Rucciя

Петя подошел через 40 минут, когда я уже вернулся из столовой и тягостно размышлял над тем, почему я не езжу на обед домой, где можно вздремнуть, почему я не сплю в кабинете, упав мордой на стол, и как я умудряюсь хоть раз в неделю, но переесть так, что бока уже начинают заплывать жирком. Был Петя, как всегда, в дешевом костюме, как всегда, в кепочке, и как всегда, с папочкой.

Первые минуты мы по традиции говорили о детях – я жаловался на Нурькину простуду, а Петя поплакался на карантин, обрушившийся на садик, в меру сил воспитывающий его младшую – так что жена вынуждена взять недельный отпуск за свой счет и теперь боится, что неделей дело не ограничится.

Потом мы разом замолкли: я выжидающе поглядывал на Петю, а он застенчиво вертел в руках кепку и поглядывал на меня из-под детсадовской челки. Я улыбнулся и сказал:

– Слушаю тебя, Петя.

Он оживился и раскрыл папочку:

– Вот… Посмотри пожалуйста – возможно ли это опубликовать?

Капитан Петр Куликов был офицером контрразведки, ответственным, в частности, за так называемое фиксирование контекста. Схема известная: надо, например, показать Западу, что россияне в массе своей негативно воспринимают попытку стребовать со страны долги Парижскому и Лондонскому клубу в полном объеме. Чекисты получают задание, в котором определены основные параметры народной точки зрения, заказывают экспертам, чаще всего нештатным, базовый текст, который предлагают для публикации доверенным журналистам. Статьи немедленно попадают в обзоры региональной прессы, выполняемые целой кучей агентств, в том числе и зарубежных, – и после этого никто не смеет спорить с тем, что проблема суверенного долга страшно беспокоит общественное мнение в большинстве развитых субъектов РФ. Причем это мнение едино – так что упорствующим в своих заблуждениях кредиторам предстоит преодолевать не капризы отдельных переговорщиков в ранге вице-премьера, которых можно и сковырнуть, а консолидированную позицию полутора сотен миллионов россиян, которых сковыривать значительно труднее – да и некуда.

И это ведь не вранье: статьи действительно появляются, а поскольку написаны они, как правило, довольно качественно, то и воздействие на читателей оказывают несомненное. И не так уж важно, что было первым, курица или яйцо: сформулировавшая позицию общественности статья или формирование этой позиции демилитаризованными экспертами.

Не знаю, как остальные газеты, но мы шли навстречу гэбэшникам исключительно из собственной сердечной доброты. То обстоятельство, что с чекистами лучше не ссориться, принималось во внимание менее всего – с журналистами тоже если кому и ссориться, то только не чекистам. Главным фактором была классическая верещагинская обида за державу и желание эту обиду перебороть наиболее конструктивным способом. Наконец, ни одна хоть чего-то стоящая газета не откажется от темы, предложенной хоть ментами, хоть бандитами, хоть чертом с рогами, если эта тема интересна читателям.

Никакой оплаты или особой благодарности за содействие я от Пети не требовал. Так, позвонил ему разик, когда готовил заметку про высланного из России сотрудника ЦРУ Патрика Холлингсуорка, в свое время засветившегося именно в Татарстане. Но сделал я это, скорее, из педагогических соображений, чтобы Куликов не думал, что сотрудничество с прессой – это такой шоколад с цельным орехом. На самом деле у меня были более совершенные и отработанные источники, которые в итоге и помогли с материалом (Петя-то очень старался, но выдал устаревшую и куцую казенщину). Еще раз он пообещал мне действительно бомбу – про то, как советники президента Татарстана Рахимов и Ецкевич получали деньги от неких иностранцев. Но ни документов, ни информации я не получил: через пару дней Петя извинился и попросил временно обо всем забыть. Я и забыл.

