После конца (ЛП)

Эта девчонка на наркотиках. По-любому. Какой бы там секретный препарат папа не пытался прибрать к рукам, она должно быть уже лопает его вагонными нормами. Если это, конечно, не нейролептики - вот они бы ей точно не помешали.

Несколько минут она изучает карту, затем возвращается к машине, садится внутрь и заявляет: - Окей. Поехали. - Типа я ей личный шофер или кто-то, вроде него.

- Не хочешь сказать мне, куда мы едем? - спрашиваю я, скрывая сарказм, чтобы не поймать ещё один грозный взгляд. Эта девчонка, Джуно, пугает меня, и бесить её не стоит.

- Туда, - говорит она, указывая на горный склон.

Ничего не могу поделать. И начинаю говорить с ней как с ребёнком. Или как с ненормальной.

- Как видишь, уже семь вечера, - указываю я на часы, на приборной панели, как ведущий телеигры указывает на новёхонькую машину. - Ресторанов рядом нет. И мы уже проехали знак «Гостиница», указывающий в другую сторону. Так что если мы захотим, скажем, поужинать - или поспать не в машине - то лучше нам развернуться и поехать куда-нибудь ещё.

- Туда, - она указывает на гору.

Я сжимаю кулаки. Но представляя выражение лица отца, которое у него будет, если мне удастся вернуть её в Лос-Анджелес, спрашиваю:

- Не закроешь дверь, чтобы я уже поехал?

- А, конечно, - она говорит так, словно ей это и в голову не приходило. Она наклоняется, захлопывает дверь, и мы наконец-то отправляемся.

Я лежу в палатке и делаю вид, что сплю без задних ног, но на самом деле переживаю за свою жизнь, наблюдая за тем, как убийца кроликов мило беседует с нашим костром.

Произошло всё так: на полпути по Маунт-Рейниру, Джуно приказывает мне свернуть с дороги. И как только мы оказываемся там, где никто - скажем даже, спасатели - в общем-то нас не найдет, она просит остановиться.

Уже темнеет, и всё это напоминает сцену изкакой-нибудь документалки, когда невнимательные туристы разбивают лагерь рядом с медвежьей берлогой, волчьим логовом или над гнездовьем смертоносных скорпионов, и за столь бездумное вторжение природа преподносит свой урок.

И стоит мне только об этом подумать, как Джуно берёт с заднего сиденья свой рюкзак, достаёт нейлоновый мешок и начинает ставить эту долбанную палатку.

- Что ты делаешь? - мой голос подскочил на октаву, словно я надышался гелия.

Она смотрит на меня и спрашивает:

- А на что это похоже?

- Мы не будем здесь ночевать! Это даже не место для кемпинга! - пищу я.

- Нам придётся. В Сиэтле я не могла Прочесть природу. В городе мне слишком тревожно. Я увидела эту гору на почтовой открытке и поняла, что она будет идеальным местом для Чтения. Это место напоминает дом, - отвечает она и продолжает разворачивать нейлоновую палатку, надевая её на раскладной металлический каркас. Освободив землю от веток и камней, она ставит на неё палатку и, чтобы закрепить, вбивает в землю клинья, а я всё это время стою как дурак.Она поворачивается ко мне.

- Если хочешь помочь, можешь развести огонь, пока еще совсем не стемнело.

- Развести огонь? Да это стопудово незаконно посреди национального парка. И зачем нам вообще этот огонь нужен? - спрашиваю я. - Тут даже не холодно.

- Чтобы приготовить ужин.

      Затем она достаёт из рюкзака две вырезанные из дерева штуки, похожие на штыри, и, со щелчком, соединяет их вместе, а так же извлекает связку маленьких стрел. Будь я проклят, но она и правда уходит в лес с мини-арбалетом.

Огонь развести я даже и не пытаюсь. Вернувшись в машину, я полчаса вожусь со своим айфоном, пытаясь его включить, но он полностью мертв. Размышляя о том, что она с ним сделала, я поднимаю голову и вижу, как, держа дохлого кролика за задние лапы, на поляну возвращается Джуно.

Даже не глядя в мою сторону, она садится, достает здоровенный охотничий нож из своего рюкзака и начинает свежевать тушку. Не могу на это смотреть. Мне дурно.

