Страница 33 из 156
— Каджи, микстурку от падучей не подогнать? — в приоткрытую дверь купе просунулась маленькая, но ехидно-злорадная рожица Ривера Дипа. — У меня есть немного. А то говорят, что ты на Привокзальной площади…
Гоша отвернулся в сторону окна, вовсе не желая общаться с мелкой шавкой Гордия. А уж тем более не собирался с ним препираться. Слишком много чести для дворняжки, самостоятельно ничего не умеющей, кроме как трусливо подбрехивать в присутствии хозяина.
— Себе оставь, пригодится, — зато Роб спокойно поднялся, положил свою пятерню на лицо не успевшего закончить фразу фалстримца и, не особо напрягаясь, вытолкнул его за дверь.
Легкого движения руки Баретто вполне хватило, чтобы Ривер пролетел пару метров в свободном полете и, приземлившись на мягкое место, еще столько же проскользил вдаль по коридору. Выражение лица у Дипа стремительно сменилось с радостно-ехидного на обиженно-непонимающее. Чпок, внимательно наблюдавший за развитием событий, отлепился от стенки вагона, где стоял в своей излюбленной пренебрежительно-повелительной позе, скрестив ноги и переплетя руки на груди. Он попробовал было самолично ринуться на разборки, но Роб невозмутимо, даже не сменив выражения лица, захлопнул дверь купе прямо у него перед носом. А затем парнишка повернул защелку, чтобы больше никто не посмел ворваться и помешать им. То, о чем Баретто собирался поговорить с друзьями, предназначалось только им, а вовсе не посторонним ушам.
— У меня есть один вопрос для всех, а то что-то сомнения обуревают, — парнишка опять уселся рядом с Каджи и насупился, хмуро сдвинув густые брови. — Мы все еще друзья или уже каждый сам по себе?
— Да, да. Конечно, друзья, Роб! Что это за дурные мысли у тебя в голове бродят? Да как ты мог подумать только…, - вяло, вразнобой завозмущались остальные.
— Ну, а раз мы друзья, то кто из вас может мне толково объяснить, что же с нами со всеми сегодня творится? Только честно и откровенно. Я вот лично совсем ничего не понимаю, хотя и чувствую что-то неладное. Между прочим, именно в этом купе мы поклялись в прошлом году…
— Дружба, — серьезно подтвердила Аня, как и в прошлый раз, первой протянув на центр купе руку раскрытой ладонью вниз.
— Всегда, — после небольшой паузы на нее опустилась Гошина, и он почувствовал, что близняшкина рука по сравнению с его пламенем просто ледяная.
— Легко, — голос равнодушный, да и Янкина ладонь легла поверх парнишкиной, едва коснувшись ее кончиками пальцев, а сама девчонка неопределенно пожала плечами.
— Везде, — по-прежнему хмурясь, буркнул Баретто и весомо припечатал сказанное своей крепкой дланью, отчего близняшкина рука, едва заметно вздрогнув, все же плотно сомкнулась с Гошиной. — И все же я не могу взять в толк, почему ж мне в таком случае так тоскливо? Мы по-прежнему вместе, а сердце щемит и настроение противное, словно мы едем на похороны кого-то из очень близких нам людей, а вовсе не на учебу в родной Хилкровс.
Роб тяжко вздохнул и принялся внимательно изучать носки своих надраенных до зеркального блеска ботинок. Каджи и хотел бы успокоить друга, но сам находился как не в своей тарелке. Да вдобавок его слегка знобило. Парнишка даже подумал, что вернее всего утреннее купание в ледяной воде ручья выйдет ему боком. Не хватало только заболеть по приезде в Хилкровс в первый же день. На ноги его, конечно, быстро поставят. Школьный медик, старичок Диорум Пак и не такие случаи, шутя, лечил на раз-два-готово. Но все равно приятного в болезни мало.
— Просто ты не свое место занял, Роб, вот тебе и тошно с непривычки, — Янка попробовала слегка улыбнуться, что ей удалось после второй попытки. — А ну, брысь оттуда к Аньке! И развлеки ее каким-нибудь заумным разговором, иначе она со скуки уже порывалась учебник по трансфигурации для чтения достать из рюкзака. С ума сойти можно! А там в прошлый раз я сидела, если мне память не изменяет.
