Страница 139 из 150
Запись КАРОЛИНЫ.
Ты удобно сидишь? Плачешь? Наверное, нет… Ты уже знаешь, что произошло. Я еще не знаю… По-разному бывает. Правда? Ты думаешь, это большой облом, да? Вообще-то, я рассчитывала, что тебе понравится. Уверена, ты досмотришь до конца. Конец будет потрясающий. Только не выключай. Обещаешь? Боже, как серьезно это звучит. Идиотически. Я сваляла дурака. Все это ни к чему… (Выключает камеру, потом снова включает.) У нас еще два дня. Целых два дня. Я не могу спать. Наверное, ты не заметил. Тебя беспокоили мои мешки под глазами. Конечно, это некрасиво. Выглядишь, как мои клиентки. Так ты сказал. Хреново… С самого рождения нам хреново. Когда мы рождаемся, получаем котомку с жизнью. Это как сумка с запасом еды. Каждый день продуктов становится меньше. Моя сумка лопнула в момент рождения. Жизнь причиняет боль. Дефицит серотонина? Возможно…
МАТЬ. Доченька моя. Доченька. Ох, какой тут сквозняк устроили. Вставай, я тебя забираю. Домой. Домой, девочка. Отец очень хотел прийти, но ты знаешь — он работает и работает. И еще наслушался этих глупостей. Ну, что ты сама и все такое. Я ему говорила, чтобы не слушал, что люди болтают. А он мне — такой стыд и так далее.
Знаю, дорогая, ты бы нас не опозорила. Нужно закончить церемонию. Извиниться перед гостями. Еду я убрала на холод, так что ничего не испортится. Платье отстираем, красное не годится для свадьбы. Я говорила, что это плохая идея. Свадьба осенью. Погода все время меняется. Не угадаешь с этой погодой. И дождь пошел. Я была права. Ну, вставай. Пусти-ка, я уверена, что бьется. Ну! (Прижимается головой к сердцу Каролины.)
КАРОЛИНА. С другой стороны, мама.
МАТЬ. А ты опять за свое. Как с другой? С левой.
КАРОЛИНА. С правой, мама. С правой.
МАТЬ. С левой, милая. С левой.
КАРОЛИНА. Когда я родилась, ты не хотела верить. И сейчас, спустя столько лет, не веришь.
МАТЬ. У тебя слабое сердце. Знаю. Ты болела. Долго болела.
КАРОЛИНА. Не веришь.
МАТЬ. Так не бывает. Не бывает.
КАРОЛИНА. У твоей дочери — именно так.
МАТЬ. Если ты вобьешь себе что-то в голову, тебя не переубедить. Как твой отец говорит: ослица.
КАРОЛИНА. Отец много чего говорил. Не кричал. Даже когда надорвал мне ухо, он не кричал.
МАТЬ. Ну, насчет уха ты выдумываешь. Где-то во дворе свалилась с турника и рассказываешь небылицы. Вот тут шрам. Почти незаметный. Волосами закроешь. Так тебе даже лучше. Чтобы волосы на лицо. Дай я тебя причешу.
КАРОЛИНА. Ты меня так причесывала.
МАТЬ. У тебя красивые волосы. Здоровые.
КАРОЛИНА. Я лежала в ванне.
МАТЬ. Лань. Прекрасная лань.
КАРОЛИНА. Ты смотрела на мои округлившиеся груди и сказала, что я красива, как лань. И чтобы я берегла свою красоту.
МАТЬ. Я так сказала?
КАРОЛИНА. Я вернулась с каникул. Призналась, что лишилась невинности. Не знаю, зачем я тебе об этом сказала. Думала, будет как в семейном фильме. Мы часто такие смотрели. Мать обнимала дочь и говорила ласковые слова. А потом они вместе покупали контрацептивы. Я хотела, чтобы так было.
МАТЬ. Американские фильмы хорошие. Я всегда плачу. Всегда плачу. Это потому, что на английском.
КАРОЛИНА. Ты дала мне пощечину.
МАТЬ. Так делают в фильмах.
КАРОЛИНА. Было больно.
МАТЬ. А кто теперь тебя захочет?! Даже хромой пес не позарится!
КАРОЛИНА. Был кое-кто, кто хотел.
МАТЬ. Такой тощий, оборванец.
КАРОЛИНА. Мы сидели, закрывшись в комнате, а ты готовила нам бутерброды. Входила без стука. Хотела застать нас врасплох. Зачем? Ты думала когда-нибудь о том, что было бы, если бы ты нас застукала? Мои раздвинутые ноги и его голый зад. Зачем, скажи? Ты думала: моя дочь — настоящая шлюха.
