Триллион евро

Всё было спокойно. Взгляд его скользнул к берегу, на котором росли пинии. Длинный пляж сузился до песчаной косы, на которой постепенно разваливались брошенные хижины. Стефан поднёс к глазам бинокль и понаблюдал за обстановкой вокруг руин. Если жители его заметят, то, вполне вероятно, откроют по нему стрельбу. Тамошние жители и в прежние-то времена не особенно славились гостеприимством, а теперь вполне могли считать, что Стефан рыбачит в их территориальных водах.

Он не заметил ни души. Пока обыскивал через бинокль косу, оставшуюся от бывшего пляжа, его память погрузилась в приятные воспоминания: как тогда валялись на золотом песке полуголые, красиво загоревшие девушки…

Он вздохнул и прогнал мысли, сбивающие с толку. Рыбалка сегодня была необычайно удачной, поэтому не было причин предаваться, как Элодия, ностальгическим чувствам. Он даже думать о них не хотел. На корме как раз клюнула рыба. Стефан, вспотевший под свинцовым солнцем, потянул удочку.

Палящее солнце жгло её голые, сморщенные руки. Элодии нельзя было выходить из дома и ехать сюда, так далеко от города, на велосипеде. Если Стефан, вернувшись, обнаружит её здесь, он наверняка разволнуется и отругает её. Но Элодия просто не могла оставаться дома одна: она начинала сходить с ума в двух тесных, забитых мебелью комнатках, где этажом ниже дети плакали, жена стенала, а вечно пьяный муж орал. Кроме того, она беспокоилась за Стефана, который ещё в утренних сумерках вышел в море на своей старой лодке. Он клялся ей, что не будет уплывать слишком далеко. Но, в конце концов, наткнулся же он накануне на стаю мерланов.

Элодия глянула вдаль, на серые голые острова, похожие на спины погрузившихся в воду драконов. Там всё ещё жили люди, и они обороняли свою землю и рыболовные угодья как могли: ловушками и стрельбой. «Не плыви туда, — умоляла она его. — Они тебя убьют, если заметят». Но Стефан ни за что не хотел уступать. «Я хожу в море туда, где есть рыба. И прекрати, наконец, беспокоиться. Никто меня не заметит».

Раньше, насколько помнила Элодия, один из островов был полуостровом, связанным с материком двумя длинными дамбами. Между дамбами располагались соляные поля. По более узкой насыпи проходила так называемая соляная дорога, на которую любили приезжать туристы. На более широкой насыпи размещались целые деревни, летние домики, отели, бары, площадки кемпингов и даже ипподром. И длинные, длинные пляжи, которые летом были черны от людей. Но всё это давно миновало, проглоченное постоянно прибывающим морем…

Трескучий шум мотора внезапно вырвал Элодию из её размышлений. По набережной на большой скорости подкатила со стороны полузатонувшего городского квартала машина. То был проржавевший пикап, типичный автомобиль эко-беженцев. Элодия лихорадочно огляделась, ища, где бы ей укрыться, но было уже поздно. На мосту она была видна издалека. Опершись о перила, она осталась стоять, неподвижно, с бьющимся сердцем. Что они могут ей сделать? Ограбят её? У неё ничего нет, кроме старой одежды. Изнасилуют? Для этого она слишком стара. Убьют? Эко-беженцы не останавливались ни перед кем и ни перед чем, и она приготовилась к худшему.

Тормоза завизжали, пикап, окутанный облаком пыли, остановился прямо перед ней. Завоняло плохо очищенным этанолом. Стекло на пассажирской дверце опустилось, и оттуда показалась небритая физиономия. Элодия её сразу узнала.

— Эй, старая, какого чёрта ты тут делаешь… Ох, да это же Элодия!

То был Фредо, эко-беженец, который жил у неё на первом этаже со своей вечно хнычущей женой и тремя детьми. Он был грязный, худой, с подбитым глазом, пьяный как всегда. Он повернулся к водителю и сказал ему несколько слов, непонятных Элодии. Она глянула в кузов пикапа. Там громоздилась старая мебель, кухонные приборы и прочий скарб, наверняка из ограбленных домов.

— Что ты здесь ищешь, Элодия? — спросил Фредо мягким голосом.

— Жду Стефана, — осторожно ответила она. — Он ушёл в море рыбачить.

