Страница 16 из 28
Кампучийский народ приобрёл мир, спокойствие, сон и достаток. Кампучия — это пример, как могущественная империя надорвала саму себя. Они достигли колоссальных успехов и надорвались и от грыжи скончались. И кхмеры после этого стали буддистами, а индуисткие культы исчезли полностью. Они устали от своего величия. Их империя рухнула под весом собственного величия. Эта сонная усталость (она как печать) — её видно в этом народе. Кхмеры — это по жизни генетически уставший народ. Народ добрый, трудолюбивый, механический, в чём-то даже талантливый, но уснувший, потерявший способность к изменению, который ничего не хочет от этой жизни несмотря на всё их бывшее величие. Но их можно понять — один режим Пол Пота и Йенг Сари что с ними сделал (убил три миллиона кампучийцев в 1975-1979 гг.) Фактически это народ, который не раз за свою историю переломали через колено.
В Камбодже Пол Пот уничтожил почти всё франкоговорящее население среди кампучийцев (кхмеров). Причём истреблял целенаправленно. Сохранился язык только среди тех, кому удалось скрыть знание французского языка даже от соседей, потому что на них доносили полпотовцам.
И с этими пожилыми людьми я пересекался и общался на французском. Очень умные люди с образованием. Они получали образование в Кампучии во французских католических колледжах и во французских школах.
Они принадлежали к зажиточному сословию чиновничества, военных. Вполне нормальные и адекватные люди.
Ту ярость с которой Пол Пот (сам получивший образование в Париже) на них обрушился понять очень трудно. Возможно, что французы в чём-то ущемили его, сдерживая его карьеру и он их и всех франкоязычных ненавидел за это.
Одна из частей Камбоджи раньше называлась Кохинхина. Ведь все же основные пряности куда стремились испанцы, португальцы, затем французы, англичане и голландцы шли оттуда.
Кохинхина благодаря своему уникальнейшему микроклимату она производит до сих пор лучшие пряности в мире — шафран, красный и чёрный перец, ваниль. Эти пряности растут там везде, но по качеству — лучшие в Кохинхине.
Это как кофе, оно растёт везде, но лучший кофе растёт в Руанде и Бурунди и в отдельных районных северо-востока бывшего Бельгийского Конго. Этот кофе лучше, чем эфиопский кофе. Хотя конечно эфиопский кофе великолепен.
Но возвращаясь к операции ООН в Камбодже. Получилась ироничная ситуация со мной — я проработал совсем немного в столице Камбоджи городе Пномпене и меня перебросили в Сонг Трек переводчиком, координатором действий вертолётной группы с ооновцами. На этой точке состав наш колебался от двух до четырёх экипажей. Там иногда останавливался наш Ми-26 и его экипажу там было трудно работать, потому что рулёжка там была мягковатой (и Ми-17 и Ми-26 взлетали самолётным взлётом). Экипаж справлялся конечно, но полосу из-за большого веса продавливали и приходилось её ремонтировать.
Приходилось работать с английским, но сперва там были французы и мне приходилось изворачиваться на французском, потом прибыл уругвайский батальон и я большую часть времени работал с английским и португальским. Часть уругвайцев говорили на португальском.
Первым заместителем командира уругвайского батальона был Да Сильва — фанат португальского языка. И мы наши общий язык на почве португальщины. Меня местные уругвайцы звали почему-то Патрау (Патрон) хотя я был молодой. У нас с уругвайцами сразу возникла взаимная симпатия поэтому дела шли очень хорошо. Очевидно, что человеческие тёплые отношения были очень важны. Мы не разу уругвайцев не подвели, обеспечивали их транспортом, Их взвода и роты были распределены на самые забытые богом уголки и точки. Камбоджа при всей своей кажущейся не крупной территории Камбоджа на самом деле очень просторна и медвежьих углов там больше чем достаточно и без вертолётов там никак не обойтись.
С уругвайцами мы очень хорошо работали. Они были прекрасные солдаты и они гордились тем, что работали с нами.
