Страница 18 из 21
"Отдел холодного анабиоза", "Лаборатория сухого анабиоза бактериальных удобрений", "Кабинет мумификации", "Лаборатория высоких w низких температур"…
Возле "Лаборатории длительного сухого анабиоза семян" маленький человек, не останавливаясь, обернулся и сказал:
- Сухой анабиоз получил повсеместное признание как лучший и самый дешевый способ хранения зерна. Подумайте только, сколько людей и энергии высвободилось в результате того, что зерно в состоянии сухого анабиоза может храниться бесконечно долго и не нуждается в постоянном просушивании и проветривании!
А когда проходили мимо "Кабинета пересадки тканей и органов", спутник Андрея остановился, взял его под руку и доверительно прошептал:
- А ведь у меня, Андрей Васильевич, сегодня тоже в своем роде юбилей. Сегодня я сделал сотую операцию пересадки сердца. Все эти сто сердец хранились в институте в состоянии сухого анабиоза и были высушены по вашему методу.
Коридор привел в огромную, ярко освещенную аудиторию. Источников света и здесь не было видно. Зато как много людей! Они аплодируют, и Андрей оглядывается, чтобы узнать, кого это приветствуют так бурно. Но сзади никого нет, и все смотрят на него - на Андрея. Значит, аплодируют ему.
Оглядевшись, Андрей замечает знакомые лица, и ему сразу становится легче. Вон за столом президиума президент Академии наук. А на трибуну - вон там, справа - поднялся вице-президент, знаменитый ученый-биолог. Он говорит:
- Товарищи, друзья! Сегодня научная общественность празднует десятилетие института анабиоза. Мы собрались на это торжестчо вместе с нашими зарубежными коллегами, хоторые прибыли к нам специальными реактивными аэропоездами почти из всех стран мира.
Кто-то берет Андрея под руку и ведет его за стол президиума. Теперь он еще лучше слышит вице-президента, который продолжает свою речь:
- Многие знают, что наше торжество совпало с одним прискорбным событием, которое, однако, может вылиться в новое торжество науки. Из сообщенией печати известно о трагедии, происшедшей на внеземной - космической станции. В результате временной неисправности автолокаторов не был своевременно замечен метеорит, пробивший огромную брешь в одном из отсеков. По соседству находились три астронавта. Они по счастливому стечению обстоятельств были в высотнокомпенсирующих костюмах, но, к сожалению, без тепловой изоляции. Поэтому, оказавшись в холоде межпланетного пространства, астронавты мгновенно замерзли. Космический корабль доставил пострадавших на Землю. Они сейчас здесь, в этом институте, и лежат в камерах, где поддерживается температура, близкая к абсолютному нулю. Мы должны будем осуществить пока еще беспрецедентный опыт оживления этих людей. И надо сказать, что никто из нас не сомневается в успехе. Порукой этому замечательная методика оживления, разработанная и экспериментально проверенная нашим соотечественником Андреем Васильевичем Ковалевым…
Все снова зааплодировали, а Андрей машинально встал и поклонился.
- Я думаю, - закончил вице-президент, - все согласны с тем, что гуманные принципы - основная движущая сила науки. И, верные этим принципам, мы предлагаем наше сегодняшнее торжество начать не с парадных речей, а с оживления пострадавших. Мы приглашаем наших зарубежных гостей присутствовать при этом опыте.
Опять затрещала дробь дружных аплодисментов, а потом вместе со всеми Андрей спустился по эскалатору куда-то вниз, должно быть в глубокие подвалы института.
Вот он входит в большую аудиторию, в центре которой возвышается огромный бокс из прозрачного материала, вроде плексигласа. Только подойдя ближе, он догадывается, что это не плексиглас, а какое-то прозрачное теплоизоляционное вещество.
В боксе три стола, похожие на операционные, и сложная аппаратура.
Резко прозвучал звонок, и одна из стен лаборатории автоматически раздвинулась, открыв вход в длинный подземный тоннель.
Андрей стоит как раз против входа в тоннель, откуда прямо на него выезжает самодвижущаяся электротележка, на которой установлен небольшой бокс из того же прозрачного материала.
