознали Доннелли? — спросил Джейк. — У него же не было родных.

— По отпечаткам пальцев, — ответил Грин небрежно. Конечно, Доннелли ведь не имел своего человека в полиции. Только уголовное дело в три ярда длиной. — К тому же чего-чего, а родственников у парня хватало. Мать, два или три отца и одному Богу известно, сколько братьев и сестер.

Джейк на секунду опешил. Все они, беспризорные сироты, жили под одной крышей в Хьюме, и Джейк никогда не сомневался в том, что Кевин Доннелли — сирота подлинная, стопроцентная, а не просто тощая подделка в духе Джима Моррисона, как все они.

Глава шестая

Квартира Джейка находилась в доме 283 по улице Кресчент Роберта Адамса, но вообще-то номер на двери отсутствовал. Узнать квартиру можно было только по надписи «Пидоры», которую кто-то нарисовал краской из пульверизатора вертикальными буквами сверху донизу через всю дверь. Джейк мог бы принять это на свой счет, но там заодно красовалась и свежая надпись «Ниггеры» — слева направо. Дверь, как и окно, снаружи и изнутри была заколочена фанерой. В первую очередь — из соображений безопасности, но вообще-то окно было кухонное, и Джейк радовался, что благодаря фанере прохожие не видят печального состояния его раковины. В Хьюме кто только не жил,[21] но даже самые опустившиеся люди больше заботились о чистоте своего жилища, чем эти четверо голубых мальчиков.

— Гом, милый гом, — пошутил Джейк и сунул ключ в замок.

Джонни нетерпеливо притопывал у него за спиной, а Кевин Доннелли нерешительно остановился чуть поодаль. Похоже, он не был до конца уверен, как далеко распространяется приглашение Джонни: только до дорожки перед домом или все-таки до входной двери, в которую даже можно войти.

Вообще-то это была квартира Джейка — ну, по крайней мере, оформлена она была на его имя, поэтому он ежемесячно получал пособие на аренду, которое еще ни разу не использовал по назначению. На гвозде, прибитом к внутренней стороне двери, висела целая пачка уведомлений о выселении, но их никто не читал, потому что во всем квартале еще не было такого, чтобы кого-нибудь выселили. Если городской совет в один прекрасный день решит за это взяться, мальчики просто напишут новое заявление в жилищное управление и вселятся в другую пустующую квартиру — тут таких полно. В следующий раз квартиру придется оформить на имя Шона или Феи: Джонни свою очередь уже использовал. Может, и правда подумать о переезде? По крайней мере, это решит проблему с кухонной раковиной. С другой стороны, Джейку не хотелось бы лишиться ежемесячного чека, а с этой раковиной они прожили уже столько времени — проживут и еще.

Джейк толкнул дверь, и за ней показался Фея, который пел под включенный магнитофон: «Boys keep swinging… Boys always work it out».[22] Боуи в этой песне театрально басил, и его легко было пародировать. До того легко, что это получалось как-то само собой, сознательно Фея ни за что на свете не стал бы пытаться изобразить божественного Дэвида.

Джейк пропустил Джонни вперед и придержал Кевина Доннелли в дверях:

— Ну-ка послушай это и скажи мне: тебе все еще нравится Боуи?

Доннелли в ответ улыбнулся и кивнул — ну а что он мог сказать? Чего уж там, даже Джейка сегодня эта песня взволновала, он сам не мог понять, почему. Растрогала чуть ли не до слез, несмотря на педрильское дребезжание Феи. Невероятно, но факт. Возможно, все дело в «кислоте», но вот эта строчка: «Небеса тебя любят… толпы выкрикивают твое имя» — что-то в ней было такое! Нет, ну правда, вот бы и в самом деле одного того, что ты — мальчик, было достаточно, чтобы все пред тобою преклонялись, от неба до земли — всепоглощающая волна преклонения… «И на пути у тебя — никаких преград».