Требовать от Пети отработки было особо не за что: до сих пор он обращался за содействием трижды. Одну статью – как раз про долги – мы напечатали. Еще с одной, про выборы президента США, не получалось по срокам – из-за каких-то праздников мы пропускали пару номеров и выходили только после выборов (Куликов все-таки выкрутился, пристроив материал в одно из казанских интернет-изданий). Наконец, последнюю Петину просьбу я отклонил с ходу: он притащил невероятно занудный материал о российской позиции по эритрейско-эфиопскому конфликту, к которому Татарстан при всей его вездесущести привязать было решительно невозможно. Петя тогда тягостно вздохнул, но с моими доводами согласился. Я потом несколько недель интересу ради обшаривал интернет вообще и мониторинги региональных СМИ в особенности, и не мог не восхититься изощренностью иркутских, кажется, коллег, опубликовавших материал на том основании, что ровно 10 лет назад из Эфиопии вернулся последний местный инженер, помогавший черным братьям строить ГРЭС.

В этот раз осложнений не предвиделось. Принесенный Куликовым текст выглядел как обычно: несколько прошедших ксерокс страниц, стандартно распечатанных двенадцатым кеглем, с чистым полем вместо шапки и названия (при ксерокопировании грифы и любые пометки, позволяющие идентифицировать принадлежность текста, закрывались полоской бумаги). Но содержание было убойным.

Автор высказывал предположение, что в течение ближайших десять месяцев США вынудят НАТО ввести против России небывало жесткие санкции, чреватые возможностью применения военной силы. Поводом для этого станет резкое обострение отношений между официальными Москвой, продолжающей выстраивать унитарную схему управления государства, и Казанью, продолжающей отстаивать никем не отмененный республиканский суверенитет.

Возможность стороннего силового вмешательства в этот сугубо внутренний конфликт автор расценивал как очень серьезную. Он предполагал, что США обязательно используют обострение конфликта для того, чтобы исполнить давно заявленную мечту: развалить Россию на семь—восемь новых государств, независимых ото всех, кроме Вашингтона. Большая часть заметок была посвящена обоснованию того, что югославский вариант 1999 года, с эскалацией напряженности вокруг косовского конфликта, бомбежками и интервенцией – может произойти уже в ближайшие три—четыре месяца. При этом автор основывался главным образом на косвенных признаках и собственной логике, но цепочка доказательств была выстроена весьма искусно – так что я, несмотря на некоторые сопутствующие обстоятельства, не мог не восхититься качеством текста.

Я прочитал материал дважды – первый раз в некотором ошеломлении, второй раз – вдумчиво, пытаясь найти изъяны. Потом поднял глаза на Петю.

Капитан Куликов напряженно спросил:

– Ну как?

– Круто, – сказал я.

– И это возможно напечатать? – поинтересовался он.

– А думаешь, надо? Смеяться над нами не будут? – уточнил я.

– Не будут, – пообещал Петя, немного покраснев, и добавил: – А напечатать очень надо.

– Ладно, – сказал я, подумав. – Сегодня у нас понедельник. Как насчет среды или четверга?

– Класс, – с удовольствием выдохнул Петя. – Только, Айрат, пожалуйста – чтобы не было дословного цитирования… Своими словами, ладно?

Вот с этим было трудно. Слова и так были мои. Потому что этот текст писал я.

2

Мне нравится БГ, а не наоборот.

С Петей мы познакомились в середине девяностых, когда я неожиданно для себя оказался в составе правительственной делегации во главе с премьер-министром Татарстана, отбывавшей на заслуженную и страшно напряженную работу в город Париж. Столь чудесной оказией я был обязан давнему приятелю, который служил-служил себе малозаметным чиновником, да вдруг пошел в гору и дорос до заместителя министра внешних сношений республики. Он по старой дружбе и всунул меня пару раз в эскорт, обеспечивающий промоушн столь интимного дела, как внешние сношения.

Включение ничем не примечательного журналиста малотиражной деловой газеты в делегацию, в которую традиционно (в силу известных предпочтений чиновников, резонно полагающих, что слово было только вначале, а теперь наступил черед картинки) допускались только официальные фотографы и телеоператоры, потряс журналистскую тусовку во главе с оскорбленным пресс-секретарем Кабмина, которого попастись на Елисейские поля не взяли.