На огромном советском реактивном шестимоторном Ан-124 Руслан их полбатальона сделал прямой перелёт из Монтевидео до Минеральных вод в России для дозаправки и через час оттуда без посадки до Пномпеня. И они рассказывали потом об этом перелёте как об величайшем приключении. Они были конечно впечатлены мощью техники. И надо иметь в виду, что незадолго до этого в Уругвае правили генералы, был правый антисоветский режим и русских они представляли там в качестве людоедов.
А тут они увидели вполне нормальных людей, высочайший технический уровень и культура работы и обслуживания техники и мы с ними очень быстро подружились и нашли общий язык.
То есть уругвайский батальон и русские экипажи жили в Сутренге душа в душу — вместе напивались в свободное время, вместе устраивали походы по борделям.
Даже лучше чем с итальянцами которые появились там позднее. Эти макаронники сожрали там всю лапшу, напастись для них макарон и лапши было невозможно.
И поляки — транспортная рота на старых грузовиках Стар-266. Ездили там, где можно было проехать на грузовиках. Поляки просто ужирались в доску.
Когда я путешествовал между гостиницей и аэродромом 12 километров на велосипеде для тренировки. И когда появлялся на горизонте Стар — я сразу сруливал с дороги. Ни разу трезвым я ни офицера — поляка, ни солдата — поляка я там не видел.
Присказка в Европе «пьёт как поляк» — мы далеки до них в смысле выпивки.
Но поляки хотя конечно были русофобы, но было с ними с польскими военными работать, потому что лихие парни, гусарский налёт на них. Когда польский полковник и ямайским полковником после шашлыков с выпивкой устроили дуэль на шампурах — это надо было видеть!
Но возвращаясь к урагвайцам. Мне запомнилась операция когда мы сбросили с вертолёта взвод уругвайского спецназа в джунгли на слоновью тропу.
Там с помощью слонов кампучийцы добывали древесину. Слонов там много в диком и полудиком состоянии. Все — индийской породы.
То есть кхмеры в течении года или полутора эксплуатируют стадо слонов а потом на год — полтора снова отпускают их в джунгли чтобы те пришли в себя после тяжёлой работы и дали потомство.
И было видно, что этот взвод спецназа был приведён в моральные лохмотья, в лоскуты после двухнедельного пребывания на слоновьей тропе в лесу. Они нам потом столько ужасов порассказали! Мы им периодически сбрасывали консервы и обеспечение но не приземлялись потому что взвод мог просто ринуться на вертолёт и перевернуть его, потому что все они хотели удрать из джунглей.
Их туда сбросили для тренировки, а не для того чтобы следить за выборами или пресечь контрабанду, которая там считается законный нормальным видом деятельности.
Самое смешное, что они шли по слоновьим тропам. Там в джунглях других троп нет и только слон способен протоптаться через джунгли.
(Кстати отсутствие африканских слонов в бывшем Бельгийском Конго приводит к тому что селъва там стала вымирать, некому прореживать лес).
А слоны пробираясь по тропе могу след оставлять глубиной в полметра и большое и какает туда же. И несколько раз уругвайские солдаты проваливались в эти слоновьи дыры с дерьмом. Это их глубоко шокировало и когда мы через две недели прилетели то их офицеры (три человека — два лейтенанта и один старший лейтенант на взвод в 32 человека) не могли контролировать. И они попытались бросится на это вертолёт. И офицеры отгоняли их пинками, вытащили пистолеты, но в воздух стрелять не стали. Португальцы всё-таки успокоились, но видно было, что нервы у них на пределе.
Рядом присутствовал деревенский вождь Соба (мы им тоже выброси консервы и толпа уругвайских военных бросилась эти консервы разгребать и офицеры уже ничего не могли сделать) и вождь только стоял и говорил по-французски «так не делается! Так нельзя делать!». Но он понимал в каком состоянии люди находятся. Для них — для местных охотников это привычно ходить в лес, добывать древесину и смолу из леса.
В общем когда мы вывезли этот португальский взвод двумя рейсами, люди были просто в лохмотьях. Оторвались они потом по полной!