Господин Ганджубас

В первое же утро меня навестил Стив Бронис. Я объяснил ему, что не стал доносчиком. Он ответил, что знает об этом. Возможно, меня перевели, чтобы я не отговорил Малика, Эрни Комбса и Патрика Лэйна давать показания. В те дни редкий не становился доносчиком. Казалось, вскоре властям придется строить маленькие тюрьмы особого режима для тех, кто держит стойку.

Бронис уже проанализировал стенограмму процесса Эрни, Патрика и остальных. Он считал, что адвокаты не приложили достаточно усилий, чтобы исключить записи телефонных разговоров из числа доказательств. Бронис связался с DEA и Густаво в Мадриде. Густаво отправил ему оставленные мной документы. DEA утверждало, что среди моих личных вещей нет никаких записей по поводу защиты. Что у тебя на уме, Ловато?

Бронис добился, чтобы Джуди присутствовала при наших с ним встречах. Я не видел ее шесть месяцев. Она выглядела беспокойной, дерганой. Джуди стояла перед выбором: либо признаться в том, чего не совершала, получить срок, который уже отбыла, и возвратиться домой осужденной преступницей, либо ждать несколько месяцев (а может, и лет) в окружной тюрьме и попытаться доказать свою невиновность присяжным, которым промыли мозги. Она выбрала первое. Через несколько недель помощница Дона Ре, Мона, изложила решение своей подзащитной судье Пэйну, который признал Джуди виновной и выпустил на свободу. Еще никогда в жизни я не чувствовал такого облегчения. Конец жуткой боли и страданиям Джуди и наших детей. Возможно, какое-то время мы не будем видеться, но, заключая сделку о признании вины, власти США пообещали Джуди, что в будущем она сможет беспрепятственно въезжать в страну и навещать меня.

Разговаривая с доносчиками, я быстро обнаружил, что был мелкой сошкой. Мне вменяли в вину организацию поставок примерно сотни тонн наркотиков на протяжении двадцати лет. Кубинцы, с которыми я общался, переправляли гораздо больше за один раз, и тому существовали документальные доказательства. Ловато и его дружки из DEA определенно проделали выдающуюся работу, заставив мир поверить, что я — самый крупный поставщик марихуаны. И какая-то часть меня наслаждалась вниманием, уделяемым Говарду Марксу как величайшему контрабандисту мира. Мною заинтересовались американские средства массовой информации, журналисты и писатели. Я считался главой таинственного картеля, центром судебной драмы, включавшей все ингредиенты, до которых лакомы американцы: английский лорд, содержатель борделей на Филиппинах, доносит на своего приятеля из организации Джеймса Бонда, МИ-6, который возил наркотики в аппаратуре Pink Floyd и владел счетами в банках Гонконга и Швейцарии. Приключения международного уровня: настоящие иностранцы из Европы и Азии, а не просто кучка латинос с южных границ. Популярная программа новостей «Прайм тайм лив» телекомпании Эй-Би-Си хотела взять у меня интервью в прямом эфире. Я, конечно же, согласился.

Моей историей заинтересовались Пол Эдди и Сара Уолден, которые в прошлом работали в Англии, в отделе журналистских расследований «Санди тайме», а теперь жили неподалеку от Вашингтона, в округе Колумбия. Они только что написали книгу «Кокаиновые войны» о контрабанде кокаина из Колумбии в Майами, а теперь хотели поведать миру о моем аресте и судебном процессе. Пол Эдди написал мне в Мадрид, спрашивая, не соглашусь ли я дать интервью. Я согласился при условии, что не буду отвечать на вопросы, которые способны мне повредить. Мы несколько раз беседовали в комнате для свиданий Норт-Дейд. Это стало приятным отдыхом от тюремной рутины и позволило составить объективную точку зрения на выдвинутые против меня доказательства. Телевидение Би-Би-Си намеревалось снять репортаж, основанный на книге Пола. Режиссер Крис Ольджиати встретился со мной в Норт-Дейд. После этого Би-Би-Си—Уэльс надумало сделать про меня собственный документальный фильм.

