Триллион евро

Лейтенант Билих, который сидел перед контрольными панелями и регулировал изображение, склонил голову, пронизанную алюминиевыми венами.

— Не стоит беспокоиться. Мозаикос явно ещё чувствительнее наших. Такое впечатление, будто в мёртвом мясе, из которого они составлены, могут сохраняться воспоминания. Как только они столкнутся лицом к лицу с нашими галлюцинациями, вы сами убедитесь, что у них тоже нет иммунитета против ужаса.

— Может быть. Потому-то я и хотел, чтоб инкубатор поскорее заработал.

В этот момент человеческий унтер-офицер воскликнул:

— Ваше желание уже осуществилось, господин генерал. Боже мой, это превосходит всё, что я видел до сих пор.

Его металлический палец, которым он указывал на один из мониторов, дрожал от возбуждения. Фогельник проследил за его взглядом и не смог сдержать дрожи испуга.

— Чёрт! Это и в самом деле затмевает всё.

По небу парили фигуры чудовищных размеров, сплошь утыканные чёрными стрелами. Их лица покрывала смертельная бледность. Каждая фигура держала на ладони своё бьющееся сердце. В ужасных ранах широко разверстых грудных клеток кровоточил клубок перепутанных вен и артерий. С их костлявых, вытянутых лиц смотрели потухшие глаза. Судя по силуэтам, то были, несомненно, женские существа. Но больше всего наблюдателя потрясала жуткая замедленность их лёта и чудовищная боль, выражавшаяся в каждом движении.

Во главе группы Фогельнику примерещились его мать и умершая пять лет назад жена. Он невольно застонал. На его счастье, иррациональность этого видения не застала его врасплох. Он прекрасно знал, что каждый человек-солдат на поле боя, а может, и кое-кто из не-человеческих бойцов в этот момент видят призраки своих собственных близких.

На лбу лейтенанта выступили крупные капли пота, а на лицах младших офицеров отражался ужас.

— Не смотреть на экраны! — приказал Фогельник. — Лейтенант, передайте мне управление!

— Что за чёртова война! — пробормотал тот, освобождая своё кресло.

Фогельник посмотрел на него пронзительным взглядом.

— В этом вы, пожалуй, правы, господин лейтенант. «Чёртова» — самое точное выражение.

В небе над пустыней, в вихре клювов и когтистых рук, крылатые демоны с оглушительным рёвом сражались с призраками женщин. Армия привидений была лишь в нескольких шагах. И тут Фогельник нажал на кнопку, которая отдала полиплоидам приказ об атаке.

2. 1990 год: Создатели инкубаторов

Пресс-агентство «Worldwide» имело штаб-квартиру в Вашингтоне, в девятистах метрах по прямой от Белого дома, в претенциозном двенадцатиэтажном здании с тонированными стёклами и пышными позолоченными украшениями. Однако внутреннее убранство, за исключением приёмной, было лишено всякой элегантности. Низкие потолки давили, а громадные общие бюро были разделены на убогие клетушки с перегородками не выше метра. Сам мозговой центр «Агентства агентств» — как называли свою организацию некоторые энтузиасты, — располагался в нескольких нелепых стеклянных клетках. У учредителей «Worldwide» было, судя по всему, своё представление об идеальной организации, и оно исключало всякую мишуру и украшательство.

— Ну не забавно ли, — посмеивался Энрико Саура, сидя в одной из таких клеток. — Ты только взгляни на заголовок «National Examiner»: «Саддам — мучитель собак и кошек». Нет, тут нам придётся признать себя побеждёнными.

Саура, молодой итальянский журналист, был направлен в «Worldwide» на стажировку. У себя на родине он уже сделал себе имя, но здесь считался зелёным новичком. Шейла Дэвис, начальница отдела связей с общественностью, сделала его своим личным ассистентом из-за его располагающей внешности и неотразимой сексапильности. Ему бы ещё ростом быть немного повыше, — но ведь нельзя же иметь всё сразу.