МАТЬ. Я готовила бутерброды. С сыром и помидорами. Немного соли.
КАРОЛИНА. А ты? Ты любила отца?
МАТЬ. Конечно! Любила. Стирала ему столько лет, готовила. Боже, чего я ему только не готовила. Прием на шестьдесят персон. Все в той крохотной кухоньке. Но я справлялась. Заливное из рыбы, свинина со сливами, запеченная картошка, горящее мороженое. Когда был на диете — отварная рыба, овощи, черный хлеб.
КАРОЛИНА. Я нашла твои письма.
МАТЬ. Какие письма?
КАРОЛИНА. В шкафу под одеждой. Старые письма, перетянутые красной лентой.
МАТЬ. Они ничего не значат.
КАРОЛИНА. Кто тебе их писал? Не отец.
МАТЬ. Прыщавый… Он писал мне стихи. Смешно, я забыла об этом.
КАРОЛИНА. «Я сохну от тоски, считаю дни, как твои родинки. День цеплялся за ночь, словно мои пальцы…»
МАТЬ. «…Лепившие тебя заново… И если бы ты не сбежала…»
КАРОЛИНА. И если бы ты не сбежала…
МАТЬ. Глупости! Лепившие… Ерунда какая-то.
КАРОЛИНА. Ерунда.
МАТЬ. Я отца любила, с отцом жила, отцу рубашки гладила.
КАРОЛИНА. У тебя есть родинки?
МАТЬ. Кажется, есть несколько.
КАРОЛИНА. Я не знаю твоего тела. Если бы нужно было тебя нарисовать, я бы изобразила тебя в коричневой юбке и бежевой блузке. Так я рисовала тебя в детском саду. Больше ничего не знаю.
МАТЬ. А что, я должна была голой расхаживать по дому?
КАРОЛИНА. Ты боялась, что я увижу глаза отца. Он уже на тебя так не смотрел. Тебе нечего было бояться… Ляг рядом. Иди сюда.
МАТЬ. Когда я в последний раз так лежала… Столько беготни. Как белка в колесе.
КАРОЛИНА. У тебя родинка точно там же, где у меня. Под левой сиськой. Раз, два…
МАТЬ. Тридцать четыре… Но сейчас новые появляются. Другие. Больные. На руках. Вот тут, смотри, их много.
КАРОЛИНА. У тебя красивое тело.
МАТЬ. Старое.
КАРОЛИНА. Но красивое. Груди довольно упругие. Я тебя не слишком изуродовала.
МАТЬ. Ты все время сиську сосала… Не орала, как другие дети. Болезненная была. Со слабым сердцем. Спокойная такая. Комочек.
КАРОЛИНА. Ничего не помню. Да и как помнить, если тебя никогда не было рядом.
МАТЬ. Все время на ногах. Столько беготни, дел. А ты не жаловалась.
КАРОЛИНА. Ты осталась одна, мама. Папа есть, но его как будто нет.
МАТЬ. Он есть. Есть. Я рубашки глажу, готовлю. О боже, как давно ко мне никто так не прикасался. Помассируй еще.
КАРОЛИНА. Тут?
МАТЬ. Правее.
КАРОЛИНА. Ты осталась одна. Я не помогу тебе в старости.
МАТЬ. Массируй, массируй, девочка.
КАРОЛИНА. Наверное, это из-за сердца с правой стороны.
МАТЬ. Опять за свое. Ты опять за свое… Как хорошо. У отца пальцы не такие нежные.
КАРОЛИНА. Почему ты от него не ушла?
МАТЬ. Все, что я делала, делала для тебя.
КАРОЛИНА. Не стоило. Видишь, это не окупилось. Я все равно не осталась бы с тобой. Отдала бы тебя в дом престарелых. Грустно, правда? Иди уже и дай мне уйти.
МАТЬ. Не останавливайся. Массируй. Не уходи.
КАРОЛИНА. Слишком поздно, мама.
МАТЬ. Ты посчитала? Посчитала родинки.
КАРОЛИНА. Сорок восемь.
МАТЬ. Что будем делать? Ведь это позор.
ОТЕЦ. Это твоя дочь. Позор. Дикарка. Такую свинью нам подложила.
МАТЬ. Придумай что-нибудь.
ОТЕЦ. Выпишем свидетельство. Авария.