Страница 26 из 36
Неолитические стоянки обнаружены и на берегах Узбоя, длина которого составляла около 550 км. На берегах прослеживаются террасы шириной 0,5–1,5 км с остатками небольших озер. У этих озер строились поселения. Как показывает пыльцевой анализ, в долине Узбоя, вытекавшего из Сарыкамышского озера, росли тугайные леса из дуба, лещины, тамарикса, клена. В голоцене уровень озера, донные отложения которого теперь отмечены на 40 м ниже уровня океана, достигал 96 м. Неолитические стоянки располагались главным образом на южном побережье Сарыкамыша, в глубине небольших бухт и заливчиков.
В северной части долины Амударьи располагалась обширная дельта, получившая название Акчадарьинской. Как показали геоморфологические исследования, она состояла из нескольких проток, обтекавших останцы, сложенные дочетвертичными породами. Именно на таких останцах в краевой части дельты у озер с пресной водой размещались наиболее крупные неолитические поселения (Джанбас 4, стоянка Толстова). На поймах рек росли густые тугайные леса.
В ходе совместных работ археологов, этнографов и палеогеографов были обнаружены многочисленные стоянки в междуречье Амударьи и Сырдарьи. Эти стоянки находились на берегах ныне исчезнувших озер (крупнейшим из них было Лявляканское). Именно существование многочисленных озер с пресной водой и разнообразной растительностью в тех местах, где сейчас лежат безводные пески, привело археолога А. В. Виноградова и палеогеографа Э. Д. Мамедова к заключению, что в голоцене в Средней Азии преобладали влажные условия (лявляканский плювиал). Неолитические стоянки известны и на плато Устюрт.
Как показывает исследование остатков фауны и флоры, хозяйство неолитических обитателей равнинных областей Средней Азии имело присваивающий характер. Оно было основано главным образом на использовании пищевых ресурсов озер, рек и тугайных лесов. Охотничья добыча была разнообразной: благородный олень, косуля, кабан, кулан, сайгак, джейран, тур, муфлон, верблюд, водоплавающая дичь. Важным источником пищи была рыбная ловля. Многочисленные кости стерляди, сазана и карпа были обнаружены не только в пещере Джебел, но и на стоянках Акчадарьинской дельты. О важном значении собирательства свидетельствуют находки косточек слив, птичьей скорлупы, пресноводных моллюсков.
Наиболее ранние памятники с признаками земледелия и скотоводства на юге Туркмении относятся к неолитической джейтунской культуре. Поселения джейтунской культуры распространились на подгорной равнине Копетдага в 6—5-м тысячелетии до н. э. Поселения эти располагались на конусах выноса рек и речек, стекавших с северо-восточного склона Копетдага. Наибольшая концентрация памятников наблюдается в центральном копетдагском оазисе (Ахала). Наиболее западные памятники обнаружены в 30 км от города Кизыл-Арвата. К западной группе относится крупное поселение Бами (площадью около 4 га) на слабонаклонной равнине, расчлененной небольшим количеством сухих русел. Восточная группа поселений представлена рядом памятников в междуречье Меана и Чаача (Монджуклы-депе, Чагыллы-депе).
Судя по археологическим данным, ранние поселения джейтунской культуры тяготели к наиболее удаленным от гор участкам. Именно в окраинных областях дельтовых равнин, где иссякает, теряясь в песках, вода, было легче распахивать поля. Исследования, проведенные в районе Джейтуна, в 30 км к северу от Ашхабада, показали, что это поселение, ныне располагающееся в районе первых песчаных гряд Каракумов, в древности находилось в области конуса выноса реки Карасу. По мнению специалистов, речка упиралась в широкую песчаную гряду, в которой заметны два пропила. К югу от поселения заметно понижение, где могли скапливаться воды. Здесь, как считают специалисты, могли быть поля древних джейтунцев.
