Страница 18 из 34
- Фамилия? - крикнул полицейский офицер, когда я подошел к столу.
- Вишняк Петро Степанович,- быстро ответил я.
- Как ты сказал?! - почему-то удивленно спросил офицер. Он быстро поднялся из-за стола и сквозь толстые очки впился в меня бесцветными глазами.
- Вишняк Петро Степанович,- повторил я,- из Городницы я… сирота… хлеб хожу прошу…
Офицер, заглянув в записную книжечку, внезапно, к моему большому удивлению, ласково спросил:
- Так ты Петя?..
Я кивнул головой и заметил, как вдруг у офицера почему-то задрожала верхняя губа.
- По-пойдем со мной,- сказал он и повел меня в казарму. Пройдя длинный коридор, мы попали в большой светлый
кабинет, обставленный дорогой мебелью. Офицер сразу же бросился к столу. Снял трубку телефона, набрал номер и весьма слащаво проговорил:
- Герр штурмбанфюрер СС Крейзель? Гутен таг! Это я… Хринько. Я… я нашел вашего Петю!
Что он дальше говорил, я не слышал, потому что стоял ни жив ни мертв: штурмбанфюрер СС Крейзель, начальник самого страшного отдела гестапо 4-Н!.. Это за ним я охотился с миной и подорвал его автомобиль!
«Левашова я не нашел,- думал я,- значит, он попал в гестапо, а этот штурмбанфюрер ищет меня».
Не прошло и пятнадцати минут, как в кабинет вошел высокий, долговязый, очень худой, с горбатым носом и седыми висками штурмбанфюрер СС. Полицейский офицер Хринько вытянулся и замер. Штурмбанфюрер СС молча, четким шагом подошел ко мне. Я встретился с ним взглядом и сразу же почувствовал, как у меня внутри все похолодело. Гестаповец быстрым движением вытащил из кармана небольшую фотографию. На ней был я в пионерской форме.
Поднеся фотографию к моим глазам, штурмбанфюрер внезапно воскликнул:
- Neffe! Племянничек! - и, выронив фотографию, вдруг начал меня целовать.
Я знал, что гестаповцы способны на любые провокации, но тут ощущалась какая-то случайность, какое-то стечение обстоятельств. Полицейский офицер ведь не договаривался со штурмбанфюрером СС, он сам не знал, что я сюда попаду. И, кроме того, откуда взялась у гестаповцев моя довоенная фотография? «Неффе! Племянничек!» Это заставило меня еще больше насторожиться. Сердце мое предчувствовало что-то недоброе… Оно так билось, что готово было выскочить из груди.
- Бедный мальчик, совсем побледнел,- заговорил вдруг штурмбанфюрер СС на чистом украинском языке.- Хринько, подай стакан холодной воды.
- Слушаюсь, гер штурмбанфюрер СС!
Хринько подал мне дрожащей рукой воду, опять вытянулся и замер.
Не бойся, Петер,- ласково проговорил штурмбанфюрер,- я твой дядя. Родной старший брат твоего отца. Зовут меня дядя Пауль.
Да-да,- подтвердил Хринько,- поклонись своему дядюшке.
Глянув внимательно на штурмбанфюрера Крейзеля, я с ужасом отметил, что он действительно похож на моего отца. Такие же быстрые зеленоватые глаза, нахмуренные брови, длинный нос с горбинкой, высокий лоб и узкие крепко стиснутые губы. «Неужели и впрямь дядя? Но ведь он немец! И вообще, у меня нет никаких родственников».
Штурмбанфюрер СС взял меня под руку, вывел во двор и посадил на заднее сиденье своей машины. Сам сел рядом и, когда «оппель» тронулся, приказал шоферу:
- Nach Hause!
Машина доехала до разрушенного Крещатика и свернула на Печерск. Минут через пять она остановилась возле железных ворот обнесенного высоким черным забором особняка. Не успел шофер дать сигнал, как ворота открылись, и я заметил огромного эсзсовца с автоматом на груди. Он, точно так же как и Хринько, вытянулся и замер перед штурмбанфюрером СС. «Оппель» мягко подъехал к серому зданию.
Из парадного навстречу нам выскочил низенький, толстенный рыжий немец. Мне казалось, что он подкатился, а не подошел, потому что по своему виду он очень напоминал большущий мяч.
- Ганс,- сказал ему штурмбанфюрер СС,- знакомься: мой племянник Петер,- и похлопал меня по плечу.
- Neffe?! Ist ег Sohn des Bruders Stepan?