— Рыбачить? Он с ума сошёл? Предупредили же о жутком урагане. Иди, садись в машину, мы отвезём тебя домой.

— Урагане?

— Ну да, они всё время передают по радио, правда же, Юсеф? — Фигура за рулём что-то невразумительно буркнула. — Полезай в кузов, — снова начал Фредо, указывая большим пальцем назад. — Мы отвезём тебя домой.

Элодия повернулась к морю. Небо там приобрело металлический оттенок и налилось свинцом. Тяжело набрякшие тучи выделялись на фоне неба как огромные опухоли.

— Ну, чего ты тянешь, — крикнул Фредо.

— Сколько ещё осталось? — спросила Элодия сдавленным голосом.

— Чего? — Фредо сощурил глаза, так что от них остались только узкие щёлочки с фиолетовыми краями.

— До урагана. Когда он придёт?

— Понятия не имею. — Фредо переадресовал вопрос к Юсефу и потом повернулся с ответом к Элодии. — Через двадцать минут. Ну? Ты едешь? Или да, или чёрт с тобой.

Двадцать минут. За двадцать минут Стефану от островов не вернуться. Но если он причалит к островам, жители его убьют.

Элодия отрицательно помотала головой.

— Нет. Я останусь здесь.

— Что? Ты в своём уме? Сейчас же садись в машину.

— Я останусь здесь, — упрямо повторила Элодия. — Я подожду Стефана.

Фредо оглядел её своими красными опухшими глазами и, наконец, пожал плечами.

— Делай как знаешь. Мне-то что. Поехали, Юсеф, рвём отсюда. Старая выжила из ума.

Пикап снова взметнул тучу пыли, развернулся и скрылся. Элодия слышала, как хлопки зажигания и треск постепенно удалялись, и вот осталась одна тишина — поистине мёртвая тишина опустилась на берег. Не стрекотало ни одно насекомое, не пела ни одна птица, не ощущалось ни ветерка. «Затишье перед бурей», — подумала Элодия. Горячий пот потек из-под платка, обжигая глаза и оставляя следы на пыльных щеках. То ли пот, то ли слёзы…

Полоса везения закончилась. Рыба больше не клевала, а погода портилась. На горизонте громоздилась стена из чёрных туч, море приобрело металлический блеск, а зыбь стала такой сильной, что лодку закачало. «Пора возвращаться домой, — подумал Стефан. — Жаль…»

После того как он обогнул маленький островок и перед ним раскрылся весь южный горизонт, стало ясно, что к началу бури ему не добраться до своей гавани. Мрачная туча разбухла на всё небо и подмяла его под себя, в её недрах посверкивали бледные молнии. Короткие вихри ощупывали поверхность моря, как щупальца космического чудища. Волнение усилилось. Волны с пенным рёвом разбивались о скалы островка. Стефан заметил, что обе драги, что чистили проход для прибывающих судов, уже успели сняться с якоря и, видимо, укрылись в безопасном месте. Это плохой знак… Близилась буря, один из тех внезапных ураганов, которые с некоторых пор зачастили и зимой. Он сердился на себя, что утром, уходя из дома, забыл своё радио, ведь штормовое предупреждение наверняка не раз передавали.

«Причалю к острову, — решил он. — Угодить в разборку с местными жителями всё же лучше, чем попасть под ураган. Может, они заберут у меня весь улов, но убивать наверняка не станут. Во время природных бедствий люди всё еще продолжают помогать друг другу, разве не так?»

Стефан смотал удочки, завёл подвесной мотор, — что удалось ему лишь после некоторых усилий, — и направил лодку в сторону островного мыса.

Элодия снова обыскивала море взглядом. У неё ещё оставалась надежда. Может, Стефан в курсе. Может, он давно уже на пути домой. Может, она сейчас увидит его лодку, которая полным ходом мчится к берегу… Вон та маленькая чёрная точка на свинцово-серой волне — не Стефан ли это? Нет, всего лишь оптический обман. Рябит в глазах, это из-за молний, которые вспыхивают вдали среди чудовищных туч. Драги исчезли. Значит, они знали про ураган. У них на борту было радио. А Стефан даже не взял с собой свой радиоприёмник. Это Элодия знала точно, поскольку утром, после его ухода, видела прибор на шкафу. Она бы предпочла не знать этого так определённо, однако память, до сих пор не ослабевшая, невзирая на семьдесят два года, утверждала обратное.