Наслаждение и боль

Лаура смотрела на него широко раскрытыми глазами и гладила по щеке.

— Но ты женился на ней! — мягко напомнила она ему.

— Я знаю, я знаю! — Он отодвинулся, чтобы видеть ее глаза. — Постарайся меня понять, Лаура. Ведь существует эта история о смертях в нашей семье. Элизабет призналась, что она рассказывала тебе об этой легенде. Это всегда влияло на мои поступки. Как могло быть иначе? Моя собственная мать, как я думал, погибла из-за неосторожности моего отца!

— Но ведь это не было правдой… — начала Лаура торопливо.

— Теперь я знаю. Розета сказала мне.

Лаура подумала, как Розета говорила ему об этом. Она ведь не отличалась деликатностью.

— Продолжай, — сказала Лаура. — Итак?

— Я пытался рассказать тебе все в ту ночь, перед отъездом в Испанию, но ты не стала слушать… После женитьбы на Елене я приезжал в Англию, пытался разыскать тебя. — Он ударил кулаком по своей ладони. — Не говори мне, что это был не очень честный поступок. Я зто знаю… Я собирался умолять тебя продолжать наши встречи хоть изредка… Но ты уже уволилась от Вальдесов, и я тебя не нашел…

— Ты хотел, чтобы я стала твоей любовницей? — Лаура посмотрела на него удивленно.

— А ты отказалась бы? — покаянно смотрел на нее Рафаэль.

— Я… я не знаю. Мой мозг не соглашается, но сердце… Я не знаю…

— У нас все было не так, не правда ли? Гнев и экстаз, злость и нежность, наслаждение и боль! — Он нагнулся к ней.

Лаура почувствовала, как глаза ее наполняются слезами.

— А теперь?

— А теперь ты здесь. Ты не можешь понять моих чувств… Когда ты вошла в мой кабинет, такая юная, прекрасная и желанная… Я так желал тебя… и ненавидел!

— Я уверена, что так и было, — шептала она, позволяя его губам ласково касаться ее щеки. — Почему ты не приехал, чтобы найти меня после смерти Елены? Или это неделикатный вопрос?

— Это здравый вопрос, но тогда у меня не было разумного ответа. Я уверовал в легенду о проклятии… Потому думать о тебе как о моей жене я не мог… Ведь смерть Елены убеждала меня в реальности злого рока…

— Понятно, — сказал Лаура, вглядываясь в черты его лица. — Я бы рискнула…

— А я — нет! — Руки Рафаэля сдвинули пижаму с ее нежных плеч, и глаза его потемнели. — Я обожаю тебя, Лаура, я тебя боготворю. Я могу сделать для тебя все на свете, но только не подвергать риску твою жизнь. Теперь все иначе. И за это я снова благодарен тебе.

— Почему? — выпрямилась она, удивившись.

— Когда сегодня утром Лиза собирала вещи в твоей комнате, она обнаружила клочок бумаги в одном из ящиков туалетного столика. Как он туда попал, я не знаю… Это было письмо Педро Армесу, написанное моей женой в день ее смерти!

— В день ее смерти? — повторила Лаура. — Ты хочешь сказать…

— Я хочу сказать, что был уверен, что Елена покончила жизнь самоубийством… Но оказывается, она умерла от передозировки лекарства! Разве женщина, которая собирается на следующий день бежать с любовником, станет убивать себя? Нет, дорогая моя, в письме содержится разгадка. Она пишет, что боится, что не сможет заснуть, и поэтому примет несколько таблеток доньи Луизы, правильно?

— О, Рафаэль! — Лаура испытала огромное чувство облегчения.

— Да, конечно, — проговорил он. — Ее смерть была просто несчастным случаем. Это совершенно ясно. Я собираюсь немедленно проинформировать власти.

— О, Рафаэль, — произнесла она. — Я случайно нашла эту записку. Она выпала из какой-то папки в студии Педро Армеса в тот вечер, когда я была у него и смотрела его картины.

— Тогда почему же ты не показала ее мне? — Рафаэль уставился на нее.

— Я не думала, что тебя это интересует. Не так, во всяком случае! Кроме того, я боялась, что ты очень переживаешь, что Елена была влюблена в Педро Армеса. Я никогда не думала, что ты можешь любить меня…

— Но почему? — Рафаэль зарылся лицом в ее волосы и почувствовал, как она дрожит в его объятиях. — Почему? Лаура, дорогая, я всегда любил только тебя!

— Это все — как сон, — нежно проговорила она.

— И для меня тоже!

— А Карлос?

— Он обожает тебя. Но я боюсь, что ему придется искать новую гувернантку!

— Я думаю, что смогу совмещать и то и другое, — улыбнулась Лаура. — Кроме того, я всегда считала, что он еще слишком мал для официального обучения. Теперь я буду делать по-своему!

Рафаэль улыбнулся, и это была чудесная улыбка — теплая и обволакивающая.

— Да, — сказал он, — ты сможешь все делать по-своему!

— А быки? — мягко поддразнила она его, обхватывая руками за шею.

— Только если ты оттолкнешь меня!