Слепой

Я закончила свое небольшое путешествие по комнате Влада у окна.

― О чем ты думаешь? ― спросил он, и я повернула голову, когда услышала его приближающиеся шаги.

― Как… ― я негромко сглотнула, пытаясь подобрать правильные слова, но в голову ничего не пришло, поэтому спросила прямо. ― Как ты живешь со слепотой?

Я задавала себе этот вопрос каждый божий день.

Влад поправил темные очки и замер у кресла-качалки.

― Сложно, ― с абсолютным спокойствием ответил он. ― Поначалу было просто невыносимо. Больше времени ушло на то, чтобы привыкнуть к слепоте морально. Справившись с этим, я стал привыкать физически. Я не видел солнце, деревья, машины, дома, лица людей, их улыбки, глаза… Мне было ужасно страшно смириться с мыслью, что это навсегда. Но, знаешь, со временем стало как-то легче. Я привык к темноте. Она повсюду. Как будто я сплю, но все осознаю и чувствую.

Я издала подавленный вздох. В горле образовался ком рыданий.

― Хотя в том, что я потерял глаза, есть свои плюсы, ― на лице Влада заиграла улыбка. ― Иногда хорошо не видеть то, чего ты не хочешь зреть. Я не вижу, как люди лгут друг другу в глаза, я не вижу, как они улыбаются, при этом ненавидя всем сердцем. Я не вижу слезы и грусть. Но с потерей зрения у меня обострились другие чувства. Слух, обоняние, осязание. Такая, можно сказать, компенсация за то, что я утратил, ― Влад немного опустил голову. ― Единственное, о чем я жалею, что в мире столько прекрасных вещей, а мне не удастся увидеть ни одну из них.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке.

― Ты плачешь, ― огорченно сказал Влад, повернув голову в мою сторону.

― Нет, ― я шмыгнула носом и небрежно смахнула слезу. ― Я не плачу…

― Обычно, когда у людей так дрожит голос, они плачут, ― пробормотал он. ― Я не хотел тебя расстраивать.

― Нет, нет, что ты! Ты не расстроил меня! ― мой голос предательски колебался. И как бы я не старалась унять эту дрожь, ничего не получалось. ― Я… просто… я не могу представить, что бы делала на твоем месте. Как бы себя вела, понимая, что никогда не смогу увидеть снова… Это ужасно, ― я перешла на шепот.

Влад тепло улыбнулся.

― Я верю, что доживу до того дня, когда люди придумают изобретение, с помощью которого незрячие обретут возможность увидеть мир. И тогда я открою глаза и увижу, как солнце во всем своем бескрайнем великолепии блистает и дарит людям свое тепло, и на ярко-голубом небе не будет ни единого облачка! Я верю, что увижу, как идет дождь, как ветер будет колыхать молодую листву деревьев, как в воздухе будут кружиться крупные хлопья снега. Я увижу родителей, целующих своих детей, влюбленных пар, которые будут держаться за руки… ― Влад сделал глубокий вдох. ― Я увижу лицо своей мамы. И твое.

― Безнадежный романтик, ― усмехнулась я, пытаясь остановить нескончаемый поток горячих слез.

Влад горько рассмеялся.

― Моя мечта всегда будет со мной. Она не здесь, ― он указал на голову, ― а вот здесь, ― приложил руку на сердце. ― Я чувствую ее каждой клеточкой души. Она наполняет меня, помогает двигаться вперед и не оглядываться назад. Я никогда не перестану надеяться. Ведь какой смысл жить, если ни во что не веришь?

― Я бы все равно так не смогла, ― промямлила я, вытирая слезы под глазами.

― Думаешь, мне легко? ― его губы превратились в тонкую бледно-розовую, почти белую линию. ― Нет. Каждый божий день внутри меня разгорается борьба между мной и моими страхами. Чертовски тяжело не сдаваться, знаешь ли. Это требует постоянного контроля над собой. Я должен быть сильным все время, изо дня в день, каждый час, минуту, секунду. Я не должен падать. Никогда. Если упаду ― больше никогда не смогу подняться, ― Влад встал напротив меня, прислонившись плечом к стене, и скрестил на груди руки.

― До встречи с тобой я думала, что моя жизнь сплошной кошмар.

― У каждого свои проблемы, ― Влад слабо пожал плечами. ― Просто кому-то везет больше, а кому-то меньше.

― Это несправедливо…

― Такова жизнь.

