Страница 9 из 15
И, развернувшись, отправился к лестнице, ведущей на верхние этажи дачи. А оставшийся у него за плечами молодой обладатель кривился в злобном оскале и потрясал кулаком перед невидимыми оппонентами. Его карьера создателя фантомов начиналась с крови, грязи и насилия.
Глава 5
Похмелье
На следующий день после затянувшегося веселья у наставников Иван проснулся с давно не переживаемым ощущением сильного похмелья. Омолодившийся Пётр Апостол и его старый во всех смыслах приятель Леон всё-таки напоили «третьего» участника своей мужской компании преизрядно. Запасное тело приехало официально на машине в хлам пьяное и с огромным трудом преодолело хитрые турникеты, через которые шла дорога в жилое здание комплекса. Что интересно, и раскрасавица Фаншель, несмотря на свою беременность, тоже оказалась изрядно навеселе. Даже порывалась петь песни, в том числе и после укладывания её в постель.
Наверное, по этой причине первой покаянной мыслью Загралова после побудки оказалась только одна:
«Что с ребёнком? Его мамочка и каскадёрить начала, и выпивать не меньше портового грузчика… Как бы чего не вышло!..»
Так и не открывая глаз и не шевелясь, приступил к исследованиям как всей своей Цепи с силой, так и потоков, уходящих из неё к фантомам. А уже по самому потоку, идущему к супруге, постарался выяснить самочувствие формирующейся креатуры.
Хранилища успокаивали своей насыщенностью. Все пять Колец сияли, переливались, струились и искрили если не максимумом, то уж вполне стабильным и надёжным запасом. А если учитывать, что продолжали функционировать все тридцать три фантома, плюс два запасных тела, плюс один поток силы уходил к беременной Елене Шулеминой, то резерва должно было хватить дня на три, а то и четыре интенсивной работы.
Но если все остальные потоки оставались в пределах привычных норм, то ведущий к супруге пусть и несильно, но всё-таки увеличился. Точнее говоря, сильно уплотнился витой жгут из разноцветных линий, который просматривался в стержне потока и который как раз и подпитывал взрастающего младенца. Потому что разделение потока непосредственно у цели «на маму» и «на ребенка» с каждым днём становилось всё более и более отчётливым. Видимо, так полагалось по всем правилам.
«Хотя откуда мне знать о правилах? – размышлял Иван, продолжая исследования и сравнения. – Вон к Шулеминой совсем иной поток уходит. И там внутренний стержень не витой, не перекрученный, а практически одним ручейком струится. К тому же он выглядит в два раза тоньше. Неужели подобное – результат различий между нормальным человеком и фантомом? С кем бы ещё сравнить да провести замеры? А может, следовало у наставников поинтересоваться? Уж они-то за свою долгую жизнь наверняка массу детей имели, могли бы информацией по этому вопросу меня по уши завалить. Но… как-то не хочется раскрывать перед ними тайну о том, что мы с Ольгой ждём первенца. – Он прикинул свою мысль со всех сторон и сам отыскал в ней изъян. – Но если мы вчера были в буферной зоне пятидесятников, то наверняка они сумели просмотреть чужой фантом, то есть мою жену, насквозь. А вот могут ли они определить беременность? Да ещё и телесной копии?.. М-да! Те ещё загадки!.. Может, всё-таки рискнуть и выспросить у старцев прямым текстом?..»
Тут же припомнил, как нынче выглядит «старец» Пётр-Лучезар, и зарёкся думать о нём словно о старом мухоморе. То же самое вскоре случится и с Леоном Свифтом. Правда, он так и не признался, кто из его окружения вскоре станет носителем основного сознания, но вывод напрашивался сам собой. Коль Апостол захватил для исследования Кулона-регвигатора, Лучезара Петровича, то наверняка тот самый техник Курт, которого брал Леон, вскоре окажется Леонычем. И будет гордо носить нерусскую фамилию Свифт.
Собравшись вставать, Загралов ещё раз присмотрелся к животу своей супруги, а потом ещё и заключил её всю в отделённое от Цепи Кольцо. Никакой дополнительной реакции или тревожных сполохов не последовало, давая возможность облегчённо вздохнуть и успокоиться:
«Но всё равно я ей сейчас скандал устрою! – мысленно настраивал себя обладатель. – Пусть только проснётся! Тоже мне, выпивоха нашлась!..»
