Тени (ЛП)

— И твои родители.

— Мои родители умерли, — монотонно сказал он. — Так же как родители Томпсонов.

Ее грудь сдавило.

— О, извини, я не знала, — она хотела протянуть руку. чтобы утешить его. но в данный момент он вел себя так, словно боялся ее, что, учитывая все, было странно. — Мне, правда, очень жаль.

— Все нормально, — он вздохнул. — Они умерли, когда мы были малышами.

— Как… как вы обходитесь без родителей? Разве люди ничего не подозревают?

— Вот, когда удобно менять форму. Один из нас претворяется родителем, — объяснил он, — ДОД обеспечивают нам крышу над головой и все такое.

Увлеченная, она извергала все больше и больше вопросов. Прошло несколько часов, когда она практически допрашивала его, в перерывах между проверками ее мамы.

Что на счет колоний? Он не стал говорить об этом, так что она двинулась дальше.

Знал ли кто-то еще из ее окружения? Ответ — нет. Каким образом участвовали ДОД? Из того, что она смогла собрать от Доусона, выходило, что участвовали сильно. Они контролировали каждый аспект жизни Лаксенов, от того, где они решили жить, в какой колледж пойти, до того, когда они использовали водительские права. Еще один странный факт — они не болели. Ни гриппом. Никакими простудами. Ни раком или нервными расстройствами. Никакой необходимости в докторах. Если их ранили в человеческой форме, все что им было нужно, вернуться в свою истинную форму и исцелить "большинство" ранений.

— Позволь мне разобраться в этом, — сказала Бетани, наклонившись к нему. — Получается, тебя нельзя ранить? Не по-настоящему?

Доусон покачал головой.

— Нас могут ранить. Арумы — наши злейшие враги.

— Кто?

Он потер ладонями виски.

— Они в своем роде похожи на нас. За исключением рождения сразу троих, их рождается четверо. Они с нашей сестринской планеты. И они в большей степени состоят из теней, но их ДНК приспосабливается так же, как и наша. Большую часть времени они выглядят людьми.

— И они опасны?

— Они охотились на нас почти до исчезновения, уничтожили нашу планету. Они последовали за нами сюда.

В горле пересохло.

— Почему они охотятся на вас?

— Из-за наших способностей, — объяснил он. — Без них они слабы. Чем больше Лаксенов они убивают, тем больше способностей поглощают.

— Это… это ужасно.

Тогда он посмотрел вверх, встретившись с ней взглядами.

— Они только одна из причин, почему мы должны быть осторожны рядом с людьми.

В ее животе образовались узлы. Она подумала о свете — о яркости и жаре.

— В истиной форме вы можете причинить людям вред?

— Нет, я имею ввиду, мы искажаем электромагнитные поля, когда используем свои способности. При этом они разрастаются. Когда их слишком много, это может вызвать у людей недомогание или тошноту и нервозность, но ничего постоянного. И иногда мы вибрируем… или гудим.

— Я чувствовала это прежде, — она слегка улыбнулась, вспомнив, как его рука гудела под ее руками.

Глаза Доусона засверкали.

— Но когда бы мы ни использовали наши способности или не переходили в истинную форму, мы оставляем на человеке след. Как сейчас, вокруг тебя слабый свет.

— След?

— Да, — сказал он. — Мы остаемся тут, в таком месте как Петербург, потому что в здешних скалах большая концентрация бета-кварца. Он разрушает поля вокруг нас, блокируя от Аэрумов наше обнаружение, но он не блокирует следы.

У нее перехватило дыхание, каким-то образом она знала, куда это ведет.

— Таким образом, эти Аэрумы могут увидеть следы вокруг меня и… и по этому следу найти тебя?

— Да.

— О, Боже, — она схватилась за сердце.

— Твой след очень слабый. Не думаю, что будут какие-нибудь проблемы.

Ее затопило облегчение и, казалось, он попытался улыбнуться.

— Чувствуя себя глупо, даже говоря это, но ты не можешь никому рассказывать, Бетани. Никто не должен знать.

Тогда она рассмеялась, зная, что удивила его.

— Доусон, никто бы мне не поверил.

