Верный меч (ЛП)

— Танкред! — я слышал крик Эдо, хотя не видел его.

Мой конь закричал, и поднявшись на дыбы бил передними ногами по черным пятнам. Я наклонился в седле вперед, чтобы удержать равновесие, и увидел внизу вспышку стали. Он закричал снова, и на этот раз повалился вперед, меня выбросило из седла, но нога запуталась в стремени.

Казалось, я лечу по воздуху, но не успел я удивиться, как рухнул на землю. Воздух выбило из моей груди вместе с криком, и я почувствовал вкус крови во рту. Надо мной возвышалась тень в блистающем шлеме. Я моргнул и, как только мои глаза привыкли к свету, узнал лицо Этлинга: тонкие губы, угрюмый взгляд, который мучил меня с того самого вечера в Эофервике.

Его глаза сузились, когда он посмотрел на меня.

— Я тебя помню, — сказал он. — Ты собака Мале. Ты сделал из меня дурака. Один раз. Второго не будет.

— Ты убил милорда, — я плюнул в него. — Ты убил Роберта де Коммина.

Он замахнулся на меня без предупреждения; злость помогла мне собраться с силами, я поднял щит и яростно пытался освободить ногу из-под трупа моего коня. Удар обрушился на край щита в паре дюймов от моей шеи; пара дюймов правее, и я был бы мертв, но у меня не было времени размышлять об этом. На щит обрушился следующий удар, и еще один, и еще, боль пронзала руку до самого плеча, пока я не услышал треск дерева.

Эдгад поднял меч для нового удара, а я попытался отползти назад, но моя нога оставалась в ловушке. Клинок Этлинга расколол щит, пронзил кольчугу на плече и вонзился в живую плоть.

Я вскрикнул от острой боли. С насмешливой ухмылкой Эдгар снова поднял меч, готовясь добить меня. В отчаянии я снова дернул ногу, чувствуя, как кровь гудит в голове, и едкий пот заливает глаза. К горлу подкатила желчь, я обнаружил, что почти не могу дышать, и подумал, что это был мой последний вздох, когда наконец почувствовал, что моя нога освобождена.

Клинок Эдгара начал опускаться, но не раньше, чем я откатился в сторону, освобождая руку от петель уже бесполезного щита. Его меч поразил место, где я лежал только что, вонзившись в доски настила. Лезвие застряло, и пока он пытался выдернуть его обратно, я успел найти мой меч. Я потянулся за ним, сжал рукоять и повернулся на спину как раз вовремя, чтобы встретить клинок Эдгара. Сталь встретилась со сталью; он был очень силен, я чувствовал, как напряглись мои мышцы, но устоял, сумев отбить его меч в сторону и заставив его потерять равновесие. За то время, которое ему потребовалось, чтобы снова вернуться в боевую позицию, я поднялся на ноги, тяжело дыша и не веря, что я еще жив.

— Ты убил мою женщину, — сказал я, покрепче ухватившись за рукоять меча. Слова застревали у меня в горле, я почти выталкивал их. — Освинн умерла из-за тебя. Ты убил ее.

— И тебя прикончу, — прорычал он и сделал выпад.

Солнце снова било мне в глаза, но я сумел парировать удар, держа меч обеими руками, и используя двойную силу, чтобы заставить его отступить.

— Твоя мамаша была шлюхой, — я плюнул. — Беги спрячься у нее под юбкой.

Он бросился на меня, но на этот раз я не стал ждать его удара: я атаковал первым, направив острие меча к его горлу, стремясь попасть в щель между шлемом и кольчугой. Удар скользнул по защитной пластине у щеки; он вскрикнул и отшатнулся. Кровь потекла по его лицу, я понял, что зацепил его.

Он закричал в гневе и бросился на меня, чтобы отомстить, но теперь из-за его спины выступили люди с топорами и копьями, и я понял, что теперь буду драться один против полудюжины. Страх скрутил мне живот, но я собрался с духом и молился про себя, когда Эдгар шагнул ко мне.

Мелькнуло что-то коричневое, вспыхнуло серебро, и сквозь грохот копыт и звон стали я услышал, как голос Эдо выкрикнул:

— За лорда Роберта!

Он вонзил копье в руку Этлинга, тот попятился назад, кровь потекла по рукаву его кольчуги, и его гвардейцы сомкнулись вокруг него, образовав стену щитов. Рядом с Эдо стоял Филипп, за ним шли Урс и несколько других с копьями, щитами и мечами, они сразу начали теснить нортумбрийцев назад.

