Страница 12 из 40
— Дело в том, что в этом маленьком приморском городишке, — и Дьюит разложил открытки на столе, — убита молодая женщина, и я очень боюсь, что она будет не последней, кто найдет на этом живописном кладбище, — он постучал пальцем по соответствующей открытке, — преждевременное пристанище. Весьма возможно, что в эту минуту, когда мы так мило пьем кофе и так разумно совещаемся, за одной из этих стен, — он указал на другую открытку, — скрывается убийца с готовым планом уничтожения следующей жертвы.
Когда Дьюит закончил свое сообщение, Стелла деловито спросила:
— Итак, мне предстоит взять на себя Финнигана? Что он собой представляет?
Дьюит показал фотографию и дал краткую характеристику, а затем обратился к мисс Айнс.
— А вас я прошу узнать все, что говорят о семье Скроггов. Вы же, Клэгг, соберите информацию о Лайне, прежде всего за последние дни.
— Как поступим с Эррисом? — спросила Стелла.
— Такие типы становятся иногда под влиянием обстоятельств хладнокровными убийцами. Надо узнать хотя бы, где он скрывается. Хотя это забота О'Брайена. Возможно, Эррис сам по себе неожиданно обнаружится, — неуверенно ответил Дьюит.
— Уже заранее ясно, — вздохнул Клэгг, — что расследование может затянуться, а следовательно, расходы…
Дьюит выписал чек и перебросил ему через стол.
— Клэгг так поэтично рассказывал нам, что по Килдару бродит привидение, — начала Айнс, отставляя пустую чашку. — Учитывая, что привидения согласно традиции убивают людей, только пугая их, я хотела бы высказать свое твердое убеждение, что привидение в Килдаре — алчный к деньгам человек. Это подтверждает канитель с завещаниями Скрогга.
— Ну а как же любовь, ненависть, страсть? — спросила Стелла, закуривая сигарету.
— Не пытайтесь выглядеть глупее, чем вы есть, — перебила мисс Айнс, вынимая сигарету из пачки Стеллы. Девушка поднесла ей зажигалку. — Все, о чем вы сказали, существует только в зависимости от денег. Иметь или не иметь — основной вопрос существования в наши дни. Возьмем, к примеру, ревнивого супруга, который кровожадно точит нож, чтобы перерезать горло своей согрешившей супруге. Дайте ему столько денег, чтобы он смог купить себе любую женщину, сколько угодно женщин, и он сразу же бросит нож и забудет, зачем за него хватался.
Мисс Айнс упрямо сжала губы и раздавила только что начатую сигарету. Обращаясь к Дьюиту, она продолжала со злобным безразличием:
— Взгляните на меня и представьте себе, что у меня есть сто миллионов. Тогда я не бегала бы повсюду в этой нелепой шляпке с дурацкой ласточкой на полях; я в течение суток доказала бы вам, что безграничная власть денег способна превратить даже такую желчную старую деву в добрую фею, которая просидела бы в девушках не дольше, чем, например, Стелла, хотя в применении к ней это почти невероятно.
— Да, ты совершенно права, — сказала, задорно улыбаясь, Стелла, — я уже давно потеряла невинность. Но это ничего не меняет в моих намерениях. В следующую пятницу у меня экзамен по гражданскому праву, а кроме того, я спешу поскорее заработать на весенний костюм.
Дьюит поднялся.
— Встретимся завтра. Если случится что-нибудь чрезвычайное, то звоните, но осторожнее, так как в маленьких городках прослушивается вообще все прямо на телефонной станции.
Как только Дьюит вышел, мисс Айнс коротко и деловито спросила:
— Сколько?
— Тридцать фунтов.
— Он становится скупым, — заметила Стелла. — И все-таки он самый симпатичный из всех мужчин, кого я знаю, кроме моего жениха.
— Была бы я твоим женихом, — сказала мисс Айнс, — потребовала бы согласие на развод еще до свадьбы.
Стелла расхохоталась. Она была молода, красива и талантлива. Деньги пока не играли для нее решающей роли.
— У меня такое чувство, что на этом деле мы заработаем больше тридцати фунтов, гораздо больше, — заявил Клэгг, надувая щеки и дергая плечом, как будто от зуда. На самом деле он поправил кобуру с револьвером под мышкой.
