Лоцман

Мы всего лишь вырождающиеся потомки героев Пуатье. Тебе понятно, сержант?

- Вы, кажется, изволите говорить о каком-то сражении между войсками его величества и французами, - ответил сержант, не совсем поняв выражение взгляда, брошенного на него офицером.

- Друг, ты отупел от победы! - воскликнул Борроуклиф. - Подойди сюда и выслушай мои распоряжения. Как ты думаешь, мистер Дрилл, не досталось ли нам в этой утренней забаве больше чести или добычи, чем мы с тобой можем унести?

- Не думаю, ваша честь, у нас обоих широкие плечи…

- Да, они не ослабеют от чрезмерного груза такого рода, - многозначительным тоном перебил его капитан. - Если мы допустим, чтобы нахальные драгуны пронюхали об этом деле, они бросятся на нас, разинув пасти, как стая голодных гончих, и утащат по крайней мере половину нашей славы и, уж конечно, всю добычу.

- Но, ваша честь, ни один из них даже…

- Не в этом дело, Дрилл. Я знавал войска, которые одерживали победы, но были лишены законной доли добычи при помощи хорошо составленной депеши. Ты знаешь, любезный, что в дыму и сумятице боя человек может видеть только то, что происходит рядом с ним, и благоразумие требует, чтобы он упоминал в официальных донесениях только о том, что трудно опровергнуть. При таких обстоятельствах индейцы и все прочие союзники могут рассчитывать на награды не больше, чем на участие в параде. Я думаю, Дрилл, ты слыхал о битве при Бленхейме?

- Господи! Эта битва - гордость британской армии, ваша честь, эта да Каллоденская. Это там великий капрал Джон разбил французского короля со всей его знатью, хотя они и поставили под ружье половину населения Франции.

- Правильно, хотя сведения твои попахивают казарменным чтивом. А знаешь ли ты, сколько французских солдат вышло в поле в тот день?

- Я никогда не видел списков их полков, сэр! Но если судить по разнице в населении Англии и Франции, то, надо полагать, несколько сот тысяч.

- А у нашего герцога, когда он выступил против такой армии, было в распоряжении всего лишь десять или двенадцать тысяч откормленных англичан! Что, чудно, сержант?

- Конечно, ваша честь, старому солдату трудно в это поверить. Один шальной снаряд мог бы смести столь малые силы.

- И все же сражение состоялось, и наш герцог одержал победу! Но в распоряжении герцога Мальборо был некий мистер Евгений с пятьюдесятью или шестьюдесятью тысячами немцев. Ты никогда не слышал о мистере Евгении?

- Ни слова, ваша честь. Я всегда думал, что капрал Джон…

- … был великий, отважный генерал. Ты думал правильно, мистер Дрилл. Таким был бы и некий джентльмен, если бы его величество соизволил подписать соответствующий пакет. Однако и майорский чин дает надежду на командование полком, а положения полкового командира для человека уже вполне достаточно! Одним словом, мистер Дрилл, мы должны как можно тише довести наших пленников до аббатства, чтобы кавалеристы и дальше гарцевали по берегу и не перехватили нашей добычи. А вот в военном ведомстве нужно показать товар лицом, и тут уж ты можешь на меня положиться. Есть у меня на примете человек, который держит в руках перо не хуже, чем шпагу. Дрилл - имя не длинное, его легко вписать в донесение.

- Господи, ваша честь! - воскликнул благородный алебардщик. - Право, такая милость более… Я всегда к услугам вашей чести!

- Хорошо. На этот раз приказываю тебе молчать и заставить молчать наших солдат, пока не наступит время говорить, а тогда, даю тебе слово, мы наделаем немало шума. - Важно покачав головой, Борроуклиф продолжал: - Это был бой не на живот, а на смерть, сержант! Дремучий лес с обоих флангов, руины, а кругом убитые и раненые. Дай мне только чернила, и я распишу тебе это сражение так, что небесам жарко станет! Ступай, приятель, готовься выступать.