Баретто возражать не стал, и они быстренько поменялись местами. И Роб даже чуточку повеселел. А затем они с Анькой и впрямь начали вполголоса мудреную беседу, густо пересыпанную замысловатыми волшебно-научными терминами. И Каджи ни за что не догадался бы самостоятельно, что речь идет всего лишь о сходстве и различиях семейных берлог, если бы друзья так часто их не поминали. Но парнишке подобная тема показалась невероятно занудной, и он отвернулся к окну изучать стремительно меняющийся пейзаж.
Не прошло и минуты, как Гошу настойчиво потрясли за плечо, и он обернулся к Янке.
— Ты помнишь, как мы с тобой познакомились?
— Конечно, помню, — удивился парнишка. Разве забудешь свой первый в жизни поцелуй, пусть и дружеский?
— Тебе сейчас так же плохо, как и в тот раз, когда впервые один оказался в чужом мире?
— Хуже, Янка. Только не знаю почему.
Она глубоко вздохнула и впервые за последнее время посмотрела ему в глаза. А у самой они были непривычно серьезными и чуточку грустными, без полыхания задорных искорок, раньше вечно выплясывавших в зрачках гопака.
— Мне тоже, знаешь ли, не медом намазано. А потому целовать я тебя не буду, и не проси. Да и не заслужил ты сегодня поцелуя. Но чуточку привести тебя в порядок стоит. Самому-то, видать, невдомек в зеркало посмотреться? Ты после купания как был растрепой, так до сих пор таким и ходишь. И чего только эта глупая Луиза в тебе интересно нашла, что глаз оторвать не может?
Девчонка достала расческу и принялась деловито приводить шевелюру Каджи в относительный порядок. А парнишка удивился сам на себя: он и на самом деле вовсе не задумывался о том, что выглядит сегодня малость странно, если не сказать большего. Закончив с укладкой волос в некое подобие прически, Янка достала носовой платок и, обслюнявив его, стала усердно что-то оттирать у Гоши на лбу. Он не сопротивлялся, ей со стороны виднее. Любопытно только, когда близняшка успела себя в порядок привести? Он этого момента не уловил, но выглядела она сейчас вполне приемлемо.
— Не дергайся, Гоша! — строго приказала девчонка. — Осталось немного потерпеть. И где ты только успел в грязи вымазаться? — А то она не видела его пикирующий носом на булыжник полет. — …Мы, пока ты за метлой бегал, Этерника, собственной ухмыляющейся персоной, лицезрели. Он из магазина Мойши Выудумана с большим свертком вышел. Наверное, посох покупал. А потом сделал два шага и просто-напросто пропал. Трансгрессировал, поди, прямиком в школу, хотя в Хилкровсе и стоит на этот случай блокиратор магических перемещений. Но ведь он — директор, наверняка, для себя лазейку оставил. И все-таки Верд-Бизар самый крутой маг на свете, что ни говори: ни подготовки, ни громовых раскатов, ни сверкания молний, — просто растворился в воздухе и был таков.
— А на кой ему посох понадобился, интересно? Он и без него прекрасно все время обходился. Да и чтобы директор волшебной палочкой пользовался, я тоже ни разу не видел и не слышал об этом. У Этерника и так любое колдовство запросто получается, достаточно легкого взмаха руки.
— Да кто ж его знает? — отозвался Баретто, которому тема берлог тоже быстро наскучила. — Феномен, одно слово. А почудить не меньше нашего любит.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала, — возразила Аня, привычно раскладывая на столике эксклюзивную снедь от Марины Сергеевны, которой как всегда оказалось намного больше, чем они смогли бы съесть за неделю пути. — Среди нас, оказывается, присутствуют такие чудики, что меня, чего уж скрывать, любящую напроказничать, оторопь берет, клянусь вот этим бутербродом. Гоша, ты сегодня специально задался целью нас с ума свести? У меня аж сердце зашлось, когда ты к этому цепохвосту направился. И ведь не тронул он тебя. Почему? Гошенька, лапонька, открой секрет, не жадничай.
«Не рассказывай ей ничего! Ишь как хвостом заюлила, подлиза сероглазая! Будто лиса у курятника», — возмущенно зарокотал внутренний голос, но парнишка зло цыкнул на него, и он заткнулся, продолжая издалека ворчливо и недовольно бубнить о глупых малолетках, не умеющих держать язык за зубами .