Страница 72 из 111
Фрау Терманн дорожила спокойной жизнью в Аргентине и срочно вызвала супруга в резиденцию. Посол тут же разыскал «курьера» и в категорической форме потребовал вскрыть ящики, прибывшие с дипломатической почтой. Беккер сопротивлялся недолго и с явной неохотой признал:
«В ящиках взрывчатка».
Фон Терманн онемел:
«Какая взрывчатка»?
«На особые цели. Через день-два мы ее перепрячем».
«Я запрещаю делать это. Аргентинцы знают о взрывчатке. Они должны быть уверены, что мы не пустим ее в ход».
«Такого решения я принять не могу, — возмутился Беккер. — Нужно согласовать с Берлином».
«В Буэнос-Айресе решаю только я, — прервал его фон Терманн. — Из-за некоторых умников, которые осмеливаются возражать послу, Германия может надолго, если не навсегда, потерять лояльного партнера в Южной Америке. Вы хоть понимаете, Беккер, какую большую и грязную свинью вы подложили в наши отношения с Аргентиной?»
Поздней ночью грузовик покинул территорию посольства и направился в сторону Авельянеды. Ехал он неторопливо, иногда казалось, что его можно обогнать на велосипеде. Грузовик переехал через мост над Риачуэло и в таком же неспешном темпе добрался до одной из городских свалок. Потом распахнулся брезент кузова, и в глубокую яму один за другим полетели ящики…
Второго источника, который использовался по Терманну, «Артур» «выловил» в партийных анкетах. Анкета была заполнена рукой Херардо Б., который работал кассиром в одном из банков. На вопрос анкеты, «имеются ли у вас или ваших родственников какие-либо связи с деятелями режима», он ответил: «Мой отец служит камердинером у генерала Хуана Баутисты Молины».
О пронемецких убеждениях генерала и его дружбе с послом рейха было широко известно. Военный атташе Молина познакомился с фон Терманном еще в Германии. Аргентинец был почитателем Гитлера и разделял многие положения национал-социалистической идеологии. В этом фон Терманн убедился, подолгу беседуя с генералом во время плавания на пароходе из Гамбурга в Буэнос-Айрес. Так получилось, что у аргентинца командировка завершилась, а у немца только начиналась. Прибыв в Буэнос-Айрес, фон Терманн старательно культивировал дружбу с генералом. Тот обеспечивал ему контакты в высших военных кругах Аргентины.
По словам Херардо, его отцу в семье генерала доверяли настолько, что не прятали от него ни деньги, ни служебные бумаги хозяина. Он был своим, привычным, домашним. Ни генерал, ни члены его семьи никогда не интересовались политическими взглядами камердинера, полагая, что он во всем подражает своим хозяевам. Но это было далеко не так. Когда-то он плавал на английских торговых судах, подолгу жил в портовых городах Англии и с восхищением относился ко всему английскому. Когда началась война между Германией и Англией, симпатии будущего агента «Дино», конечно, оказались на стороне Британской короны. Нацистов он тайком презирал: они поступили не по-джентльменски, разорвав имевшиеся соглашения с Англией. По секрету от хозяев камердинер регулярно слушал сводки Би-би-си и очень переживал: Англия с трудом отбивала атаки Гитлера.
Предварительную беседу по вовлечению отца в разведывательную работу провел Херардо.
«Ты только и делаешь, что всячески клеймишь Гитлера и немцев. Англии от этого не легче. Разве ты не хочешь помочь английским друзьям не на словах, а на деле?»
«Я слишком стар, чтобы служить в английской армии, — отмахнулся отец. — А ходить на митинги в поддержку Англии я не могу. Если генерал узнает, я потеряю работу».
«Ничего этого от тебя не потребуется. Но я мог бы тебя свести с человеком, который сотрудничает с англичанами. Тайно сотрудничает. Помогает им в Аргентине, собирая полезную информацию».
Отец изумленно посмотрел на сына:
«Ты связан с “Интеллидженс сервис”?»
Херардо скромно потупился:
«Почему ты удивляешься? Разве не ты привил мне любовь к Англии? Разве не ты всегда мне твердил, что в традициях британской монархии куда больше демократии, чем в конституции Соединенных Штатов? Я не мог отказать человеку, который пришел ко мне по поручению британской разведки».