Вернувшись на поляну, я вижу, что она уже развела костёр и, воткнув в землю с каждой его стороны по ветке, теперь сооружает какой-то самодельный вертел. Как бы невзначай, будто шнурки развязывает, она вставляет третью ветку сырому, краснокожему кролику в рот, тут же вытаскивает её с другого конца. Мне снова нужно прогуляться в лес, потому что, кажется, меня стошнит.

К тому времени, как я снова возвращаюсь, штука на вертеле и впрямь походит на мясо и пахнет достаточно аппетитно, чтобы у меня потекли слюнки. Стоя там, я смотрю, как, используя стекающий в небольшую миску мясной сок, она жарит в нем какие-то грибы и листья.

- Я, конечно, понимаю, что поиск пищи это последний крик моды, среди таких вот любителей натур-продуктов, но ты же знаешь, что в получасе езды отсюда есть Макдональдс?

На мгновение мне кажется, что она меня не узнает. Но затем она небрежно отрезает кусочек от лапы того, что ещё час назад было милым и пушистым и бегало неподалёку, и решительно протягивает мне на кончике ножа, словно бросая вызов. Я вздрагиваю, но снимаю мясо с лезвия и кладу в рот. Бог мой, до чего же вкусно. Она видит выражение моего лица и улыбается.

- Я видела вывеску МакДональдса по дороге. Но я попробовала еду из него в Сиэтле, и честно говоря, она противная до ужаса.

Глава 21

ДЖУНО

Весьма вероятно, что он самый глупый парень, какого я когда-либо встречала.

Хотя нет. Не глупый. На самом деле он выглядит достаточно умным. У него большой словарный запас, когда он усиленно пытается воспользоваться им. И я могу сказать - он слушает каждое мое слово и сохраняет его на потом. Зачем?Как сказал Фрэнки, у него есть скрытые мотивы. Майлс нуждается во мне так же, как и я в нем. У него есть секреты. Как и у меня. Однако мой оракул сказал быть честной с ним. Это не значит, что я должна рассказать ему историю всей моей жизни - нет, если он не спрашивает. Поэтому я не буду ожидать от него того же.

Я сменила свою оценку с "глупый" на "наивный". Очевидно, что он жил в теплице. И я говорю про теплицу не в сравнении с той дикостью, в которой выросла я. Он жил в том, что Деннис бы назвал "счастливой жизнью, к несчастью для всего остального мира". Блаженное неведение богатого отпрыска.

После недельного блуждания по улицам Сиэтла, разница между состоятельными и бедными людьми стала для меня очевидной. В сравнении с повстречавшимися мне простыми людьми, нарочито обыденная одежда Майлса, его поставленная речь, чересчур беспечное и самоуверенное поведение - все сводилось к наличию денег, которых он сам не зарабатывал.

Я оборачиваюсь посмотреть на пламя и задаюсь вопросом: то ли он не знал, как разложить костер, то ли просто поленился об этом побеспокоиться. Я не понимаю, почему Фрэнки сказал, что он мне нужен. Мне он кажется последним человеком на Земле, который смог бы мне сейчас пригодиться. Не умей Майлс водить, он бы вообще висел на мне мертвым грузом.

Он упорно настаивал на ночевке в машине, пока я не сообщила ему, что запах ароматизатора в виде черепа и перекрещенных костей, свисающего с зеркала заднего вида, и пакетов чипсов и печенья, припрятанных на заднем сиденье, могут привлечь медведя, который не постесняется отодрать дверь машины, орудуя здоровенными когтями.

Первый раз я видела, чтобы он так шевелился. Он отодрал череп-ароматизатор с зеркала, выгреб пакеты с заднего сиденья и пулей унесся куда-то в лес, вернувшись, минут через десять уже с пустыми руками. Он даже оставил машину проветриться с опущенными стеклами, и без колебаний устроился спать в палатке, стоило мне только сказать, что в ней безопаснее.

Я с нетерпением жду, когда же он уснет. Наконец, увидев, что он перестал ворочаться, я выуживаю из рюкзака мешочек с порошком слюды. Бережно отмерив маленькую серебристую горстку, я швыряю порошкообразную слюду в пламя. - Папа, - говорю я, представляя его лицо, и смотрю направо поверх языков пламени.