Наконец я достиг славы, которой жаждал с тех пор, как слыл слабаком и зубрилой в школе. Это радовало. Но богатство, которого я жаждал не меньше, уплыло. Я не был полностью разорен: Джуди все еще владела домом в Пальме и его содержимым, а также квартирой в Челси; мне по-прежнему принадлежала квартира в Пальма-Нова, приобретенная у Рафаэля Льофриу. Частью этой собственности или всею ею можно было поступиться, чтобы содержать Джуди и детей. Но наличных денег или крупных счетов в банке я не имел, а Бронис запросил сто пятьдесят тысяч долларов. Родители продали небольшую ферму в Уэльсе, которая со времени ее приобретения вздорожала в двенадцать раз, и пожертвовали своими сбережениями. Мне исполнилось сорок пять лет, я пользовался репутацией крутейшего наркоконтрабандиста, однако услуги моего адвоката оплатили мать с отцом, которые скромно жили и мало зарабатывали. Я чувствовал себя вконец униженным и опозоренным.

Бронис ознакомился с моей линией защиты. Кроме операции с аппаратурой рок-групп, я никогда не ввозил наркотики в Америку. Я не имею ничего общего с мистером Деннисом и мог доказать, что не был в Пакистане в период, указанный агентом DEA Харланом Ли Боуэ. Я не причастен к операции в Аламеде. Да, я занимался контрабандой наркотиков, но груз из Пакистана ушел в Австралию, а вьетнамская марихуана в Канаду. В Соединенные Штаты я ничего не отправлял. Да и кто в наши дни, будучи в здравом рассудке, стал бы ввозить наркотики в США?

Бронис и сам работал как сумасшедший. Он нанял частного детектива, чтобы собрать документы, подтверждающие мою версию. Достал метеорологические сводки из Австралии, которые доказывали, что в записанном DEA телефонном разговоре речь шла о сильном шторме у австралийского побережья. Раздобыл горы статистических отчетов, связанных с отмыванием денег и контрабандой наркотиков в Австралии. Каждое слово в пятистах прослушанных разговорах получило надлежащее объяснение. Информации набралось достаточно, чтобы убедить присяжных: гашиш из Пакистана переправили в Австралию. Гораздо легче оказалось аргументировать утверждение, что вьетнамская партия попала в Канаду, потому что именно в этом меня и обвиняли DEA. Однако управление требовало, чтобы этот эпизод рассматривался в американском суде, потому что его агенты обнаружили в Калифорнии марихуану, упакованную точно так же, как и та, которую канадская конная полиция арестовала в Ванкувере. На каждой полукилограммовой упаковке с вьетнамской марихуаной, которая выдавалась за тайскую, стояла печать с надписью «Инспекция проведена» и изображение орла. И дураку было ясно, что калифорнийская и ванкуверская партии прибыли от одного поставщика во Вьетнаме. Тем не менее DEA не располагало другими доказательствами моего участия в контрабанде наркотиков в Соединенные Штаты. Ловато, пытаясь доказать, что калифорнийский груз поставлен мной, зашел слишком далеко. Он утверждал, что на печати изображен ястреб-перепелятник и это будто бы указывает на Филипа Спэрроухока117, который работал на меня в Бангкоке, а значит, я занимался контрабандой наркотиков в Америку. Бронис организовал орнитологическую экспертизу, показывающую различия между ястребами и орлами. В суде Ловато выглядел бы идиотом.

Дела пошли гораздо легче, когда, к великой моей радости, суд Ванкувера выпустил на свободу Старого Джона. DEA намеренно скрыло доказательства, говорящие в его пользу, и возмущенные канадские судьи оправдали Джона и отклонили требование об экстрадиции. Появились и другие хорошие новости: Артур Скальцо, агент DEA на Филиппинах, вошедший в сговор с Мойниханом, бежал из Манилы, спасаясь от иска в несколько миллионов долларов за ущерб. Теперь ничего не стоило оспорить достоверность его показаний. Мы также нарыли кучу грязи на Мойнихана. Как раз он не представлял для нас никакой угрозы, поскольку ничего не знал. Я собирался получить большое удовольствие от суда. Превратить его в самый занимательный и яркий процесс, который проходил в Майами. Я бы выиграл. Я стал бы звездой.

В Соединенных Штатах федеральные обвинения в суде поддерживает помощник федерального прокурора в соответствующем судебном округе. Он обязан добиваться осуждения быстро и с минимальными затратами за счет заключения сделки о признании вины. Крейг Ловато и помощник федерального прокурора Боб О'Нил явились ко мне в Норт-Дейд и в присутствии Брониса предложили выбор: либо я отстаиваю свою невиновность в суде вопреки очевидным доказательствам и провожу остаток жизни в американской тюрьме, либо признаю себя виновным, даю показания и отправляюсь домой через несколько лет. Они настойчиво советовали выбрать второй вариант. Бронис велел им проваливать. Мы собирались судиться.

117

Фамилия Спэрроухок (англ. Sparrowhawk) буквально переводится как «ястреб-перепелятник» .