Женщина откинулась на спинку кресла в непроизвольно томной позе, снисходительно улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Заголовок хоть и гениальный, но рекорд всё равно принадлежит нам. Ты здесь не так давно и просто пока не всё знаешь. Например, когда у Рейгана были проблемы с Никарагуа, мы распространили сообщение, что сандинистское правительство сожгло единственную в стране синагогу и тем самым сделало первый шаг в сторону антисемитской позиции. Все газеты США дали это сообщение на первых полосах. Несколько неонацистских групп после этого даже сменили фронт и приняли сторону Манагуа.

— И что?

Бархатные глаза Шейлы Дэвис злорадно сверкнули.

— А то, что в Никарагуа никогда не было ни одной синагоги. Евреев в стране можно пересчитать по пальцам одной руки, и один из них был даже министром в сандинистском правительстве.

Энрико Саура захохотал так громко, что некоторые из сотрудников услышали даже через стекло и подняли головы. Смех хоть и был искренним, но Саура слегка переигрывал, чтобы сделать женщине приятное.

Шейла Дэвис тряхнула своей длинной тёмной гривой и посерьёзнела.

— Хорошо, Энрико, не будем отвлекаться. Наша работа хоть и занятна иногда, но в настоящий момент у нас скорее противоположная проблема. Откуда у «National Examiner» это сообщение?

Саура взял себя в руки.

— К сожалению, ссылки нет. На мой взгляд, эта история выдумана от начала до конца. Её могло пустить в оборот какое-нибудь маленькое агентство.

— Тогда оно не представляет для нас интереса. Госдепартамент распорядился, чтобы мы распространяли сообщения лишь тех агентств, которые заслуживают доверия, в первую очередь «Hull & Knoltown».

Саура развёл руками.

— Но от них сегодня не поступило ничего путного. Один детский лепет, который забудется самое позднее через час. Ещё хорошо, что Саддам Хусейн хоть как-то нарушает эту монотонность.

Шейла Дэвис наморщила лоб.

— Дай-ка мне распечатки, — сказала она, протягивая узкую ладонь.

Пока она листала бумажки, Энрико Саура скептически её разглядывал. Он прикидывал, пойдёт ли она с ним поужинать в один из ближайших дней. На первый взгляд казалось, что у неё нет проблем с разницей в их иерархическом положении, но подсознательно он чувствовал, что это не совсем так. Разумеется, половина мужского состава «Worldwide» утверждала, что уже побывала в её постели. Но нельзя забывать при этом, что все они были специалистами по созданию фальсифицированных новостей.

Шейла Дэвис вдруг подняла голову.

— Но ты не очень-то внимательно всё это прочитал, Энрико. По крайней мере, не заметил, что одно из сообщений «Hull & Knoltown» — настоящая бомба.

— Это какое же? — смутился Энрико, застигнутый врасплох за своими дневными грёзами.

— Вот это, — Шейла протянула ему листок. — Пятнадцатилетняя девочка из Кувейта стала свидетельницей того, как солдаты Саддама отключили ток от больничных инкубаторов для выхаживания недоношенных. Все новорождённые погибли.

— Я читал это сообщение, но…

— Что «но»?

— Там нигде не приводится имя девочки.

— Ты думаешь, оно так уж интересует людей? Девочке всего пятнадцать, значит, она имеет право на неприкосновенность своей частной сферы. Кроме того, можно подумать, будто она должна предстать перед Конгрессом.

Саура очень хорошо различил суровые нотки в её голосе, но всё же попытался оправдаться:

— И всё равно это нелогично. С какой стати Саддаму Хусейну умерщвлять новорождённых в Кувейте? Он хочет всего лишь держать население в подчинении, а не истреблять его.

— Ты что, серьёзно спрашиваешь меня, почему он это сделал? Наверное, из тех же соображений, какие заставляют его мучить собак и кошек. Потому что он садист. Вот и вся причина! — Шейла Дэвис сделала беспомощный жест. — У меня такое ощущение, что я всё говорю в пустоту. Ты так до сих пор и не понял смысла нашей работы, Энрико, и это меня беспокоит.

Она подняла указательный палец. Она всегда так делала, когда хотела сказать что-нибудь поучительное.

— Демократия базируется на консенсусе. Саддаму на него плевать, но Бушу — нет. Чтобы получить поддержку населения, недостаточно того, что война справедлива. Важно то, что она ведётся против монстра, против своего рода демона, в противном случае публике очень быстро станет неинтересно. И как раз в этом состоит наша задача: мы создаём демонов.