Есть основания полагать, что лиманное орошение было древнейшей формой ирригации на юге Туркмении. Агроном Д. Д. Букинич наблюдал такие простейшие формы ирригации в 10-х годах нашего века в долине Сумбара и на Кюрендаге. По наблюдениям исследователя, для посева выбирались площадки не более 1,1–2,2 га у подножия мергелистых склонов — источника извести для удобрений. Рельеф этих площадок был настолько удобен, что земледельцу почти не приходилось перед напуском воды производить выравнивание почвы. Все инженерные сооружения ограничивались устройством небольшого валика на окраине поля для удерживания на некоторое время воды. По всей вероятности, сходные сооружения были у джейтунских земледельцев.
По расчетам палеогеографа Г. Н. Лисицыной, урожайность зерновых в Южной Туркмении в эпоху бронзы составляла 20–22 ц/га. Простые вычисления показывают, что для столь незначительной (по нашим понятиям) урожайности атмосферных осадков (на современном уровне) было достаточно для развития зерновых. Необходимость ирригации вызывалась, видимо, значительными колебаниями в распределении осадков.
Древнейшими злаками, культивация которых установлена для джейтунской культуры, были двурядный ячмень и мягкая пшеница. В настоящее время трудно определить время, когда производился сев. По наблюдениям Д. Д. Букинича, в особо теплые годы сеяли всю зиму, так что было трудно определить границу между посевами озимых и яровых. В настоящее время в Средней Азии яровой ячмень сеют в области обеспеченной богары, а озимый — в районах искусственного орошения. Озимый ячмень высевают в августе, позднеосенний яровой — октябре — ноябре, а весенний — в январе — феврале.
Иначе шло культурно-хозяйственное развитие предгорных районов Туркмении. Слабонаклонная к северу подгорная равнина Копетдага, сложенная принесенным с гор обломочным материалом, лучше обеспечена водой, чем северные области Туркмении. Равнину пересекает множество небольших, но полноводных речек, образующих мощные конусы выноса. На сравнительно небольшой глубине залегают обширные линзы подземных вод. И еще одно важное обстоятельство: в горах Копетдага встречаются дикорастущие хлебные злаки. Все эти обстоятельства обеспечили раннее развитие земледелия в предгорьях Туркмении.
Наряду с развитием земледелия происходило становление скотоводства. В ранних джейтунских памятниках обнаружены кости мелкого рогатого скота, в более поздних — и крупного. Сохранялась и охота, в основном на джейрана и кулана.
В энеолитический период значительно возрастает плотность населения, что приводит к возникновению крупных поселков, площадь которых достигает многих гектаров (Намазга-депе — 50 га, Кара-депе — 6–8 га). Увеличение плотности населения, по-видимому, создавало демографический стресс, который преодолевался путем расселения части избыточного населения на соседние территории. Поддержание столь значительно возросшего населения было возможно только на основе усовершенствования сельскохозяйственного производства. Это достигалось путем расширения пахотных земель. Поселения перемещались в средние течения рек, стекавших с Копетдага.
Важным моментом в развитии древнего земледелия Южной Туркмении было появление земледельческих поселений на дельтовой равнине Теджена в конце периода Намазга I (около 3,7 тыс. лет до н. э.). Археолог И. Н. Хлопин связывает это с миграцией части избыточного населения с предгорий равнины Копетдага. Проникнув в дельту Теджена, древние земледельцы оказывались в условиях качественно иных, чем на подгорной равнине. В отличие от рек северо-восточного склона Копетдага Тежден имеет преимущественно дождевое питание. Вследствие этого наблюдается четко выраженная зависимость расхода воды от атмосферных осадков. В сильные паводки затопляются огромные территории, в засушливые годы река пересыхает вовсе. Особенности гидрологического режима Теджена делают земледелие в его дельте значительно менее устойчивым, чем в районе подгорной равнины. По-видимому, древние земледельцы осваивали территорию не всей дельтовой равнины; устойчивые поселения возникали лишь на тех участках, где гидрологический режим мог обеспечить стабильность урожая. При этом прослеживалось общее смещение поселения (в основном совпадавшее с миграцией дельты) с северо-востока на юго-запад.