«Что ты делаешь для них?»
«Извини, отец, но этого я сказать не могу. Но знай: в группе нас несколько человек. Все они — мои друзья. Руководит нами француз, который бежал от немецкой оккупации».
«Вряд ли я подойду для вашей компании».
«Дело найдется для каждого. Хочешь, я организую встречу с этим человеком? Я рассказал ему о тебе и твоей работе у генерала. Он просил передать, что с удовольствием поговорил бы с тобой где-нибудь на скамье Костанеры, потягивая йерба-мате».
«Француз любит йерба-мате? — рассмеялся отец. — Я считал, что французы предпочитают шампанское…»
После этого предварительного разговора, который «Артур» тщательно отрепетировал с Херардо, камердинер не мог отказать «человеку из Интеллидженс сервис» в помощи. Отец не хотел отставать от сына. Не удивило его и поставленное задание. Частые встречи генерала Молины с послом вызывали опасение, что нацисты рано или поздно втянут Аргентину в войну на стороне Германии. Так, впервые в своей карьере камердинера, «Дино» стал украдкой знакомиться со служебными документами и рабочими записями генерала. «Артур» предложил ему использовать в качестве помощника Херардо. Тот, при необходимости, мог стоять на страже или снимать на фотопленку наиболее интересные материалы. Но «Дино» отказался: «У него есть своя работа. Я буду делать мою». Из документов, записей бесед Баутисты Молины с фон Терманном, военным атташе посольства, гостями из Берлина и Рима, аргентинскими генералами «Дино» извлекал самое важное. «Артур» получал отчеты «Дино», но даже намеков на сверхсекретные «закулисные тайны» германско-аргентинского сотрудничества в разговорах и документах не было. Пожалуй, лишь настойчивые попытки Аргентины приобрести современное германское вооружение представляли разведывательный интерес. Попытки аргентинских военных так и остались попытками: война требовала от Берлина предельного напряжения сил, и Гитлер не собирался «делиться» оружием с нейтральной, пусть и симпатизирующей рейху, страной.
В начале 1942 года Гитлер принял решение об отзыве фон Терманна из Аргентины, словно давая понять, что его «заинтересованность» в этой стране как плацдарме для экспансии на континенте является пропагандистской выдумкой союзников.
Корреспондент еженедельника «Нуэстра Аурора» взял у фон Терманна предотъездное интервью. Посла пришлось дождаться на причале № 3, к которому был пришвартован испанский пароход «Монте Горбеа». Фон Терманн подъехал к причалу на черном лимузине. Начищенный до блеска орел на радиаторе сиял в лучах солнца. Посол подошел к дружественным коллегам из дипкорпуса, пожал руки итальянцу Боскарелли, японцу Шу Томии, испанцу де Магасу, нунцию Ватикана монсеньору Фиета, посланникам Финляндии, Болгарии, Норвегии…
Фон Терманн улыбнулся, увидев в толпе провожающих лицо «лояльного» журналиста, и махнул рукой, разрешая охране из дюжих моряков пропустить его к сходням.
«С какими чувствами вы покидаете Буэнос-Айрес, господин посол?»
«С самыми теплыми! Я доволен своей работой в Аргентине. Это лучшие годы моей жизни! Как никак восемь с половиной лет! Я имел возможность хорошо узнать вашу страну. Пользуясь возможностью, хотел бы передать мои приветствия трудолюбивому аргентинскому народу. Я уверен, что у него — многообещающее будущее. Я доволен, что возвращаюсь на родину. Идет война, и я хочу быть с моим народом».
Баронесса Терманн, воплощенная элегантность, слушала ответы мужа, улыбалась, но в душе ее не было оптимизма. Они ехали в войну.
Отчалить в назначенное время не удалось. В трюмных помещениях «Монте Горбеа», там, где были складированы ящики с продовольствием, вспыхнул пожар.
В толпе провожающих возникла легкая паника:
«Саботаж, диверсия, поджог…»
Это было прощальное «послание» Д-группы «Артура» немецкому послу.