Клуб победителей

Дружинников постукивал пальцами по деревянному столу, обдумывая с чего начать столь щекотливый разговор, но Караев перехватил инициативу.

— Вы что же это, угрожать мне надумали? Я вас отправил в прекрасную страну, а вы… Я уже думал, что никогда вас не увижу. — шутливый тон сбил Владимира Ильича с толку. Никогда бы не приехал, если бы не Варюша. Дружинников решил действовать напрямик. Вынул из кармана фотографию и положил перед Караевым.

— Моя внучка Варя.

Константин рассматривал фотографию, пытаясь понять, куда клонит профессор.

— Милая девчушка, рад за вас.

— Вот из-за нее я и приехал, — Владимир Ильич смотрел на лежавшую перед ним фотографию. — У Варюши врожденный порок сердца. Две операции мы вытянули своими силами, на третью денег не оказалось.

Константин все понял. Когда были исчерпаны ресурсы, старый хрен вспомнил о машине. Приехав в Москву, обнаружил, что дела в «Дотянись до успеха» идут неплохо. Вот и решил надавить на жалость. «Как бы ни так, — думал Караев. — За третьей операцией последует четвертая, потом пятая, позже потребуются деньги на реабилитацию. Сам не заметишь, как это чадо станет твоей приемной дочерью». Константин к больным детям жалости не испытывал, считал, что их надо умерщвлять при рождении, чтобы не портить генофонд. Кого родит эта Варя, если ей удастся протянуть лет двадцать, забеременеть и выносить ребенка? Инвалида, подобного ей?

— Сочувствую вам, — Караев сделал знак официанту, чтобы заказать еще коньяку. — Но, как говорится, помочь не могу. Сам в долгах.

Утверждение Караева не было враньем. Проект постройки московской гостиницы, в который он вложил деньги, требовал новых вливаний. Подписывая бумаги, совершили большую ошибку, и вот как результат, власти города запретили проект.

— Сможете, если захотите! — уверенно заметил Дружинников. — Тогда вы воспользовались моим положением и получили машину почти задаром. Она приносит вам хорошие деньги. Я не прошу много, всего лишь сорок тысяч евро.

— Сорок тысяч евро?! — повторил Караев. Он думал, что речь будет идти о паре тысяч долларов. — Но это же полквартиры в Москве. Откуда у меня такие деньги? Неужели вы думаете, что мой центр приносит подобный доход? Я, можно сказать, занимаюсь этим из любви к людям. Тяжело видеть, как наши граждане превратились в нищих слабаков. Уж не знаю, откуда вы взяли, что я неплохо зарабатываю.

Дружинников понял, что предстоит борьба. Ну что же, он готов. За это время собрал некоторую информацию.

— Да бросьте благодетеля разыгрывать. Я вас тогда предупреждал, что машину нужно использовать с осторожностью. Мне, конечно, очень жаль тех людей, которых вы одурачили. Думаю, многие из них хотели бы дать задний ход, и я мог бы помочь. — он вспомнил Эвелину и почувствовал угрызения совести. Целую неделю изобретатель мучился, думая как ему поступить, и в конце концов решил предоставить выбор судьбе. Принятие решений давалось с большим трудом, он был из тех людей, которые предпочитают плыть по течению и радоваться, когда все решается само по себе. Так и здесь. В результате решил, что если Караев даст деньги, уедет в Германию и не станет поднимать шума. Да, это подло. Да, он создатель этой машины, но выбирает жизнь близких. Если же Караев отказывается, начинает борьбу. В этом случае на деньги рассчитывать не придется, и он даже боится подумать, что будет с Варей. — Выбирайте, Константин, сорок тысяч евро или…

Караев весь подобрался, как животное, готовое к прыжку. С тех самых времен, когда он был фигуристом, он умел и любил сам процесс борьбы. Пусть только этот мямля сунется. Его чудесная голова окажется в той же мясорубке, что и мозги Лычкина.

— Или? — холодно переспросил он. — Война? Предупреждаю сразу: у меня хорошие покровители. Многим членам правительства нравится ваша машина. Позволяет убирать ненужных людей, не опускаясь до убийства. Они не позволят вам вмешаться. Ваше изобретение очень хорошо используется.

Дружинников смотрел в окно. Осеннее солнце скрылось, на улице стемнело. Начался дождик. Спешащие мимо бара люди доставали из сумок зонты и натягивали капюшоны. Москва жила своей обычной суетливой жизнью. Владимир Ильич вдруг подумал, что Варя никогда не увидит Москвы. Он проиграл. Какую бы борьбу он ни начал, денег скоро не достанет, если достанет вообще. Медленно перевел взгляд на уверенное лицо Караева.