Осведомленный таким образом насчет скрытых замыслов командира, сержант отправился выполнять его приказ. Вскоре все было сделано. Тела убитых остались непогребенными, ибо Борроуклиф полагал, что уединенность развалин служит достаточной гарантией от опасности их обнаружения. Трупы можно будет унести, когда стемнеет, в соответствии с намерением капитана действовать тайно, чтобы присвоить себе всю славу. Раненых уложили на самодельные носилки, сооруженные из мушкетов и солдатских одеял, а затем победители и побежденные вышли из развалин, двигаясь сомкнутым строем так, что первые скрывали вторых от любопытных взоров случайных прохожих. Впрочем, опасаться было нечего, ибо тревога и страх, результат разнесшихся по всей окрестности слухов, исключали возможность появления людей в столь уединенном месте, как земли аббатства Святой Руфи.

Отряд уже выходил из леса, когда послышались треск веток и шуршание сухих листьев, возвестив, что навстречу кто-то идет.

- Уж не драгунский ли это разъезд? - с явным неудовольствием воскликнул Борроуклиф. - Топают, словно целый конный полк! Джентльмены, я прошу вас засвидетельствовать, что мы уже удалялись с поля битвы, когда явилось это подкрепление, если оно окажется таковым.

- Мы охотно подтвердим, сэр, что именно вы одержали над нами победу, - сказал Гриффит, тревожно поглядывая в ту сторону, откуда приближались звуки, и ожидая, что из чащи вместо не-приятельского отряда покажется заблудившийся лоцман.

- Прокладывай дорогу, Цезарь! - крикнул кто-то неподалеку от них. - Руби, Помпей, этот проклятый плющ справа от меня! Спешите, молодцы, иначе мы даже не понюхаем порохового дыма.

Не успел еще капитан договорить, как из лесной чащи на поляну, где Борроуклиф остановил свой отряд, вырвались запутавшиеся в кустах, обвешанные мушкетами два негра, а за ними - полковник Говард. Лишь после того, как старик оправил на себе платье и вытер с лица пот, выступивший от непривычных усилий, он заметил, что отряд капитана сильно возрос в числе.

- Мы услышали вашу стрельбу, - воскликнул полковник, усердно действуя платком, - и я решил выступить вам на подмогу! Вовремя сделанная вылазка снимала не одну осаду, хотя если бы Монкальм спокойно сидел в своем замке, равнины Абрагама никогда не обагрились бы его кровью.

- Он поступил, как и подобало солдату, по всем правилам военного искусства, - заявил Мануэль. - И, если бы я сегодня последовал его примеру, дело, верно, приняло бы совсем иной оборот.

- Это кто такой? - удивился полковник. - В таком платье - и осмеливается судить о сражениях и осадах!

- Это dux incognitorum, мой достойный хозяин, - ответил Борроуклиф, - что на английском языке означает «капитан морской пехоты на службе у американского Конгресса».

- Как? Значит, вы встретились с неприятелем?

- И, клянусь славой бессмертного Вулфа, захватили врагов в плен! - вскричал обрадованный старик. - Я поспешил к вам на помощь с частью моего гарнизона, ибо видел, что вы пошли в том направлении, и даже слышал несколько выстрелов…

- Несколько? - прервал его победитель. - Я не знаю, что вы понимаете под «несколько», мой отважный старый друг. Возможно, во времена Вулфа, Эберкромби и Брэддока вы палили друг в друга по целым неделям, но мне тоже доводилось видеть добрую стрельбу, и я знаю толк в таких делах. В сражениях на Гудзоне трескотня мушкетов напоминала барабанный бой. Но это уже позади, теперь остались лишь воспоминания. А вот эта схватка была самой отчаянной из всех, в которых я когда-либо участвовал. Лес завален телами убитых, а мы, как вы можете убедиться своими глазами, взяли с собой только нескольких тяжело раненных.

- Господи боже! - воскликнул удивленный старик. - На расстоянии выстрела от аббатства творятся такие дела, а я ничего не знаю! Эх, старость, старость! А ведь было время, когда первый же выстрел пробуждал меня от самого крепкого сна.

- От штыка шума не бывает, - ответил невозмутимый капитан, сделав выразительный жест. - Это оружие - гордость англичан, и опытный офицер знает, что один штыковой удар стоит огня целого взвода.

- Как? Вы ходили в штыки? - изумился полковник. - Клянусь богом, мой отважный молодой друг, я не пожалел бы двадцати мешков рису и двух здоровых негров, чтобы посмотреть на это сражение!