Последний еврей Багдада

Все это, к счастью, лишь страшный сон. Но для Багдада он стал реальностью. Два дня подряд здесь грабили Национальный музей Ирака. Только на третьи сутки оккупационная администрация прислала войска для охраны комплекса зданий.

Мародеры ворвались не только в постоянно открытые для посетителей залы, но и, что намного страшнее, – подвальные помещения, где размещались основные музейные хранилища.

Непосредственно перед нападением толпы молодчиков рядом со зданием произошел бой. Саддамовские гвардейцы вступили в перестрелку с вошедшими в город американскими пехотинцами. Иракские силы были быстро рассеяны, и пехота при поддержке танков пошла дальше.

Немногочисленная охрана музея пыталась остановить толпу. Но силы были неравны. Один из пытавшихся образумить мародеров охранников был убит.

Доктор Азиз Азари, заведующий археологическим отделом министерства культуры при прежнем правительстве – единственный из бывших чиновников, кто не побоялся того, что его имя будет опубликовано в газете.

– Подобных катастроф еще не случалось в современной истории человечества, – говорит он, – даже разграбление европейских музеев Адольфом Гитлером не идет ни в какое сравнение с тем, что произошло у нас. Конечно, позже американцы разместили охрану у входа и помогли частично заделать бреши в разрушенных стенах вокруг комплекса. Но этого явно не достаточно. Большую часть украденных экспонатов, наверняка, попытаются вывезти из страны. Сделать это сейчас практически невозможно, так как международный аэропорт Багдада не работает, а других путей сообщения с внешним миром у страны, где все еще продолжаются боевые действия, нет. Поэтому важно именно сейчас попытаться поставить заслон на пути тех, кто наверняка предпримет попытку продать бесценные артефакты за границу.

– Часть похищенного непременно будет переправлена в Европу и США, то есть туда, где живут богатые коллекционеры, готовые отдать миллионы за исторические раритеты, – говорит Эвита Коул, старший научный сотрудник Британского музея. – Но, если вести речь об обычных мародерах, а таких наверняка было большинство, то они могут даже не осознавать всю ценность того, что попало к ним в руки. Я бы посоветовала новым иракским властям совместно с американской военной администрацией обратиться к людям с призывом вернуть похищенное. При этом важно объявить о том, что никаких санкций в этом случае приниматься к ним не будет. Можно даже назначить вознаграждение за возврат музейных экспонатов. Важно понимать, что если раритеты попадут в частные коллекции, они пропадут там навсегда.

Но в то, что историческую сокровищницу грабили только случайные люди, мало кто верит. Директор Национального музея Ирака Дари Дани обращает внимание на то, что уничтожена вся картотека:

– Это сделано специально, чтобы усложнить нам возможность быстро восстановить список украденного и передать эти сведения нашим зарубежным коллегам и в Интерпол.

Ступая по кускам отбитой со стен штукатурки и хрустящему под ногами стеклу доктор Дани показывает на стальные стеллажи.

– Посмотрите, – говорит он, – эти люди не взяли копии. Значит, они отдавали себе отчет в том, что делают. Это не случайные грабители. Им нужны были только подлинники.

Во сколько в денежном эквиваленте можно оценить ущерб, сказать пока не берется никто. Все, к кому мы обращались с подобным вопросом, согласны с тем, что если экспонаты из Национального музея Ирака хлынут на подпольный рынок антиквариата, цены на нем могут даже понизиться.

Дари Дани уверен, что его музей стал объектом тщательно спланированного нападения.

– За этим стоят международные преступные группировки, – говорит он, – их финансируют крупные охотники за древними ценностями. При прежнем режиме за незаконные раскопки полагалась смерть. Казнили также и за перепродажу антиквариата. Теперь же власти нет. Бояться некого.

Но не о возмездии сейчас думает директор разграбленной сокровищницы. Он прежде всего обращается и к оккупационным властям, и к мировому сообществу с призывом не допустить вывоза похищенного из страны.

Дэвид Дункан, 10 апреля 2003 года, Багдад".

