Страница 37 из 44
— За волнистыми попугайчиками кто у вас ухаживает? — спросил директор.
— Кому придётся… — Смущённо ответили мальчики.
— Это и видно, — заметил директор. — Клетка большая, а жёрдочка всего одна. Даже перелетать им не на что.
Только ушёл директор, юннаты так и накинулись на Юру:
— Ну и подвёл ты нас своей картиной!
— Очень нужно тебе было наш живой уголок рисовать, да ещё солнцем освещённый!
— Лучше бы марсиан нарисовал или полёт на неизвестную планету. Нет у тебя, Уваров, выдумки. Даже дверцу у клетки не мог в своём рисунке на петли посадить. Эх ты, никудышная твоя картина!
— Зря только старался! — И ушли рассерженные.
А на другой день заглянул Юра в живой уголок и глазам не поверил: у попугайчиков две новые жёрдочки появились, у хомячков подстилка лежит свежая. Дверца у клетки с воронёнком на маленьких петельках держится. И кругом всё прибрано.
Улыбнулся Юра и к себе в класс побежал довольный. Выходит, не зря он старался.
СОСЕДКА ПО ПАРТЕ
Нам поставили телефон. Я в это время был дома один. Уходя, монтёр сказал:
— Можешь теперь позвонить кому-нибудь.
«А кому?» — подумал я и пожалел, что не знал телефоны своих одноклассников. Вот и мне никто не позвонит, потому что ещё не знают, что у нас телефон. И вдруг телефон зазвонил. Я снял трубку и тут же услышал девчоночий голос:
— Можно Диму?
— Это я! — закричал я в трубку. Меня же Димой зовут.
— Почему у тебя такой голос взрослый? — спросила трубка.
— Это я простудился, вот и стал басить, — сказал я. И опять верно. Я же в самом деле был простужен. — А ты кто?
— Неужели не узнаёшь? — удивилась трубка. — Я твоя соседка по парте.
«Вот так раз!»— ахнул я про себя. Я же с Мишей Никитиным сижу. И спросил: — Как тебя зовут?
Трубка рассмеялась:
— У тебя что, температура? Забыл моё имя!
Я пошёл на хитрость:
— Не забыл, а проверяю. Может, меня кто разыгрывает.
— Никто тебя не разыгрывает. Это я — Люся, — сказала трубка.
— А в каком ты классе? — продолжал я разведку.
Люся просто закатилась от смеха. А потом назвала свой класс и школу. Ничего не сходилось. Школа другая, и класс не шестой, а четвёртый. Тогда я спросил:
— Ты чего звонишь?
— Задачка у меня не получается, которую нам задали, — захныкала Люся. — Ты как решишь её, позвони мне и объясни.
Я замялся. Как же я решу задачу, о которой понятия не имею.
— Вредный ты! — рассердилась трубка. — Сам хорошо решаешь, а другим никогда не поможешь.
Это она, конечно, того Димку ругала, но я почему-то возмутился и сказал:
— Это я-то вредный?! Ты вот что, много не говори, а бери задачник и читай мне эту самую задачу по телефону. Я тебе её в момент решу.
В четвёртом классе задачки лёгкие, я их два года назад как орехи щёлкал.
Люся прочитала мне условие задачи, и я объяснил ей, как решать. А потом сказал:
— Ты всегда мне звони, когда у тебя задачи не будут получаться.
— Спасибо, — сказала Люся и тихо добавила: — Извини, что я тебя вредным назвала. Пока.
— Стой, стой! — спохватился я. — Ты по какому телефону звонить будешь?
— По вашему, — сказала Люся.
— Назови-ка номер.
Люся назвала.
— Вот и ошиблась. На конце не «три», а «пять».
— А всегда «три» было, — возразила Люся.
— Всегда «три», а теперь всегда «пять» будет. Запомнила?
— Запомнила, — сказала Люся.
— Вот и звони. Тогда и в классном журнале у тебя не тройки, а пятёрки будут! — сказал я и повесил трубку.
Интересно, что ей завтра в школе этот «вредный» Димка скажет?..
АБАЖУР
Прямо удивительно, какой озорник месяц март: то солнышком засияет, а то вдруг таким липким снегом или холодным дождём хлестнёт, что и на улицу выйти не захочется.
