Само совершенство. Дилогия

– Зак, ты слышал, что я сказал? Моя сестра Джина через две недели выходит замуж! За Гвидо Дорелли.

– Хороший выбор, – сухо заметил Зак, – если учесть, что беременна она именно от него.

– Да, но, как я тебе уже говорил, мама не позволит ей за него выйти.

– Потому что он – грязная акула, – откликнулся Зак, припомнив, что говорил ему Доминик о Гвидо.

– Черт, нет. Я хочу сказать, что мужчина должен иметь достойный заработок. Мама это понимает. Гвидо просто дает деньги в долг тем, кто в них нуждается, и это все.

– А если они не могут с ним расплатиться, он их калечит.

Зак увидел, как вытянулось лицо Сандини, и тут же пожалел о своем сарказме. Несмотря на то что Сандини успел угнать двадцать шесть автомобилей и имел шестнадцать приводов до того, как получил двадцать восемь лет тюрьмы, в этом маленьком тощем итальяшке было что-то трогательно детское. Как и Зак, он пользовался доверием администрации, но, несмотря на это, за время пребывания в тюрьме ему увеличили срок еще на четыре недели. Сандини был невероятно заносчив, ершист, как боевой петух, и он был отчаянно предан Заку, чьи фильмы очень любил. У Сандини была огромная семья, шумная и колоритная. Родственники посещали его регулярно. Встречи проходили в тюремном дворе. Узнав, что Зак живет с ним в одной камере, они были потрясены и даже напуганы, но, обнаружив, что Зака никто не навещает, они забыли о том, кем был Зак в прежней жизни, и взяли его под свою опеку, словно он приходился им близким родственником. Зак искренне верил в то, что ему никто не нужен, и он ясно дал понять непрошеной «родне», что в их опеке не нуждается. На их вопросы он отвечал односложно и даже демонстративно их игнорировал. Однако это не смущало клан Сандини. Они продолжали общаться с ним так, словно он и не пытался от них отгородиться. И, сам не зная, как это произошло, Зак со временем перестал сопротивляться, если мамаша Сандини, его сестры, родные и двоюродные, лезли к нему обниматься и целоваться, а темноволосые племянники и племянницы Доминика в возрасте от года до трех с леденцами на палочке в липких руках лезли к нему на колени. Зак даже поймал себя на том, что улыбается, слушая болтовню мамаш этих смуглых ребятишек, безуспешно пытаясь запомнить, кого как зовут, и одновременно столь же безуспешно пытаясь спасти шевелюру от липких леденцов. Однажды Зак даже стал свидетелем того, как один из пухлых младенцев из клана Сандини сделал свои первые неуверенные шаги. И этот младенец, раскинув руки, потопал не к одному из своих многочисленных родственников, а к присевшему на скамью Заку.

Родные Сандини окружили Зака семейным теплом, и в перерывах между посещениями дважды в месяц они присылали ему домашнюю выпечку и домашнюю благоухающую чесноком колбасу, завернутую в промасленную бумагу. Посылки приходили два раза в месяц, бесперебойно, и Зак получал их одновременно с Домиником. Несмотря на то что от их колбасы у Зака случалось несварение, он все равно съедал немного салями и все печенье, и когда двоюродные сестры Сандини принялись присылать ему записки и просить автографы, Зак безропотно откликался на их просьбы. Мама Сандини присылала ему открытки на дни рождения и сокрушалась о том, что Зак слишком худой. И в те редкие моменты, когда Заку действительно хотелось смеяться, желание это было вызвано исключительно кем-то из клана Сандини. И теперь его связь, ощущавшаяся как родство, с Сандини и его семейством была крепче, чем связь с собственными кровными родственниками.

Стараясь сгладить обиду, нанесенную Доминику, Зак сказал со всей искренностью, на какую был способен:

– Знаешь, я думаю, уважаемые банкиры поступают не намного лучше твоего Гвидо: они вышвыривают из домов вдов и детей, если те не могут оплатить кредит.

– Именно так! – радостно согласился Сандини.

Обнаружив, что мысли о семействе Сандини волшебным образом успокаивают его, отвлекая от предстоящего побега, Зак решил продолжить тему:

– Если бы не профессия Гвидо и его судимость, твоя мама позволила бы Джине за него выйти?

– Я говорил тебе, Зак, – мрачно сказал Сандини, – что Гвидо был женат. Его обвенчали в церкви, а теперь он развелся, и потому его отлучили от церкви.