На подходе к станции показался поезд. Сначала в тумане возникло неясное пятно, потом оно приобрело более четкие угрожающие очертания локомотива, и, наконец, он с грохотом подлетел к перрону, словно черный устрашающий колосс из железа и огня, сметающий все на своем пути и превращающий все живое в кровавое месиво… Стелла взглянула на открытку, оставленную Дьюитом на столе. На ней была изображена гостиница «Под бледной луной». Девушке вдруг стало как-то неуютно, но она сама не знала, отчего.
Глава седьмая
На развилке Дьюит резко затормозил, так как, задумавшись, пропустил дорожный указатель. Дорога вправо вела в Килдар, влево — на Чезвик, где находился приют святой Барбары. Немного подумав, Дьюит свернул налево, хотя вовсе не планировал визит к миссис Скрогг.
Шоссе вело вглубь страны мимо холмов и лугов, где паслись большие стада, но почти не было людей. Часто попадались села, где по крайней мере треть домов пустовала. Чернели оконные проемы, двери были выломаны, не вился дымок, не лаяли собаки и не кудахтали куры. Унылая местность, тихая, как кладбище, население будто вымерло от чумы.
Приют святой Барбары, здание, построенное в стиле эпохи Тюдоров, стоял посреди равнины, и можно было уже издалека заместить его башенки и круглые крыши. Заходящее солнце освещало старые кирпичные стены, заросшие плющом, а окна давали золотой отблеск. На этом фоне резко выделялась неестественно яркая зеленая листва. Не доезжая ста метров до богадельни, Дьюит вылез из своей машины и пошел пешком. Солнце село, и сумерки быстро сгущались, но ни одно окно не засветилось. Что же, и тут полное запустение?
Однако, судя по тому, что Дьюит уже узнал о богадельне, она не могла пустовать. Ее населяли состоятельные пожилые одинокие люди, а кроме того — старые актеры и актрисы с громким прошлым. Беззубыми ртами они пережевывали свою блестящую ушедшую жизнь, греясь у камина, но жар углей уже не мог изгнать смертельный холод из их мыслей и суставов.
Темнота в окнах объяснялась очень просто: было время ужина, и все обитатели богадельни собрались в столовой. Четыре огромных арочных окна на фасаде сияли в темноте, приглашая заглянуть внутрь. За длинным столом сидели тщательно причесанные и разодетые дамы и господа. Во главе его возвышалась дама лет шестидесяти, очень бодрая и решительная для своего возраста. Это была директриса миссис Хейнетт.
Дьюит вошел в холл, поднялся по лестнице и, отворив ближайшую дверь, оказался в библиотеке. Какой-то господин читал у камина. Дьюит спросил, как найти миссис Скрогг.
— Второй этаж, вторая комната налево, — ответил господин. — Но мне кажется, у нее сейчас гость. Полчаса назад ее спрашивал молодой человек.
Дьюит поблагодарил и поднялся на второй этаж. У комнаты миссис Скрогг он остановился. За дверью слышны были два голоса — дребезжащий женский, сообщавший, что ей уже лучше, что она уже может дышать, и глуховатый мужской:
— Не надо так волноваться, поберегите себя.
— Но как она могла на это решиться? Почему? Именно Энн! — слабо прозвучал женский.
— Я тоже не перестаю об этом думать, — проговорил мужчина. — Может быть, из-за болезни? Молодые женщины тоже болеют. Она давно жаловалась на боли внизу живота, может, у нее был рак. Тогда такой конец легче. — Видимо, смерть Энн не очень опечалила сообщавшего о ней.
— Единственное, о чем я молю Господа, это чтобы он поскорее прибрал меня к себе! — тихо воскликнула миссис Скрогг, но в ее голосе не было той страдальческой интонации, которая делает жалобу истерзанного человека непереносимой для окружающих. — Я солгала, если бы сказала, что оплакивала Джерома, хотя и прожила с ним тридцать лет. Но то, что совершила Энн, поразило меня в самое сердце, а я даже не могу пойти на ее похороны, не в силах встать. Врач сказал, что я уже никогда не смогу ходить.
— Не забывай, что у тебя есть еще Гилен и Лайна.
— Ты же сам знаешь, какие у меня с ними отношения. От Энн я хоть изредка слышала доброе слово, а эти две будут только рады, когда меня наконец похоронят. И не возражай, Финн, так оно и есть.