Тележка проносится мимо Андрея, и он едва успевает разглядеть лежащего в боксе белокурого, смертельно бледного юношу с закрытыми глазами. Следом проносится вторая тележка, потом третья…
Но что это? Андрей видит, как из тоннеля появляется еще одна тележка с боксом. Откуда она? Ведь вице-президент ясно сказал, что астронавтов трое.
Андрей делает шаг вперед и, когда тележка поравнялась с ним, заглядывает сквозь прозрачные стенки бокса. И опять, как тогда перед фронтоном здания, он чувствует слабость во всем теле, по спине пробегает неприятный холодок, а руки бессильно опускаются.
Там, в боксе, - он ясно видит это, - лежит сухая мумия архитектора Мересу.
Андрей знает: надо пойти и как можно скорее предупредить, что произошла ошибка. Но ослабевшие ноги не слушаются.
- Это египетская мумия, ее нельзя оживить, - пытается громко крикнуть он. А язык точно прилип к гортани. Тогда Андрей хочет побежать вслед за тележкой, чтобы остановить ее. И чувствует, что не может: ноги будто налились свинцом. В ужасе он напрягает все силы, пытается сдвинуться с места и… просыпается.
От неудобного положения в кресле ноги затекли и онемели. Андрей с досадой постучал подошвами о пол, потер колени ладонями. Все предметы расплывались в сине-лиловых тенях глубоких сумерек. Он сидел в кресле, ждал, когда восстановится кровообращение в ногах, и старался собраться с мыслями, отогнать от себя картины только что виденного сна.
Но почему все вокруг приобретает голубой оттенок? Андрей оглянулся. Прямо против открытого окна сияла в небе круглая, полная луна. Но голубой свет шел не от нее. Луна была желта, как начищенное до блеска медное блюдо. Необычайный свет рождался где-то здесь, в лаборатории. Напряженно всматриваясь в темноту, он увидел: там, над ванной, где лежала мумия, струилось какоето голубое сияние. Вот загорелся голубой огонек и тотчас погас, потом зажегся рядом. И уже десяток огней колеблются и пляшут, словно в хороводе. В их свете отчетливо видны темные контуры мумии.
Мумия фосфоресцировала… Андрей с интересом наблюдал за вспышками блуждающих огней и вдруг заметил, как грудь мумии поднялась и медленно опустилась. Или ему это показалось?.. Неужели показалось?
Прошла минута, и Мересу снова вздохнул глубоко, со свистом и клекотом.
"Надо бежать и разбудить Виктора Петровича, Верочку", подумал Андрей. Но сразу же понял, что не сможет подняться. Необъяснимая, неимоверная тяжесть вдавила его в кресло. Он сидел, нагнувшись вперед, и широко открытыми, остановившимися глазами смотрел перед собой.
Мумия оживала… Андрей ясно видел, как у нее дрогнули веки, как передернулись губы и пальцы рук начали хватать воздух судорожными движениями.
И вдруг Андрей почувствовал, что сердце у него забилось часто-часто, а потом почти остановилось. В ванне что-то забулькало, а затем Мересу взмахнул руками и сразу, рывком, сел. Он еще раз тяжело вздохнул, приоткрыл глаза, обвел комнату тяжелым взглядом. И вот его взор остановился на Андрее. Тогда Мересу поднял руку и, показывая на ученого пальцем, засмеялся. На его длинной и сухой, как палка, руке прыгал тяжелый браслет с изображением женщины, играющей на тимпане.
Андрей почувствовал, как шевелятся волосы на голове и холодный пот покрывает все тело. А Мересу смеялся все громче и громче. Это был уже не человеческий смех, он до боли давил на барабанные перепонки, не давал вздохнуть. Андрей понял, что теряет сознание… и проснулся опять, на этот раз уже по-настоящему.
В лаборатории было совсем темно. Андрей не мог преодолеть безотчетного страха. Он встал и, торопясь, натыкаясь в темноте на мебель, подошел к двери, нащупал дрожащими руками штепсель.
Когда яркий электрический свет залил лабораторию, Андрей облегченно вздохнул, потом вынул из кармана платок и вытер капли пота, выступившие на лбу.