Страница 53 из 63
– Все условия соблюдены, – угрюмо сказала Алиция, рассматривая фотографии.
– Тут день рождения короля и большие животные, тут день рождения наших знакомых и животное, тут день рождения Генриха и тоже животное. Которая же из них?
– Эльжбета не в счет, – твердо сказала я. – У нее мужа нет. Остаются Эва и Анита, то есть мы вернулись на исходные позиции. Надо искать дальше, из тех же серий. Вряд ли это отдельные снимки. Постарайся найти пленку!
– А что, мы так и не пойдем спать? – возмутилась Алиция.
– Не пойдем! – Зося была настроена по-боевому. – С меня достаточно этих ужасов, надо положить им конец! Павел, ты можешь лечь спать, мы обойдемся без тебя.
Зевающий во весь рот Павел проявил благородство.
– Мучиться, так уж всем!
– Хорошо, что завтра суббота! – вздохнула Алиция. – То есть сегодня суббота, не надо идти на работу.
И мы дружно, в сосредоточенном молчании, принялись одну за другой просматривать на свет проявленные фотопленки. Тут надо отдать должное Алиции: безалаберная по натуре, в своем любимом хобби она навела строгий порядок. Теряя и забывая все на свете, она никогда не потеряла ни одного негатива, ни одной пленки, ни одной фотографии. Все они были помечены и разложены и идеальном порядке. На каждой пленке – дата, место и количество сделанных фотографий. Если бы не катастрофа с магнитофоном, поиски заняли бы у нас не более получаса. Во всяком случае, мы твердо знали – если есть фотография, должна быть где-то и пленка.
– Есть! – воскликнула Алиция, чуть ли не носом водя по пленке. – Вот она!
– Есть! – воскликнула в тот же момент Зося, разглядывая на свет длинную черную ленту.
– У тебя что?
– День рождения короля, – ответила Зося. – Здесь ты, Эва и чертова прорва лошадей. В основном задом. А у тебя?
– Анита с собакой на дне рождения Генриха. На всей пленке только три кадра с ней, из них два с собакой. Проверьте!
Мы по очереди внимательно просмотрели обе пленки. На королевских торжествах Алиция, Эва и лошади представлены были во множестве кадров. На рождении Генриха Алиция и Анита фигурировали только на трех кадрах. На одном – они вдвоем, на двух – при них ошивался большой пес.
Мы попытались сосредоточиться, что после бессонной ночи далось нам с большим трудом.
– Получается, что Эдик имел в виду Аниту, – выразил общее мнение Павел.
– И что же дальше?
– Вот именно, – согласилась Зося. – То, что на фотографии она снялась с собакой, еще не доказывает, что именно она совершала преступления.
– А где же другие фотографии? – поинтересовалась я, рассматривая внимательно пленку. – У тебя только одна фотография из всей пленки. А где остальные?
– Знаете что, пошли-ка лучше пить кофе, – сказала Алиция. – Не знаю, где остальные. Должны быть здесь. Странно, что их нет. Может, после кофе какая-нибудь светлая мысль придет в голову.
Единственная светлая мысль, которая пришла в наши головы после кофе, – позвонить господину Мульдгорду. Пришло время посвятить его во все наши личные тайны, с которыми мы сами не в силах оказались разобраться. Алиция решилась передать ему письмо Эдика, пусть сделает с него фотокопии, а я – познакомить полицейского со сведениями, почерпнутыми мною из личной переписки. Наверняка пригодятся датской полиции.
– Анита? – рассуждала Зося за второй чашкой кофе. – Вот уж не думаю. Взбалмошная баба, какой из нее убийца?
– Анита? – вторила ей Алиция. – Нет, тут что-то не то. Ну, прочитали мы письмо Эдика, ну, нашли ее на фотографии, а дальше что? Ведь я о ней ничего такого не знаю. На кой черт ей понадобилось меня убивать, если я живая ничем ей не угрожаю?
– Давайте, я ее прямо спрошу, – предложила я. – Если преступник – она, то должна знать причину.
