Страница 49 из 52
В дальней части парка обводной канал напоминает настоящую речку. Рядом с ним еще «читается» неширокая традиционная для старых парков тополиная алея. Деревья здесь посажены так густо, что представляют собой нечто вроде гулливерова тына. Иные из них уже рухнули от собственной тяжести, обнажив вместе с дерном могучие корни. В этой особенно заброшенной части парка, в самом глухом и затаенном месте, есть еще одна небольшая горка. Называется она Собачье кладбище. Существует легенда, что когда-то на ней стоял памятник собаке — черная каменная глыба с надписью на польском языке.
Канал, охватив длинной дугой парк, вливался во второй пруд. На стоке этого пруда была возведена вторая дамба, державшая уровень воды большинства каналов парка. Рядом с дамбой была устроена деревянная мельница, работавшая на воде. Шлюзы на ней открывали только во время мола.
Два усадебных пруда, расположенных по обе стороны дворца строго на одинаковом расстоянии от него, имели абсолютно равные форму и размеры. Вокруг первого была проложена гравийная дорога, представлявшая собой круг. На пути ее стояли два моста. Во время визитов гостей на «круге» устраивали скачки.
Между зданием дворца и вторым прудом на открытом значительном пространстве разбит был большой, по площади с футбольное поле, цветник. До сих пор ходят легенды о плантациях маргариток на нем, аромат которых буквально хмелил тамошних работниц.
Часть парка, ближайшая к дворцу, была открытой, солнечной. Здесь каждое дерево являло собой композицию.
И наоборот, за вторым прудом парк напоминал настоящий лес, со всеми полагающимися ему «таинствами» и «звуками».
Эти два парка отличались и обустройством. Первый — со своими каменными мостками, беседками, гравийными дорожками и цветником — имел вид ухоженного городского парка. Второй старались обустроить «под природу»: мостики здесь были деревянные и узкие, из бревен, под каждым имелся брод, чтобы водный рубеж можно было пересечь верхом на лошади; здесь по замыслу устроителей парка можно было побыть наедине с природой, послушать плеск ручья, пение птиц и даже… рык диких зверей. Этот участок парка назывался Зверинец, в глубине его была яма, разделенная на вольеры, где держали волков, медведей, кабанов, лосей.
Свое существование старый парк прекратил после изгнания из Освеи последнего его хозяина. С тех пор он не восстанавливался… Признаем, в статическом состоянии, без должной помощи, гибнут любые человеческие творения — тем более парки, где ничего не может быть случайным, исполненным зря и где все без исключения требует человеческой любви и заботы.
Осколки красного кирпича теперь можно найти за сотни метров от того места, где когда-то стоял Освейский дворец.[27] От грандиозного сооружения Гильзенов остались лишь вросшие в землю руины. По утверждению старожилов, дворец имел вид «птицы с расправленными крыльями».
Исполнен он был в ранних классических формах.
Возвели его на небольшой насыпной горке, в которой по всей площади застройки были спрятаны подвалы. Эту особенность диктовала высота грунтовых вод.
Двухэтажный дворец, в пять корпусов и с четырьмя широкими галереями, имел сложную внутреннюю раскладку.[28] Необычная, по нынешним представлениям, толщина его стен была вызвана отнюдь не страхом хозяев перед пресловутыми «врагами». К этому понуждал элементарный практический расчет. Стены были сплошь унизаны, будто человеческое тело капиллярами, широкими дымоходами. Обогрев залов и комнат производили на первом этаже с помощью больших каминов. Основными украшениями помещений являлись пилястры и ниши. Центральный зал — Голубой, из которого в две противоположные стороны «смотрели» по три высоких окна, был украшен круглыми колоннами.
Как и для планировки парка, для дворцового здания характерна была абсолютная, продуманная до мелочей симметричность. По-видимому, проект разрабатывал великий и наивный педант. Может быть, именно за эту милую простоту, логичность и лежит наше сердце к старине. По крайней мере, в ней, этой простоте, очевиден талант и высокая мудрость.
В Освее есть несколько тайн, о которых уже не вспоминают; но которые «говорят» исследователю старины сами за себя.
