Страница 50 из 90
Я поймал взгляд Беатрис и увидел вспышку тревоги в ее глазах, хотя и очень короткую, потому что она быстро наклонила голову.
— Это серьезный вопрос, — сказал управляющий, задумчиво потирая лысину. — Я собирался сегодня утром увидеться с ривом и сообщить ему об этом. Но теперь, думаю, он уже в курсе.
— Я разберусь, если он приедет, — сказал Роберт, пожимая плечами. — Я сказал его людям, что он может по всем вопросам обращаться ко мне.
— Вы должны быть осторожнее при обращении с ним. Он может быть опасен для своих противников. И он имеет значительное влияние на короля.
— Мой отец виконт графства Эофервика, один из сильнейших людей королевства.
— Тем не менее, — сказал Вигод, — Лучше иметь рива другом, чем врагом.
В зале стало тихо, слова управляющего повисли в воздухе, как дым.
— Пойдем, — сказала с улыбкой леди Элис, и пошла к лестнице. — Давай вернемся в наши комнаты. Ты расскажешь нам о своей поездке и о домашних новостях.
Роберт последовал за ней.
— Боюсь, новостей немного, но зато все хорошие. Вы тоже должны рассказать о своем путешествии. — он нагнулся, проходя мимо меня. — Я поговорю с тобой позже, — тихо сказал он мне на ухо.
Он выпрямился и пошел наверх, а я подумал, что он имел в виду? Я уже доложил, что городская стража хотела от меня. Что еще ему надо?
Я зевнул, прошлой ночью поспать почти не удалось. Действительно, я не мог вспомнить, когда я в последний раз спал всю ночь под защитой четырех стен с крышей над головой, а не в палатке на холодной земле. Думаю, больше недели назад.
Эдо передал мне лепешку.
— Держи. — он положил сверху кусок жареного мяса. — Вот, ешь.
Я вспомнил, что еще не ел сегодня, но не почувствовал себя голодным. Хотя запах свежего хлеба вызвал спазм в желудке.
— Я не хочу есть, — сказал я и вернул хлеб.
Он пожал плечами и начал есть сам, останавливаясь время от времени, чтобы выплюнуть песчинку.
— Ты собираешься рассказать, что случилось? — спросил Уэйс.
— Да, конечно, — ответил я. — Хотя рассказывать особенно нечего.
И я изложил им события сегодняшнего утра.
— Ты не должен был уходить в одиночку, — сказал Эдо, нахмурившись, когда я закончил.
За моей спиной раздались шаги, я поднял глаза и увидел капеллана.
— Надеюсь, я не помешал? — поинтересовался он.
Я посмотрел на свои ноги.
— В чем дело, отец?
Он оглядел нас всех, отблески огня играли на его лице.
— Я только хотел сказать, что вряд ли снег растает сегодня, так что поездку в Уилтун лучше отложить до завтра.
— Если твое сообщение не срочное, то да, — сказал Эдо с полным ртом хлеба.
— Это может подождать еще день, — ответил Гилфорд. — Но завтра на рассвете надо ехать обязательно.
Он отошел к двери в дальнем конце зала и дал мне знак следовать за ним. Я нахмурился, не понимая, что ему нужно, взглянул на дружинников, но они болтали между собой, и, наконец, пошел к нему.
— Я вижу, что тебя что-то беспокоит, — сказал священник, как только мы отошли подальше от остальных.
Конечно, он был прав, в последнее время меня волновало слишком много вещей. Но я еще не был готов говорить с ним; после вчерашней ночи я неловко себя чувствовал в обществе капеллана.
— Я просто устал, — ответил я.
Он прищурился.
— Ты уверен?
— Совершенно уверен.
Англичанина моя отговорка не убедила, но он положил руку мне на плечо.
— Помни, что Господь всегда готов выслушать тебя, когда бы ты ни заговорил с ним.
— Буду помнить, — сказал я.
В последнее время мне все никак не удавалось помолиться, как следует.
— Это хорошо. — он опустил руку и отодвинулся. — Сейчас я должен кое-что обсудить с Робертом. Однако, если хочешь, я могу исповедовать тебя позже.
— Может быть.
Я не знал, что еще могу сказать ему. Я почувствовал, что сейчас опять зевну, и крепко сжал челюсти.
Он кивнул.
— Очень хорошо.
Гилфорд повернулся и пошел через зал к лестнице, а я вернулся к очагу, где огонь полыхал пуще прежнего.
