Марко Поло

Удивительно, но со времен Марко Поло ни один европеец с Запада долгое время не проникал в эти места, и лишь в 1838 году туда попал английский лейтенант Джон Вуд (John Wood). Некоторые исследователи уверены, что Марко Поло говорит о Памире «более по сведениям, собранным им в Китае, нежели по личным своим наблюдениям»{151}. А вот лейтенанта Вуда считают более авторитетным источником информации. По его данным, «поверхность Памира образует род степи около 1000 географических миль протяжения, от которой, по преувеличенным выражениям азиатцев, видимо, понижаются все прочие снежные вершины Тибета»{152}. Кстати, именно лейтенант Вуд открыл тут источник Амударьи и Сырдарьи. А ощущение страшного холода каждую ночь пробуждало в нем воспоминания о словах Марко Поло. При этом Джону Вуду удавалось разводить и поддерживать бивачный огонь и согревать себя «океанами чая».

Конечно, после Марко Поло были на Памире и другие просвещенные люди. Например, сведения о Памире и припамирских областях встречаются в записках русского унтер-офицера Филиппа Ефремова, много лет прожившего пленником в Бухаре и бежавшего оттуда в Тибет. Свое невольное путешествие в 1771 — 1780 годах он потом описал в книге «Девятилетнее странствование российского унтер-офицера Ефремова в Киргизской степи, Бухарин, Хиве, Персии, Тибете, Индии и возвращение его оттуда через Англию в Россию». Эта книга была впервые издана в 1786 году, а потом она многократно переиздавалась.

Но что удивительно — даже к началу XIX века представления европейцев о Памире лишь немногим отличались от тех, которые сложились после путешествия Марко Поло.

Кашгар, Хотан и Пейн

Если верить книге Марко Поло, наши путешественники спустились с Памира и вышли в широкие равнины. По сути, «Марко Поло пересек цветущую долину Кашемира и, перейдя с большим трудом горные страны, после сорокадневного путешествия достиг провинции Кашгар»{153}.

Жюль Верн в своей «Истории великих путешествий» уточняет: «Если бы Марко Поло держался прежнего направления, он приехал бы в Индию. Но он поднялся отсюда на север и через двенадцать дней прибыл в землю Ваханскую, орошаемую верхним течением Аму-Дарьи и изобилующую прекрасными пастбищами, на которых пасутся громадные стада диких баранов. Затем, через гористые пустыни Памира, после сорокадневного мучительного перехода, путешественники достигли провинции Кашгар»{154}.

Кашгар (Каши) — это уже нынешний Китай[21]. Считается, что название это обозначает богатство и изобилие, а слово «каш» на местном языке — это «место». В древних китайских летописях династии Хань это место упоминалось под названием «Сулэ» или «Цзюша», и это место еще до Рождества Христова славилось своими ярмарками и проходившей через него военной дорогой.

Трудности перехода через Памир закончились, и караван венецианцев в конечном итоге достиг цветущего оазиса с городом Хотан — важного перевалочного пункта на Великом шелковом пути, который находился на самом краю пустыни Такла-Макан в западной части нынешнего Китая. Этот район отличался особой труднопроходимостью, недаром же название «Такла-Макан» означает «покинутое обиталище».

Такла-Макан — одна из крупнейших песчаных пустынь мира. Длина ее с запада на восток превышает тысячу километров, а площадь песков составляет около 300 тысяч квадратных километров.

Хотан в XIII веке, как пишет В. В. Бартольд, «находился под властью императора Китая», хотя «позже Хотан, по-видимому, всегда разделял политические судьбы Кашгара и других городов этой области»{155}. А вот по мнению Лоуренса Бергрина, Хотан уже во времена Марко Поло «номинально подчинялся Хубилай-хану»{156}.

Хотан был удален от морских путей как ни одно другое место в мире. Тем не менее после лишений, испытанных при переходе через горы, венецианцы смогли оценить роскошь, которую он предлагал путникам, ведь там, как сказано в книге Марко Поло, было «всего вдоволь: хлопка родится много, у жителей есть виноградники и много садов; народ смирный, занимается торговлей и ремеслами»{157}.

Пополнив в Хотане запасы воды и провизии, Марко и его спутники постарались наверстать время, потерянное в Бадахшане, и немедля двинулись дальше, к легендарному двору великого хана Хубилая.

Через пять дней после отправления из Хотана они вступили в провинцию Пейн.

О ней в книге Марко Поло сказано: «Народ почитает Мухаммеда и подвластен великому хану. Городов, городков тут много. Пейн — самый знатный город и столица царства. Есть здесь река, где водятся яшма и халцедон. Всего тут вдоволь; хлопка много. Народ торговый и занимается ремеслами»{158}.

Пустыня Лоп (Лоб)

А потом караван Поло много дней пробивался через пустыню, останавливаясь в оазисах, пока не достиг Лопа.

Генри Харт пишет: «В Лопе (современный Чар-клык) путешественники стояли целую неделю, чтобы набраться сил для преодоления пустыни Гоби»{159}.

Пустыня эта[22] (Марко Поло называет ее пустыней Лоб) раскинулась на северо-западной окраине современного Китая. Она всегда считалась очень опасной, так как могла сбить с пути даже самых осторожных и опытных путников.

В книге Марко Поло говорится: «Лоб — большой город в начале пустыни. Там, где в нее входят, называется она пустыней Лоб и тянется на восток и северо-восток. Лоб принадлежит великому хану.

Жители — мусульмане. Кому дорога через пустыню, тот останавливается тут на неделю — самому отдохнуть, да и скоту дать набраться сил, а через неделю, набрав харчей на целый месяц и себе, и для скота, выходят из города в пустыню»{160}.

Перейти пустыню было крайне трудно, а в длину — просто невозможно. Марко Поло в связи с этим рассказывает: «Пустыня та, скажу вам, великая; в целый год, говорят, не пройти ее вдоль; да и там, где она уже, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины; и нигде никакой еды. Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды; человек на пятьдесят или на сто хватит ее; так по всей пустыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех местах вода дурная, горькая, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть»{161}.

Устрашающее описание пустыни, приведенное Марко Поло, достаточно точно. Эта угрюмая и неприветливая пустыня простирается с юго-запада на северо-восток на 1600 километров и имеет площадь почти в полтора миллиона квадратных километров. Недаром китайцы называют ее Шамо, что в переводе означает «Пустыня смерти».

Карл Риттер описывает ее так: «Далее на восток начинаются горы подвижного песка, в которых нет ни одной тропинки; люди и животные, особенно во время знойных ветров, сбиваются там с пути и нередко гибнут в большом числе. Слышатся беспрестанно сильный свист, шум и стук, неизвестно откуда происходящие; страх и тоска обнимают душу. Иначе и быть не может: злые демоны живут здесь»{162}.

21

Кстати сказать, слово «Китай» произошло от названия кочевого племени кидании (китаи), кланы которого правили в Северном Китае, когда произошли первые контакты европейской и китайской цивилизаций. А в западноевропейские языки это слово первоначально пришло как «Катай» (Catai) — это название Китаю дал Марко Поло, но им он обозначал только Северный Китай.

22

Гоби по-монгольски значит «пустыня».