Мгновение я стоял на месте, оглушенный тем, что произошло, но быстро собрался с мыслями.

— Бей их! — закричал я и побежал вперед, чтобы присоединиться к нашим, растолкал их и бросился в бой, вкладывая весь вес тела в силу удара, круша мечом фиолетово-желтые щиты.

Копье ударило в шлем одного из дружинников Роберта, выбив его из седла, и его через парапет выбросило в реку под мостом. Раздался всплеск, затем крик о помощи, когда он изо всех сил пытался удержать голову над водой, но все кончилось очень быстро, когда он камнем пошел на дно под весом кольчуги и шоссов. Его лошадь, теперь без всадника, встала на дыбы, колотя копытами по головам англичан.

А потом над битвой, заглушая звуки убийства, разнесся призыв рога, и враг дрогнул. Над вершиной холма на востоке летели два новых знамени, за ними неслись сотни всадников. На первом был виден белый волк ФитцОсборна, а рядом с ним сиял в лучах зари черный с золотом, который теперь был мне так хорошо знаком.

Мале.

Это означало, что гарнизон замка освобожден, и теперь на мятежников нападают с двух сторон. Рыцари Мале и ФитцОсборна шли железным потоком, и в этот миг английская армия, увидев угрозу с тыла, внезапно дрогнула и побежала.

— За лорда Гийома! — крикнул Филипп, пронзая англичанина копьем.

Гвардейцы вывели Эдгара из ближнего боя и теперь отступали назад к остальной части их войска. Несколько человек остались прикрывать отступление их господина, но их было мало, а нас много, и мы смели их копытами наших коней и острой сталью в наших руках. Мост принадлежал нам, враги в беспорядке отступали, и я знал, что победа близка.

Я подбежал к лошади, потерявшей всадника, запрыгнул в седло, вдел ноги в стремена и, ударив шпорами по бокам, присоединился к погоне. Мой меч вспыхивал на солнце, я видел, что наношу им удары, но почему-то не чувствовал напряжения, словно он совсем ничего не весил, и я направлял его только силой разума. Люди вокруг меня умирали на острие моего клинка, испускали последний вздох, а я ехал сквозь них вместе с рыцарями короля: словно огромное железное колесо катилось по мосту.

Снова заревели рога — долгий, исполненный страдания крик, словно предсмертный вопль огромного зверя — и повсюду десятки англичан поворачивались, разрушая свои защитные стены и отказываясь от сопротивления. Некоторые бежали в переулки, другие к причалам к своим кораблям, и среди них я увидел Этлинга с пятью десятками гвардейцев; его лицо и кольчуга казались малиновыми. В попытке пробиться к кораблю они рубили всех перед собой, казалось, не разбирая, падают ли под их мечами французы или англичане.

— За мной, — крикнул я, поднимая меч, чтобы его видели все: не только мой отряд, но и те, кто присоединился к нам. Я уже разобрался, как управлять своей новой лошадью: как только я отнимал шпоры от боков, ленивая скотина шла медленнее, поэтому мне приходилось вонзать стальные острия в ее плоть, пока мы преследовали врага на пристанях. — За мной!

Воздух над нашими головами наполнился свистом, когда стрелы полетели через реку, поражая внизу бегущих мятежников. Некоторые корабли уже отходили от причалов, хотя они были заполнены только наполовину, а некоторые даже и меньше. Но в спешке противники побросали щиты ради весел, и теперь умирали под ливнем стрел.

— Эдгар, — вопил я сквозь шум боя, пытаясь докричаться до него и его людей. — Эдгар!

Мое горло болело, голос охрип, но они, должно быть услышали меня, потому что стали поворачиваться лицом к нам. Мы уже были на пристани, где путь сузился настолько, что требовалось всего несколько человек, чтобы задержать нас. В отчаянии я спрашивал себя, где Мале с ФитцОсборном, почему они не едут, чтобы блокировать мятежников с другой стороны, чтобы предотвратить их побег. Этлинг уже был рядом со своими кораблями, и я знал, что как только он выйдет в реку, мы не сможем настичь его.

Стрелы полетели гуще, оставляя перед нами короткий просвет. Наши лучники выстроились вдоль всего моста. Они дружно поднимали луки, натягивали тетивы, выпускали залп и быстро доставали новую стрелу из колчана.