И уже пробегая последним, внутренним взглядом по вонзающемуся потоку силы в животик любимой женщины, рассмотрел странное раздвоение на самом кончике утолщённого жгута-сердцевины. Получалась словно раскрытая пасть шевелящейся змейки.
«Странно! Как будто поток силы пытается охватить плод этакой пастью… Почему же я раньше этого не заметил? Плохо смотрел или как?..»
Но сколько ни рассматривал, никаких дельных мыслей на эту теме больше не появилось. Поэтому пришёл к выводу, что так и надо и не стоит больше тратить на это время.
Правда, толком раскрыть глаза и встать не успел, потому что срочно потребовала выйти с ней на связь Зариша Авилова. Легендарная веддана, возрождённая из небытия прошлого века, в последние дни категорически отмежевалась от всех работ с силовиками, поисковиками, учёными и журналистами, а сосредоточилась только на воспитательной работе с подрастающим поколением. Теперь в особняке, который официально принадлежал родителям Ивана, проживали сразу двенадцать девочек в возрасте от тринадцати до шестнадцати лет. Все они уже прекрасно осознавали себя как ведьмы, вышли из депрессии прошлой жизни и относились к новым родителям и строгой воспитательнице с полным доверием, а некоторые даже с восторженной любовью. Как следствие, приёмные сёстры Загралова не только получили огромный стимул для дальнейшей жизни и совершенствования своих знаний, но и уверенность, что отныне никто и никогда их ни в чём не посмеет обидеть. А подобное насаждается тем, что любое данное им обещание следует выполнять всегда и в срок.
Именно об этом напомнила Зариша, как только обладатель отозвался:
– Сегодня вечером мы будем проводить ритуал призыва предков. Поэтому постарайся организовать доставку девочек в «Империю Хоча» и заготовь официальную версию причин, по которым они останутся ночевать в комплексе. Ведь наверняка призыв у нас опять растянется на полночи.
– Мм… на полночи? – ужаснулся Иван. – А нельзя ли как-нибудь укоротить ритуал? Или вообще провести его во второй половине дня?
Вот тут веддана и сорвалась. Можно сказать, на крик перешла. Вначале укоряла обладателя в безответственности и в том, что сам лично не занимается воспитанием приёмных сестёр. Потом поучала, как важно выполнять все данные детям обещания. И напоследок проговорилась:
– Вы с самого утра словно сговорились мне портить настроение!
– Кто это «вы»? – ухватился за слово Загралов. – Ну-ка рассказывай, кто это осмеливается ссориться с высшей ведьмой?
Чувствовалось, что строптивая девица ни за что не стала бы признаваться, не тяготей над ней воля её создателя и спасителя из небытия. Но пришлось. Тем более что сама расшевелила интерес своей нечаянной оговоркой.
– Да есть тут один… – начала она с неохотой, но потом решила, что в любом случае перед кем-то душу облегчить придётся. И продолжила уже с такими нотками, которыми сестра жалуется старшему брату на хулиганов: – Старый мухомор! Ты представляешь, он на полном серьёзе предлагает поселиться у него в спальне! И сегодня полночи меня уговаривал. Ну нет, каков нахал, а?!
Только вот непонятно было, она настолько резко отрицает подобную связь со своим любовником по сороковым годам прошлого века или сомневается и спрашивает совета. Наверное, ещё вчера утром Иван мысленно посмеялся бы над приставаниями господина Хоча или в крайнем случае остался нейтральной стороной. Но, насмотревшись на резко помолодевшего Апостола и жутко счастливую Диану, заметно пересмотрел и изменил своё мнение. Да и последние просмотры явно показывали: тело Игната Ипатьевича, особенно по внутреннему своему состоянию, молодеет всё больше и больше. В данном случае тоже сказывался фактор его постоянного пребывания в сущности телесного фантома. Конечно, каскадёром стать, как молодая Фаншель, он бы ещё не смог, но когда его никто из посторонних не видел, дедуля бегал, словно практикующий спорт пятидесятилетний мужчина. Если учитывать ещё и умения самого целителя совершенствовать свой организм, то не стоило удивляться, что он в таком диком для здравого рассудка возрасте ещё и пожелал интимной близости.