Зак, сделав подобающее случаю серьезное лицо, сказал:

– Верно. Я об этом забыл.

Сандини возобновил чтение письма.

– Джина передает тебе привет. И мама. Мама говорит, что ты ей мало пишешь.

Зак посмотрел на пластиковые часы, которые ему разрешили носить в тюрьме, и встал с койки.

– Ладно, поднимайся, Сандини. Скоро вечерняя поверка.

Глава 13

Соседки Джулии, пожилые сестры-близнецы Элдридж, сидели на веранде своего дома. Отсюда открывался широкий обзор на все четыре дома по Элм-стрит. Как раз сейчас они наблюдали за тем, как Джулия укладывала в багажник дорожную сумку.

– Доброе утро, Джулия, – поприветствовала ее Флосси Элдридж.

Вздрогнув, Джулия обернулась на голос. Она никак не ожидала, что седовласые дамы к шести утра уже успеют встать, позавтракать и выйти подышать свежим воздухом.

– Доброе утро, мисс Флосси, – откликнулась Джулия и направилась к дому сестер засвидетельствовать свое почтение. – Доброе утро, мисс Ада. – Несмотря на то что сестрам уже перевалило за семьдесят, они все еще сохранили привычку одеваться одинаково. Впрочем, нарядами сходство заканчивалось, ибо мисс Флосси была полноватой, улыбчивой и жизнерадостной, тогда как сестра ее и в старости осталась худой, вечно всем недовольной и болезненно любопытной. Говорили, что в молодости Флосси была влюблена в Германа Хенкельмана, однако мисс Ада не дала влюбленным пожениться, сумев убедить слабохарактерную сестру в том, что Германа интересуют лишь ее деньги, которые тот непременно пропьет, а саму Флосси сделает посмешищем всего городка.

– Какое красивое утро, – сказала мисс Флосси, зябко кутаясь в шаль. – Такие славные деньки помогают скоротать зиму, правда, Джулия?

Не успела Джулия ответить на вопрос Флосси, как вмешалась Ада. Ада Элдридж в своей обычной манере взяла быка за рога.

– Ты снова уезжаешь куда-то, Джулия? Не прошло и двух недель с твоей предыдущей поездки. Дома не сидится?

– Меня не будет всего два дня.

– Опять по делам или на этот раз ты едешь отдохнуть? – не унималась Ада.

– Можно сказать, по делам.

Ада вопросительно подняла брови, и Джулия решила удовлетворить ее любопытство, чтобы не выглядеть грубой.

– Я еду в Амарилло. Нужно поговорить с одним человеком насчет пожертвований на учебники.

Ада кивнула, обдумывая полученную информацию.

– Слышала, у твоего брата неприятности со строительством дома для мэра Адделсона. Надо было сто раз подумать, прежде чем нанимать Германа Хенкельмана. От него одни неприятности.

Джулии хотелось бы посмотреть, как мисс Флосси отреагирует на реплику сестры. Ведь камень, брошенный в сторону ее бывшего возлюбленного, был камнем и в ее, Флосси, огород. Но Джулия сдержалась, решив, что ни за что не станет подыгрывать злыдне Аде.

– Карл лучший подрядчик в округе, – сказала она, – и поэтому архитектор мистера Адделсона именно ему поручил строительство дома. Проект сложный и требует времени и терпения. – Ада открыла рот, чтобы продолжить допрос, но Джулия, взглянув на часы, быстро сказала, опередив вредную старуху: – Мне пора ехать. До Амарилло дорога долгая. Пока, мисс Флосси, мисс Ада.

– Будь осторожна, детка, – наставительно произнесла мисс Флосси. – Я слышала, на днях сюда придет холодный фронт, и идет он со стороны Амарилло. Там, говорят, у них часто метет. Только бы ты не попала в пургу.

Джулия ласково улыбнулась:

– Не волнуйтесь. У Карла отличный внедорожник. Кроме того, я слушала прогноз. Вероятность снегопада оценивают процентов на двадцать.

Сестры дождались, пока машина Джулии выедет на дорогу, а когда она скрылась из виду, мисс Флосси задумчиво вздохнула:

– Джулия ведет такую интересную жизнь. В прошлом году она ездила на учительскую конференцию в Европу, в Париж, а в позапрошлом была с экскурсией на Большом каньоне. Она все время путешествует.