Одной из них является дорога, насыпанная в озере вдоль всей береговой линии усадьбы. Она представляет собой длинную и узкую (шириной в две повозки) косу. Еще сравнительно недавно она имела ухоженный вид и была соединена в местах разрывов (оставленных для того, чтобы могли пройти лодки) мостами. Версий о том, для чего нужна была эта насыпь, достаточно. Однако настоящего ответа нет. Возможно, ее соорудили дли того, чтобы не гонять на пастбище скот перед зданием дворца. Теперь эту земельную полоску в озере трудно назвать «дорогой»: в отдельных местах она размыта, а кое-где сплошь затянута кустарником. Забывать замыслы предка — все равно, что не прислушиваться к мнению старших. Сие есть признак деградации культуры. Сегодня вопрос о необходимости окружной дороги в Освее просто наболел. Коров в городе гоняют по асфальтированным улицам, через центр. Животных, ясное дело, не особенно расстраивает такое обстоятельство, — напротив, они даже рады потереться об угол клуба или подкинуть блинок-другой под окно горсовета. Ну а как же люди?
Меня сильно удивило, когда здешний широкий, заросший камышом канал, рассекавший город на две части, назвали «ручьем». По дну его действительно протекал ручеек. Тем не менее, очевидно было искажение между сим названием и тем, что на самом деле представляло собой это вытянутое углубление. Без подсказок историческую суть города «прочесть» сложно. Я бы скоро свыкся с необычным ручьем, если бы не подсказка повидавшего виды археолога Савицкого. Ученый, убежден, что канал в древние времена, когда вода в озере стояла выше, был заполнен водой, и по нему ходили суда — большие торговые лодки — с товарами из городов по берегам Западной Двины и Балтийского моря. Суда могли заходить в центр города. В широкой части канала была устроена пристань; на этом участке его русло представляло собой треугольник: оно как бы врезалось длинным клином в береговой мыс, клин суживался ближе к тому месту в центре города, где был мост. Малые лодки проходили под мостом и могли уйти за город вверх по каналу. Древняя Освея располагалась по обе стороны этого рукотворного сооружения.
Рядом с пристанью на озерном мысу в старой части города просматриваются контуры рва, который некогда был заполнен водой и полностью отделял мыс от суши. Здесь могло быть расположено мощное замковое укрепление. А такие свидетельства имеются. Долгое время упоминание об Освее были связаны с договором между польским королем Александром и великим князем московским Иваном III. Но вот в исторических материалах[29] находим следующие сведения: «По иллюстрации 1599 года Режицкий замок имел смежные границы с замками: Люцинским, Освейским, Динабургским, Крейцербургским, Мариенгаузским». Упоминаются только рыцарские замки Ливонского ордена. Из этого следует, что в конце XIII века в Освее был замок. Более неясным является вопрос: где он стоял, в каком конкретно месте? На мой взгляд, самая примечательная улица в этой версии — Себежская. Она проходит через вершину обширного холма, расположенного на приозерном лесу. Сей холм с одной стороны окружен озером и бывшим каналом, а с противоположной — низиной, где нынче центральная площадь. Замок находился на вершине мыса и стоял как бы в стороне от вытянутой вдоль длинного канала деревни.
Расцвет освейской усадьбы приходится на времена, когда хозяевами Освеи были Гильзены. В этот период появились дворец и парк, костел и монастырь с госпиталем, гимназиум.
27
Кирпич для дворца обжигали недалеко от Освеи. В том месте, по дороге на Кохановичи, и сейчас действует небольшой кирпичный заводик.
28
По-видимому, В. Антипов сделал описание дворца со слов старожилов. Воспроизведу его: «Планировка дворца была оригинальной: главных входных ворот было четыре, соответственно временам года; внутренних входов двенадцать — по числу месяцев; комнат и залов — по числу недель в году; окон — по числу дней». (В. Антипов «Парки Беларуси», 1970).
29
«Историко-юридические материалы, извлеченные из актов книг губерний Витебской и Могилевской», выпуск 27-й. Витебск, 1896 г. Найдены М.Г. Савицким.