А вот мои соседи по квартире — пятиклассник Костя и его семилетний братишка Павлик — этому месяцу всегда радуются. И знаете почему? Во-первых, Костя и Павлик родились в марте. А кто не любит отмечать свой день рождения! Во-вторых, есть в марте один праздник. Называется он Женским днём, и празднуют его восьмого числа.
Вы, вероятно, удивитесь. При чём же здесь Костя и Павлик? Ведь такой праздник к ним не относится. А весь секрет в том, что в день Восьмого марта Костя с Павликом всегда делают маме какой-нибудь подарок. В прошлом году, например, Костя сочинил маме стихи, а Павлик нарисовал большой пароход с тремя трубами и дал обещание никогда не лазить без спроса в буфет за конфетами.
Теперь же Костя предложил Павлику подарить маме что-нибудь такое, что они могли бы сделать сами.
— Это будет ценный подарок, — авторитетно заявил он.
— А что мы сделаем? — спросил Павлик.
Костя задумался.
— Вот если бы у нас в комнате не было ремонта, — сказал он, — мы с тобой могли бы побелить потолок.
«Как жалко, что мама отнесла сапожнику свои туфли, мы бы сейчас их починили», — подумал Павлик и сказал:
— Давай спросим маму, какой она хочет подарок.
— Спрашивать нельзя, — возразил Костя. — Мама сразу догадается, зачем это нам надо. — Но, подумав, Костя согласился:
— Ладно, спросим. Только так, чтобы мама не догадалась.
За вечерним чаем Костя подтолкнул Павлика в бок и как бы между прочим спросил:
— Мама, если мы выиграем на облигацию, что ты купишь?
— Мы пошлём выигрыш бабушке, — ответила мама.
Братья переглянулись, и Костя пожал плечами.
— А если мы ещё и на другую выиграем? — спросил Павлик.
— Если ещё выиграем, — улыбнулась мама, — тогда летом поедем на юг.
Павлик и Костя нахмурились. В другой раз такой ответ мамы им бы очень понравился, но сейчас поездка на юг их совсем не устраивала. Чай допивали молча. После чая мама стала вышивать.
— Дайте мне с комода шкатулку с нитками, — попросила она. — Только осторожнее, она вся развалилась.
— Неужели развалилась?! — воскликнул Костя и многозначительно посмотрел на Павлика.
— Вот хорошо-то! — прошептал Павлик.
На следующее утро мальчики раздобыли фанеры, взяли у Костиного товарища Сени Родионова лобзик и принялись за работу. Было решено сделать в подарок маме новую шкатулку для ниток.
На дощечках, которые предназначались для стенок шкатулки, Костя вырезал звёздочки, а на фанерке для крышки нарисовал павлина. Павлин получился очень похожим на индюка из книжки-раскраски Павлика, но фанера всё равно получилась красивой. Однако Павлик всё-таки был недоволен. Все интересные вещи делал Костя. Ему приходилось только держать фанеру, чтобы она не подпрыгивала, когда старший брат выпиливал всякие украшения. Павлик не выдержал и сказал:
— Дай мне что-нибудь выпилить, а то я этот подарок и дарить не буду.
Костя попробовал убедить Павлика, что он тоже делает очень важное дело, потому что без его помощи Костя не выпилил бы ни одной дощечки. На это Павлик заявил:
— И не уговаривай! Всё равно я больше держать ничего не буду. Я пилить хочу.
— А я не дам! — сказал Костя.
— А я всё равно буду!
Павлик схватил лобзик, забегал по комнате и закричал:
— Буду пилить! Буду! Буду!
Костя погнался за братом. Но Павлик убежал в другую комнату и закрылся на крючок.
— Если не дашь что-нибудь выпилить, я твою линейку распилю, — сообщил он и застучал Костиной линейкой.
Костя постоял перед закрытой дверью и решил уступить. Он дал Павлику фанерку, на которой был нарисован Павлин, и сказал:
— Отпили вот этот краешек.
Павлик принялся старательно водить лобзиком по фанерной дощечке. От усердия он даже запыхтел и высунул язык. Вдруг пилка неожиданно поехала в сторону, и Павлик стал отпиливать павлину хвост.
— Стой! — закричал Костя. — Что ты пилишь?!
Павлик отдёрнул лобзик и задел им настольную лампу, которая упала на пол. С минуту братья молча смотрели на зелёные черепки разбитого абажура. Павлик громко заплакал.