— Что это было? — спросил Эдо.
— Ничего важного, — теперь я мог зевать сколько угодно, сидя на своем табурете у огня.
— То есть, нас это не касается, ты имеешь в виду. — он смотрел прямо на меня, на лицо падала тень, но глаза глядели не дружелюбно.
— Что? — я коротко взглянул на него, озадаченный вопросом, но он больше ничего не сказал, с горечью поджав губы.
Уэйс встал и повернулся к нам, прерывая неловкое молчание.
— Мы собираемся размяться во дворе, — сказал он. — Не хочешь присоединиться к нам?
Я покачал головой.
— Позже. — руки и плечи болели с прошлой ночи, и я еще не настолько проснулся, чтобы быть полезным даже в бою на палках. — Попробую-ка я поспать еще немного.
Уэйс кивнул, поправил ножны и пошел к задней двери. Радульф, Филипп и Годфруа последовали за ним. Эдо поднялся последним, но остановился, будто собираясь что-то сказать мне, потом словно передумал и вышел вслед за ними.
Я сидел в одиночестве и пытался сообразить, чем мог обидеть Эдо, но разумного объяснения в голову не приходило. В конце концов, я сдался и действительно попробовал заснуть. Однако, было уже позднее утро, и с улицы неслись крики людей и животных. А с заднего двора слышались голоса моих парней, их смех, прерываемый стуком дубовых палок по липовым щитам.
Вскоре я вообще отказался от идеи поспать днем и, усевшись за стол в зале, занялся моим мечом. Его края снова притупились во время боя, а там, где мой клинок сталкивался с лезвием небритого убийцы, остались небольшие углубления. Я, как мог, пытался сгладить их точильным камнем, но он бил сильно, и сталь не выпрямлялась.
Не знаю, как долго я сидел там, правя клинок и рассматривая вмятины на железе, но со стороны лестницы раздался скрип; я оглянулся и увидел спускающегося Роберта.
— Милорд, — сказал я.
— Танкред, — ответил он. — Я ожидал увидеть тебя с твоими товарищами во дворе. Я слышал их из верхних комнат. — он посмотрел на меч в моих руках. — Отличное оружие.
Я положил клинок на стол рядом с точильным камнем.
— Его дал мне ваш отец, когда принял к себе на службу, — сказал я.
— Помню, в молодости у меня был подобный. А сейчас я предпочитаю более быстрый клинок.
Он выдернул меч из позолоченных ножен и сделал несколько выпадов в воздух. Его меч был тоньше моего, с более ярко выраженным сходом лезвия и на полфута короче; внешне он был больше похож на английский сакс. Я знал, что у такого оружия недостаточно веса ни для того, чтобы разбить щит противника, ни чтобы пробить кольчугу. Это было отличное колющее оружие, идеальное, чтобы добить поверженного противника, но малополезное в настоящем бою. Я от души понадеялся, что у младшего Мале есть мечи посерьезнее этой зубочистки.
Он вложил меч в ножны и сел рядом со мной.
— Гилфорд сказал, что завтра рано утром вы уедете.
— В Уилтун, — сказал я. — Ваш отец хочет, чтобы мы доставили туда послание.
Его лицо помрачнело.
— Как это на него похоже, — сказал он, — Посылать людей с ничего не стоящим поручением, когда враги ломятся в ворота. Ты знаешь, кому предназначается это письмо?
— Нет, милорд.
— Уилтун, — повторил он, рассеянно теребя занозу на столе. — Думаю, оно для Эдгиты.
— Эдгита? — я не слышал этого имени раньше.
— Она одна из монахинь в тамошнем монастыре, — сказал Роберт, — Хотя раньше она была очень важной персоной.
Для меня это было полной новостью. Я уже не думал, что после вчерашних приключений меня можно еще чем-то удивить.
— Что вы имеете ввиду? — спросил я его.
Заноза подалась с тихим треском.
— Не спрашивай, — сказал он, вздохнув. — Важно, чтобы ты вовремя вернулся в Эофервик.
— Конечно, — ответил я, не уверенный в том, что он даже слышал вопрос, и сомневаясь, не будет ли грубым спросить во второй раз. Капеллан явно не собирался делиться со мной информацией, иначе давно бы уже сделал это. Поэтому, если Роберт мог хотя бы намекнуть на цель нашей миссии, я должен был вытянуть это из него. — Милорд…