— Это не останавливает людей. Бывали случаи, когда люди открывали правду. Которые видели Лаксена в его или ее истинной форме и пытались рассказать другим людям, — его глаза снова засияли, словно там, позади зрачков, был белый свет. Она полагала, что так и было. — Эти люди исчезали.

Узлы в ее животе покрылись льдом.

— Что ты имеешь в виду?

— ДОД берет на себя заботу о них. Как? Не знаю. Но их основная работа — держать нас в тайне и убеждаться, что никто не угрожает этой цели.

Думать об этом страшно, но так же она понимала почему. Люди взбесились бы, если бы узнали, что вокруг бегают инопланетяне. Инопланетяне, которые могут менять личность, передвигаться со скоростью света, и использовать любую энергию.

С другой стороны, человек, который хранил такую тайну, обладал большой силой, разве нет? Если бы такой человек обратился бы к общественности с деталями, вероятно, это привлекло бы к себе деньги.

Бетани потрясла головой. Это было бы не правильно, хотя бы по нескольким причинам.

— Я ничего не скажу, Доусон. Я знаю, что обещание не многое значит, но… я, правда, не хочу исчезнуть, и я не хочу доставить тебе проблемы.

Он громко выдохнул.

— Я верю тебе. Спасибо.

Сердце билось в тишине, пока она изучала его опущенное лицо. Боже, как же он был красив. Черты его лица прекрасно соединялись в целое. Следовало бы знать, что здесь каким-то образом была замешана какая-то чужеродная ДНК. Потом она вспомнила их первый телефонный разговор, и как он сказал, что он был издалека. Забавно, что он не соврал ей тогда.

Бетани действительно не знала, что сказать или о чем думать. Очевидно, что она не была сумасшедшей. Доусон был… инопланетянином, но ей было тяжело видеть это. Не то, чтобы она не могла принять то, кем он являлся, но, когда она смотрела на него, все, что она видела, это Доусона.

Доусона, который разговаривал с ней в первый день здесь, который вышел в след за ней в коридор, и который пропустил урок, чтобы пообедать с ней, разговаривая, пока они оба не заснули.

Все, что она видела в действительности, был Доусон — мальчик, в которого она влюбилась.

Пока она смотрела на него, он оставался недвижим, но теперь отвел взгляд, изогнув мышцы челюсти.

Неожиданно Бетани поднялась на колени.

— Могу я дотронуться до тебя? Когда ты в своей… истиной форме?

Его глаза вцепились в ее, зеленые водовороты со смесью надежды и паники, облегчения и страдания. Кроме того на его лице присутствовал тот нежный вид, который брал ее за сердце, заставляя его биться с трудом.

— Почему ты этого хочешь?

Она прикусила свою губу, что если она каким-то образом оскорбила его? Было ли прикосновение к его истинной форме грубым? Он отпрыгнул от нее ужасно быстро.

— Не знаю. Просто хочу.

Шок выплеснулся на его лицо.

— Ты, правда, этого хочешь?

Задержав дыхание, она кивнула.

— Это не должно усилить твой след, но… — он поднялся на колени, и закрыл глаза.

Секундой позже он исчез. Его одежда, форма под ней, все просто исчезло, но

быстро сменилось белым светом с голубыми краями. Он протянул одну руку, и сформировал пальцы. Пять. Точно как ее. Взгляд Бет метнулся вверх, и он, в ожидание, склонил голову на бок.

Его свет озарил всю комнату. От него исходило тепло. Как бы ни странно было видеть это, он был красив. Настолько красив, что на ее глазах появились слезы, которые не имели никакого отношения к интенсивности света.

С сердцем, колотящимся в горле, она протянула руку. Когда ее пальцы задели свет, слабый электрический разряд прокатился вверх по ее руке, а потом она почувствовала легкую вибрацию. Ее пальцы сжали его, и на ощупь они были такими же. Теплыми. Гладкими. Сильными. Это была рука Доусона.

Он просто выглядел по-другому.

Бетани медленно придвинулась ближе, осторожно, чтобы не тревожить его.

— Можно мне дотронуться до тебя еще больше?

После паузы он кивнул.

Тогда ее осенило.