Клуб победителей

— Значит, ты… — она хотела сказать «бросаешь меня», но гордость удержала ее от продолжения. Девушка вздернула подбородок. — Можешь убираться, хоть сейчас. Ты как был лузером, так им и остался.

Евгений усмехнулся.

— Приемы психотерапевта больше со мной не сработают. Эти деятели понакачали мне всякого дерьма, но какая-то часть меня все же осталась. Пожалуй, ты права. Наверно, лучше уйти прямо сейчас.

Он вернулся в комнату, чтобы собрать вещи. Широкая незастеленная кровать словно призывала задуматься. Еще вчера они спали вместе. В проеме двери появилась Эвелина в синем халатике, на который он только сейчас обратил внимание. Как часто этот комочек шелка валялся на полу во время их страстных занятий любовью.

Под пристальным взглядом партнерши Лычкин покидал свои вещи в сумку. Молния с трудом застегнулась. Еще раз оглядел комнату. Здесь не было ни фотографий, ни безделушек, которые хотелось бы взять на память. Безликая чужая комната и чужая красивая женщина в дверях, с которой больше ничего не связывает.

Подошел к ней с сумкой в руках, чувствуя, что должен что-то сказать, но Эвелина посторонилась, и он вышел в коридор. Надел ботинки, ветровку и повернулся к безмолвно застывшей фигурке. Так и не придумав нужных слов, повернулся и вышел.

За спиной, отрезая прошлое, холодно щелкнул замок. Спустившись по лестнице, Лычкин подумал, что идти-то в сущности некуда. Если бы на месте бывшей сожительницы оказалась Карина, все было бы иначе. Уж она-то уговорила бы переночевать, а Эвелина думает только о себе. На него наплевать. И ладно. Уходить никто не заставлял. Мог бы и завтра этот разговор затеять. Да вот уж больно не хотелось делить одну постель с женщиной, вдруг сразу ставшей чужой. Вышел во двор, заметил неподалеку скамейку. Сел, поставив сумку на землю. В темном безоблачном небе россыпью светили холодные звезды. Такие же холодные и красивые, как женщина, от которой избавился. Просидев на скамейке полчаса, он вышел на улицу и поймал машину, чтобы поехать в Кузьминки. К дому, в котором когда-то жил. Дому, который он тоже предал. Таксист затормозил возле белой пятиэтажки, и Евгений, расплатившись, вышел. Пока ехал, надеялся на чудо: вдруг память вернется. Но пятиэтажка с редкими светившимися квадратиками окон казалась такой же чужой, как имя дочери. На всякий случай Лычкин обошел вокруг и уселся на скамейку возле бывшего своего подъезда. Стало грустно, безумно хотелось, чтобы рядом оказалась Карина, она нашла бы нужные слова. Желание было так велико, что Евгений вытащил из кармана мобильный, но увидел, что уже больше двенадцати ночи. Карина, наверное, уже спит рядом с мужем, а в соседней комнате посапывает ее сынок. Вздохнув, Лычкин решил размять ноги. За кинотеатром «Высота» оказался лесопарк. Вдруг вспомнились прогулки в одиночестве. Чудом сохранившаяся информация немного улучшила настроение и пришла в голову неожиданная мысль о том, что воспоминания, когда человек был один, не могут оказаться настолько болезненными, чтобы их захотелось стереть. Боль и унижения несут другие люди. Люди, которых принято считать родными. Те, от которых ждешь счастья и гармонии. Вот придет она, любимая, и все будет хорошо. Ты ждешь ее с раскрытым сердцем, желая получить ласковые слова и тепло объятий, а она, разозлившись за какой-нибудь ничтожный, как потом оказывается, проступок, называет тебя неудачником. Наверное, так и произошло все с Майей. Темный лес оборвал размышления, приковывая к себе внимание. Рядами призраков стояли деревья, где-то вдали заливался соловей. Сумка оттягивала руку и била по ногам. Лычкин сел на скамейку под фонарем и, вдыхая бодрящий ночной запах, принялся составлять план выхода из создавшейся ситуации. Дождется утра и придет в свою бывшую квартиру, чтобы пообщаться с новыми хозяевами. Выяснив, как обстоят дела, поедет на разборки с Щербаковым. Потом начнет искать Асю. Бездомного «победителя», заснувшего на скамейке, разбудило солнце. В лесу чирикали птицы, а деревья и трава сверкали бусинками естественных брильянтов. Евгений встал и с наслаждением потянулся. Тело ломило, но он все равно сделал несколько упражнений и даже пробежался по берегу озера. После того, как Эвелина приучила его к зарядке, тело каждый день требовало упражнений. Выйдя из парка, он купил в магазине бутылку питьевого йогурта и направился в сторону дома. Домофон оказался сломанным, и Евгений легко поднялся на четвертый этаж. Дверь открыл заспанный мужчина в майке.