— Вы ведь никогда не пользовались моей машиной, чтобы стереть что-то из своей жизни?

— Разве я похож на лузера?

«Ты похож на дьявола», — подумал профессор и вслух сказал:

— Значит, вы не имеете понятия, что происходит в голове у ваших пациентов?

— А почему меня это должно волновать? У меня составлено досье на каждого, кто когда-либо попадал ко мне. В том числе и на моих покровителей. Они об этом не знают. — Караев улыбнулся, вспомнив, как остолбенел Верстаков, увидев свою жену в роли секретарши. Как униженно просил не давать делу ход, даже пообещал заплатить свои долги. Константин навел справки через своих людей и узнал, что все имущество — квартиры, машины, бизнес — оформлено на Эвелину, а срок доверенности истек. Так что у него в приемной, печатая его бумажки, сидит настоящее богатство. Он и сам иногда подумывал жениться на ней для поправки личного бюджета. Конечно, он не из тех, кто женится, да и госпожа Верстакова, по уши влюбленная в своего Женю, ему не нравится. Но как запасной вариант…

На столе пискнул, возвещая о приходе эсэмэски, телефон. Дружинников раздвинул аппарат.

«Пап, как дела? Чтобы сделать операцию в декабре, надо сейчас вставать в очередь». Сердце Владимира тоскливо сжалось. Бедные его девочки. Он решил предпринять последнюю попытку.

— Ладно, Константин. Я понимаю, что сорок тысяч большая сумма, но, может быть, вы готовы заплатить хотя бы половину? Девочке очень нужна эта операция.

«Итак, ставки падают», — Караев холодно поднял глаза на своего собеседника.

— Вы напрасно пытаетесь меня разжалобить. Я давно отучился сочувствовать чужому горю. Да и денег у меня таких нет. И признаюсь, если бы даже были, я бы их вам не дал. Другое дело, если бы вы придумали еще какую-нибудь замечательную машинку…

Профессор не мог оторвать взгляд от окна. Только теперь, погруженный в свои мысли, он ничего не видел, думал о том, что делать. Даже забыл о Караеве. Разговор ни к чему не привел.

— Никаких других машин у меня нет, — ответил он, удивляясь, как спокойно звучит его голос, несмотря на раздиравшие эмоции. — И если бы даже были, я бы их вам не продал. Ну что ж, — его карие глаза оглядели Караева с грустью и некоторой обреченностью. — Ваш отказ лишь напоминает мне о моих обязательствах. — он достал из кармана пиджака бумажник, собираясь расплатиться за кофе.

— Не забудьте об осторожности, — бросив купюру на стол, Караев поспешил к выходу.

Мобильный в кармане предупреждающе запищал, и вынув его, Константин обнаружил, что батарея садится. «Наверно лучше его выключить», — лениво подумал он, размышляя, как занять оставшееся время. В офис возвращаться не хотелось. Решил позвонить Ирке. Пока думали, в какой ресторан пойти, телефон разрядился совсем. Хорошо хоть успели договориться. Сунув бесполезную игрушку в карман, Константин отправился на Тверскую.

Глава 42

В этот день Караев больше в офисе не появился, и, напечатав необходимые письма, Эвелина погрузилась в размышления, от которых ее отвлек тихий стук в дверь. После ее приглашения в приемную вошел, даже скорее протиснулся, как будто что-то мешало ему открыть дверь пошире, Виктор.

— О, привет! — легко отозвалась она, водружая на лицо очаровательную улыбку. — Здорово, что зашел. Как дела?

Ссутулясь, молодой человек подошел ближе, и Эвелина заметила его напряженное лицо.

— У меня… проблема. Нужно срочно уехать. И, боюсь, надолго. Маме предстоит операция.

— Сочувствую. Шефа, — она кивнула в сторону запертой двери, — сейчас нет.

Сбивчивым от волнения голосом молодой человек объяснил, что телефон Караева не отвечает, самолет через три часа, а у него на руках ключи от лаборатории. Конечно, можно поговорить с Щербаковым, но тот его не отпустит, потому что на завтра назначен процессинг. Но мама есть мама. Вот если бы Эвелина согласилась взять на себя переговоры, он отдал бы ей ключи. Девушка чуть не подпрыгнула от волнения. Судьба предоставляла шанс.