Бывший солдат отложил текст. Ясно, что шустрый репортер уже стал проблемой. Надо было ее как–то решать. Но это, конечно, не первоочередная задача. Главное – шифр. А как к нему подступиться – не понятно.

Жаль, что нельзя обойтись без помощников. Они всегда – слабое звено. Буквы греческого алфавита вновь выстраивались одна за другой: опять не то. Он так близко подобрался к разгадке тайны тысячелетия и не может сделать последний шаг. Еще один лист полетел в огонь.

Был один человек, который мог помочь, но война спутала все карты. Этого ученого нет теперь в Багдаде, и где его искать – не ясно. И даже если он найдется, получится ли у них откровенный разговор? Впрочем, он найдет способ разговорить любого.

Бывший солдат чувствовал, что вот–вот ему должно повезти. И предчувствие не обмануло его. Зазвонил лежащий на столе телефон.

Глава XIX. "Мы никогда не спим"

Элиз и Фарух невзлюбили друг друга с первого же взгляда. Когда Дэвид с помощником вышли на веранду ресторана, девушка неторопливо завтракала, лениво просматривая что–то на экране ноутбука. При этом она купалась не только в лучах восходящего солнца, но и во взглядах всех присутствующих мужчин. Красное шелковое платье с глубоким вырезом едва прикрывало колени.

Отдыхающая самка гепарда, – пронеслось в голове у репортера, и он ощутил укол ревности.

– Это мой помощник, – представил Дэвид Фаруха.

– Оруженосец?

– Водитель, если угодно, – поклонился помощник.

– И где же припаркован его осел? Я надеялась провести время за завтраком только с тобой.

– Разве мы утром не достаточно времени провели сегодня вместе, – улыбнулся Дэвид, – Фарух полноправный участник затеянного мной расследования. Это он выяснил имя погибшего юноши. А теперь еще и нашел записку от человека, который убил его. Правда, от нее мало что осталось.

– Раз так, то прошу прощения. Какой же он Санча Панса! Доктор Ватсон – ему имя. Ну что же ты тянешь, великий сыщик, рассказывай.

– В записке можно разобрать только инициалы, – пояснил Дэвид, не обращая внимание на показное возмущение Элиз, – но кто это, мне удалось выяснить. Его зовут Рудольф Кельц.

Дэвид поделился с девушкой и помощником новой информацией, которую ему сообщила Мия и частью той информации, что он узнал от Барзани.

– Таким образом, – завершил он свое повествование, – мы знаем, что Кельц часто бывал здесь наездами и до 98 года. Он провел много времени в Ираке. 5 лет назад миссия ооновских наблюдателей была вынуждена уехать. В ноябре прошлого года она вернулась сюда и проработала до начала февраля. Войну это не предотвратило. Бельгиец уехал вместе со всеми другими международными экспертами, тут же женился, а четырнадцатого февраля якобы погиб. Я в это не верю. Рудольф Кельц жив, и у меня есть все основания считать, что он сейчас находится в Багдаде.

– Что мешало ему сбежать? – скептически повела обнаженными плечами Элиз.

– Аэропорт закрыт, по дорогам передвигаться опасно. Он не станет рисковать.

– Бывший легионер – почти солдат удачи не станет рисковать? Эркюль Пуаро из тебя никудышный, – Элиз провела тыльной стороной ладони по начинающей покрываться щетиной щеке Дэвида, – ты плохо соображаешь и выглядишь также. Отдохни хотя бы несколько часов.

– Какой уж тут отдых, – возразил репортер, – тут впору брать на вооружение лозунг детективного агентства Пинкертона: "Мы никогда не спим". Если Кельц в городе, то я его найду.

Зазвонил спутниковый телефон Дэвида. Это была Мия.

– Да, – произнес он в трубку и выхватил из пальцев Фаруха карандаш, которым тот что–то чертил на салфетке, – записываю. "С утра туман был. Скучаю". Это все? Ты умница!

– Любовное послание с родины, – произнесла Элиз.

В ее глазах промелькнуло удивление.