— Вам кого?

— Меня зовут Лычкин Евгений Владимирович. Ранее я проживал в этой квартире с семьей и, прежде чем передавать дело в суд, хотел узнать на каком основании вас здесь поселили и куда уехали мои родные. Мы будем разговаривать на лестнице или вы позволите пройти?

Маленькие глазки у мужчины неуверенно забегали, в них заметался страх.

— Валера, кто там? — раздался женский голос.

— Бывший хозяин вернулся, — пробормотал мужчина. — Хорошо, проходите. Но имейте в виду, у нас все законно, мы купили эту квартиру через фирму.

Лычкин вошел в коридор. На вешалке висели куртки, на тумбочке валялись перчатки, расчески, шапки. Квартира, по сравнению с той, которую им предоставил клуб, казалась крошечной. Неужели он здесь жил? Снимая ботинки, прислушивался к себе, но сознание окутывало то же самое густое одеяло, не пропускающее никаких ощущений, чувств и запахов.

— Идите на кухню, — буркнул Лычкину новый собственник.

Евгений вошел в крохотную кухню и сел на коричневый диванчик. На столе кружка с недопитым кофе и надкусанный бутерброд с вареной колбасой. Новые хозяева любовью к порядку явно не отличались. В их с Эвелиной квартире каждая вещь знала свое место. Теперь уже и не узнать, врожденное ли это качество или приобретенное вместе с внедренной информацией.

Хозяин дома появился с папочкой документов, которые, подвинув тарелку, разложил перед Евгением.

— Вот, пожалуйста: свидетельство о собственности и договор купли-продажи. — Лычкин быстро пробежал первые строчки и вздохнул. Фирма «Дотянись до успеха» продала квартиру, воспользовавшись его генеральной доверенностью. Со времени подписания договора купли-продажи прошло полгода.

— Скажите, вы видели мою жену и дочь? — спросил Евгений.

— Да, — кивнул Валера и отвел взгляд в сторону. Сердце у Лычкина болезненно сжалось.

— Вы знаете, куда они уехали?

— Нет. Мы оформили сделку через фирму. Идите туда и разбирайтесь, куда они выселили ваших родных. Имейте в виду: мы никуда не уедем. — он крикнул жене: — Люся, да иди же ты сюда.

На кухню бочком протиснулась женщина лет тридцати пяти с короткой стрижкой, похожая на маленького воробья.

— Что вы от нас хотите? Мы за эту квартиру в гаденьком районе комнату на Чистых прудах отдали. Нам-то какое дело, что кого-то пришлось отсюда выставить силой?

— Силой? — поразился Лычкин.

— Да, вызывали милицию. Они оставили почти всю мебель. Плакали, что им некуда идти. Говорили, что это какая-то ошибка. Нам, конечно, было их жаль. Но мы-то в чем виноваты? Не мы, так другие бы купили вашу квартиру. Вы давали эту доверенность или нет?

— Это уже не важно, — смутился Евгений. — Меня тоже обманули.

— Понятно, — Люся положила локти на стол, словно предъявляя на него свои права. — Думать надо было. Так только алкашей обманывают. Мы у нотариуса проверяли: доверенность никто не отзывал.

Мозг Лычкина лихорадочно работал. Он плохо знал бюрократические моменты продажи квартиры, но представлял, что дочку, она же была несовершеннолетней, нельзя выписать в никуда. Словно в подтверждении его слов, заговорил Валера.

— Люся, так им вроде купили какой-то дом в Подмосковье?

— Да, где-то под Шатурой. У меня есть выписка, там указан точный адрес.

Она вернулась с листком бумаги, который протянула Лычкину.

— Можете взять бумагу себе. Не думаю, что вы их там найдете. Ваша жена сказала, что скорее покончит с собой, чем туда поедет.

Лычкин чувствовал злость. Похоже, в той жизни он был полным лохом. В комнату забежала девочка в синей юбочке и таком же пиджачке.