― И она бывает чересчур жестока по отношению к некоторым.

― Жизнь ― это дар Божий. И я благодарен Всевышнему за то, что родился на этот свет.

― Ты веришь в Бога?

― Конечно. А ты, разве, нет?

― Не знаю. Я никогда не думала об этом.

― Бог есть. Он проявляется во всем. В солнце, в воздухе и природе, в родителях и их детях, в друзьях… Бог есть в тебе и во мне. Мы все его создания.

― Я всегда считала людей, фанатеющих по Богу, психами. С их вечным апокалипсисом и тем, что наши души обречены вечно гореть в аду, если люди не опомнятся и не станут сходить с ума по Создателю, как они.

― Они и есть сумасшедшие, ― Влад пожал плечами. ― Тот, кто по-настоящему верит, не выставляет свою веру напоказ. Это должно быть только внутри тебя.

Наши философские размышления были прерваны свистом чайника.

― Пора пить чай, ― сказал Влад и оттолкнулся от стены. ― Я ужасно проголодался, а ты? ― он не молчал и секунды. ― Не отвечай. Я знаю, что ты тоже голодна, но откажешься, если я предложу, потому что стесняешься.

Я заставила себя закрыть рот.

― Пойдем, ― сказал он мне.

Мы попили чай с булочками с повидлом, которые испекла мама Влада, а потом мне позвонил папа.

― Мне пора, ― сказала я Владу.

Он кивнул.

― Книга, ― напомнил он.

― Ах, да! Точно.

Влад ушел в свою комнату и через минуту вернулся с книгой в руках.

― Я постараюсь прочитать побыстрее, ― пообещала я.

― Не торопись, иначе не поймешь, ― Влад отрицательно покачал головой.

― Хорошо. Я поняла. Спешить не буду.

Я убрала книгу в сумку и стала обуваться.

― Я. Эээ. Не обидишься, если я не смогу тебя проводить? ― смущенно проговорил Влад, почесав заднюю сторону шеи.

― Издеваешься? ― сказала я, чем ввела его в ступор. ― Конечно, я не обижусь. Что за вздор!

Влад расслабленно выдохнул, но все еще выглядел сконфуженным.

Я надела куртку и взяла сумку.

― Спасибо за чай, ― поблагодарила я.

― А тебе за то, что поддержала меня, ― сказал Влад.

Я почувствовала на щеках знакомый жар и робко улыбнулась.

― За добро платят добром.

Его скулы напряглись.

― А все зло, что совершают люди, возвращается к ним и наносит больший удар, ― процедил он.

Я все еще с трудом верила, что Эйнштейна могли отравить. Но я верила Владу, а он не сомневался в том, кто сделал это с собакой. И опять же я попыталась поставить себя на его место. Я бы не смогла спокойно жить и дышать, зная, что убийца моего любимого пса живет по соседству.

― Эйнштейн в лучшем из миров, ― сказала я.

― Да, ― серьезно отозвался Влад. ― Если существует рай для людей, то и для собак должен быть.

Вот на такой оптимистической ноте я собиралась прощаться с Владом. Но неожиданно входная дверь за моей спиной открылась, и в прихожую буквально влетела невысокая худенькая женщина в бежевом пальто и со светлыми волосами, собранными в небрежный пучок на затылке.

Похоже, это мама Влада.

― Здравствуйте, ― сказала я тихо, но от волнения у меня что-то произошло со слухом, поэтому мне показалось, что я произнесла это очень громко.

Женщина подпрыгнула и развернулась ко мне лицом. Мама Влада выглядела потрясающе, и это без грамма косметики! У нее была красота от природы. Пухлые губы, большие светлые глаза, правильный овал лица. Она даже чем-то напомнила мне мою маму.

― Привет, ― удивленно протянула женщина, глядя на меня широко распахнутыми глазами. Пакеты выскользнули из ее рук и с грохотом стукнулись об пол. Она подскочила, а я вздрогнула. ― Извините, ― пробормотала она и пододвинула их ногой к стене. Затем выпрямилась и улыбнулась мне. ― Будем знакомы? Я Наталья Александровна.

― Мама, ― послышался тихий голос Влада за спиной.

― Привет, сынок, ― сказала она, по-прежнему глядя на меня.

― Я Алина, ― вымолвила я. ― Мы учимся в одной школе, ― сказать про то, что мы почти… нет, что лучшие друзья я, почему-то, не смогла.