Мое предложение вызвало общее одобрение. Никто из нас как-то не подумал о том, что обращаться с таким вопросом к подозреваемому лицу – не лучший метод расследования. Из нас трех я была ближе всех с Анитой, поэтому вполне естественным представлялось, что именно я ей позвоню и спрошу, в чем, собственно, дело? Для нас, наоборот, неестественным было предположение, что Анита могла совершить девять тяжких преступлений в нашем доме. Такое идиотское предположение просто не укладывалось в сознании, мы не могли воспринимать его всерьез. Скорее уж Эва… Эта женщина возбуждала сильные страсти и сама была их жертвой. А Анита всегда довольна жизнью, и не очень-то ее волнует, что в этой жизни происходит…
– Анита? – Я безжалостно вырвала ее из сладкого предутреннего сна. – Послушай, мы тут немного подумали, и у нас получилось, что убийца – ты. Что скажешь?
Анита отчаянно зевнула в телефонную трубку и без особого удивления произнесла:
– Скажи пожалуйста! А как это у вас получилось?
– Долго рассказывать. Никто другой не подходит, только ты.
– Только я, говоришь? И что, полиция уже едет за мной?
– Еще нет. Мы в полицию не сообщили, потому что никак не можем понять, из-за чего ты так взъелась на Алицию. Почему тебе обязательно надо ее прикончить? Можешь ты нам это прояснить?
– Понятия не имею, – сказала Анита и опять зевнула. – А прояснять что-либо в такую рань вообще не в состоянии. Неужели вы не могли немного обождать? Если хотите, к обеду я придумаю несколько причин. Может, у меня хобби такое…
– Да нет, скорее, ты в чем-то запутана, но в чем – не знаем. И откуда такая настойчивость по отношению к Алиции – тоже не знаем.
Анита вдруг как будто проснулась.
– О господи, у вас опять что-то стряслось? Опять кого-нибудь убили? Погоди, погоди, дай совсем проснусь. Что у вас случилось?
– Да нет, пока ничего нового.
– А почему же тогда вы не спите в такую рань? Я уж подумала, как минимум, трех прикончили. Не заболели ли вы там все?
– Просто мы вычисляли убийцу и вычислили тебя. Алиция настаивает на том, что ничего такого о тебе не знает и не понимает, за что ты так? Мы тоже не понимаем.
– Не переживайте! – попыталась утешить нас Анита. – Я и сама себя иногда не понимаю. Знаешь, ты меня жутко заинтриговала, пожалуй, я к вам сегодня выберусь. Только сейчас дай мне еще поспать…
Я пересказала подругам разговор с Анитой.
– Не кажется ли вам, что мы все же ужасно бестактны? Звонить человеку в семь утра для того, чтобы спросить его, не он ли убийца? – начала Зося, а Алиция подхватила:
– Звонить человеку в семь утра – это в любом случае бестактность, чтобы не сказать свинство. Если это не она, придется тебе перед ней извиняться.
Хороши подружки!
– Анита ведь журналистка, значит, привыкла работать в любое время суток. А кроме того, это не она. Глупо мы придумали.
Я пересказала подругам разговор с Анитой. Алиция вытащила письмо Эдика и принялась перечитывать его в двадцатый раз.
– Да, не она. Вот тут Эдик ясно пишет о фотографиях, «сделанных в ее день рождения», а та фотография со дня рождения Генриха. Эх, напрасно ты ее разбудила.
– В таком случае мы напрасно потеряли ночь! – рассердилась Зося. – Вы как хотите, а я пошла спать. Не знаю, стоит ли звонить полицейскому. А впрочем, позвони, не одним же нам мучиться.
Алиция стала звонить, а я села писать письмо и даже до двенадцати успела отправить его, сбегав на почту. Наверняка получилось сумбурное, ну да ладно.
Господин Мульдгорд приехал после двенадцати. Мы вручили ему письмо Эдика, вручили фотографию Аниты с Алицией и собакой, вручили фотопленку. Изучив представленные документы, он погрузился в глубокие размышления и наконец произнес:
– Аз глаголю зело много.
И, опять помолчав, закончил:
– Не моя афера.
На этом окончательно замолк, и мы с Алицией напрасно ожидали продолжения.
– И в самом деле, очень много сказал! – не выдержала Алиция.
Герр Мульдгорд уселся в кресле поудобнее и, как мне показалось, с сожалением вздохнул.
– Не моя афера, – повторил он. – Истинно глаголю: моя афера есть убивство. Сия афера имея бысть для моих колегов такожде приятелев. Два лета вспять изловили еси человек зело нехорош исполняху подлая работа для краев заморских. Его же должно во смирение привесть паки заключати под стража. Вотще! Во оноже время человек сей утекаху прочь…