Да,- ответил штурмбанфюрер СС,- это сын моего брата Степана. Говори при нем по-русски, он не понимает немецкого языка.
Страстуй, Петер! - Ганс протянул мне полную, словно опухшую руку.- Какой вы черный, вас нушно купаль…
Это мой денщик Ганс,- пояснил мне штурмбанфюрер СС,- он будет за тобой присматривать. Если что понадобится, обращайся к нему. А ты, Ганс, смотри мне, чтоб он у нас поправился хорошо.
Ганс все сделайт! Ганс умеет ошень вкусный обеды делайт. Пошоль са меня, будем немножко стричь, купаль.- Он взял меня за руку и повел по коридору.
Я был словно кукла: меня фотографировали, подстригали, мыли в ванне, а я молчал, потому что знал: противиться бессмысленно, все равно ничего не поможет.
Через какой-то час я, причесанный на пробор и переодетый в большую, не по росту полосатую пижаму с закатанными рукавами, несмело переступил порог светлой столовой, куда направил меня денщик Ганс. Штурмбанфюрер СС сидел за большим столом, внимательно рассматривая толстый кожаный альбом с фотографиями. Лицо у Крейзеля было строгим и задумчивым. Он курил венгерскую сигару и несколько минут не замечал меня. Я переступал с ноги на ногу, не зная, как вести себя. Наконец гестаповец приподнял голову и доброжелательно усмехнулся:
- О, совсем другой вид! Теперь на мальчика стал похож!
Ну, проходи, Петер, будь как дома, ты ведь не чужой.- Он приподнялся и пошел мне навстречу.- Пока Ганс подаст нам обед, давай поговорим. Отец, понятно, тебе ничего не рассказывал. Ты был еще маленьким, он не мог быть с тобой откровенным. Да и сам он обо мне ничего не знал толком.,. Садись.
Мы опустились на мягкий диван, и штурмбанфюрер СС продолжал:
- Чтобы тебе, Петер, понятнее было, возвращусь к прошлому. До семнадцатого года жил я с родителями и младшим братом Степаном здесь, на Украине. У нас было немного земли, скота, своя паровая мельница, магазин. Но настала революция, и все пришлось бросить. Родители наши вскоре померли. Оставшись вдвоем со Степаном, мы долго не знали, что делать. В тысяча девятьсот восемнадцатом году Петлюра призвал пас в армию. Твоему отцу что-то не понравилась служба, и он, дурак, быстро сбежал. А я в скором времени стал сотником. Затем я жил в Германии и учился в специальной офицерской школе. Там я женился на генеральской дочке - немке Герте Крейзель и, изменив свою фамилию, принял немецкую веру. Я помогал Адольфу Гитлеру прийти к власти. Я лично знаком с великим Гиммлером!.. И это ничего, что я когда-то был украинцем, меня любят и уважают в самом имперском управлении безопасности. Эх, был бы жив Степан, вот бы удивился, увидев, чего достиг его брат Павло.
Я верил и не верил этим рассказам, но тревога в душе росла. «Провокация! Провокация!» - успокоил я себя.
Но это оказалось правдой: штурмбанфюрер СС показал мне кожаный семейный альбом, и я окончательно убедился. Много было старинных семейных снимков, и на всех я находил своего отца и молодого еще тогда штурмбанфюрера СС.
От волнения мне стало нехорошо. Я отложил альбом и, склонившись на спинку дивана, закрыл лицо руками.
Дядя с денщиком решили, что я теряю сознание от голода, немедленно посадили меня к столу. Ганс подвязал мне салфетку и пододвинул прибор.
Есть не хотелось, тянуло ко сну…
Дядя подал пол бокала шампанского.
- Ну, Петер,- сказал он весело,- выпьем за нашу встречу! Ты даже себе не представляешь, как я тебя с отцом искал. Ведь эшелон, в котором вы уехали, разбился… Чудак Степан, зачем он уезжал? Ну, выпьем!
«Что делать? Что делать?» - не переставало выстукивать
у меня в мозгу. Сердце в груди сжалось и очень неприятно защемило.
После обеда денщик повел меня на второй этаж.
Отведенная мне комната была обставлена дорогим спальным гарнитуром из орехового дерева и имела очень приятный вид. Взбив на кровати перину. Ганс переодел меня в длинную ночную сорочку и, когда я упал на подушку, бесшумно вышел,
К большому своему удивлению, я не плакал, только, закутавшись с головой в одеяло, напряженно думал, думал, думал…