В гостиной было накурено и горели рождественские гирлянды. Фея, Шон и четверо других ребят устроили почти настоящую вечеринку. Фея разорался не на шутку. За двойной шумовой завесой — грохота магнитофона и пения Феи — никто не услышал, как открылась входная дверь, но триумфальное появление Джонни, конечно, заметили все. Он влетел в комнату с криком: «Ну, здорьво!» И через секунду орали уже все: «Джонни! Джейк! Здорьво!»

Джейк кивнул по очереди всем присутствующим — не слишком уверенно, так как надо было еще разобраться, насколько сильно тут на него продолжают сердиться. Но если Фея и злился на Джейка за историю с деньгами старого педика, виду он не подал. Может, уже простил и забыл, а может, его отвлекло неожиданное появление Кевина Доннелли. Джонни уже тащил Доннелли в комнату, а Фея никогда не мог устоять ни перед чем новым.

Джонни указывал на каждого по кругу и называл имена, устроив форменную перекличку, чтобы Доннелли не чувствовал себя чужим.

— Это Ребекка. Вот эта лисичка — Дебс. Здорово, Дебс…

Ребекка сидела на диване. А Дебс как раз танцевала с Феей, когда вошли мальчики, и они все еще продолжали танцевать, но Дебс робко улыбнулась Джонни.

— Вон тот, что спит, — Домино, а это… — Джонни запнулся, рассматривая маленького паренька, свернувшегося на полу у кресла, в котором спал друг Шона Домино. — Прости, пожалуйста, но ты кто вообще такой?

— Извините. Дэвид, — ответил паренек.

Джейк тоже понятия не имел, кто это вообще такой.

— Дэвид? И ты как, нормально?

Паренек кивнул. Джонни во весь рот ему улыбнулся.

— Ну ладно. Тут у нас Шон, ну и наконец этот — Фея. Ребята, а это — Кевин.

Джонни пригласил Доннелли, когда они пробирались сквозь кольцевое движение под Манкуниан-Уэй. Проигнорировав подземный переход, мальчики бежали прямо по проезжей части, ловко уворачиваясь от машин. Джонни на бегу оглянулся и увидел, что за ними по пятам следует Доннелли.

— Я сказал, что лучше бы ему вернуться, — рассказывал Джонни. — Но он ни в какую. Он, оказывается, живет в общаге, одобренной департаментом здравоохранения. Тогда я сказал: ну уж нет. Я через такие места сам прошел и знаю, что это — загон для самоубийц. Фея, скажи?

Фея кивнул:

— Поселился в общаге — и умер.

— Да, ты его послушай, Кевин, он знает. Не поверишь, но городской совет обязал мясника кружить по городу на своем грузовике и подбирать тела. И еще это, как там они называются, такие бронемашины, с которыми легавые могут круглосуточно связаться по рации — они стоят там где-то и только и ждут сигнала, чтобы начать вооруженное наступление. А еще тут, знаешь, такие штуковины — ядерный конвой: реактивные грузовики, мотаются все время туда-сюда, чтобы их не засекли шпионские спутники…

21

Хьюм — пригород Манчестера, до середины XX века — район непроходимых трущоб, с которыми после 60-х годов решено было бороться: трущобы снесли, а на их месте построили «кресченты» — изогнутые линии домов в несколько этажей, входные двери которых располагались на уровне второго и третьего этажа, а внизу, под пешеходными переходами, ездили машины. Муниципалитет надеялся с помощью нового облика облагородить район, но здания «кресчентов» получились такими уродливыми, что отношение к Хьюму нисколько не изменилось, а преступность и опасность района только повысились: узкие темные «кресченты» стали раздольем для насильников и грабителей. Все сколько-нибудь приличные жители переехали в другие районы, а Хьюм снова превратился в манчестерское гетто.

22

«А мальчики знай себе отрываются… У мальчиков всегда и во всем успех» (англ.) — строки из песни «Boys Keep Swinging» с альбома Дэвида Боуи «Lodger» 1979 года.